Мюррей Лейнстер - Избранные произведения в одном томе

Крики немедленно прекратились. Наступила мертвая тишина, в которой раздавался лишь шелест доигранной до конца пластинки на патефоне. Люди, которые только что вели себя, как бешеные, съежились при виде Кэйбла и, казалось, утратили дар речи. Они попятились в разные стороны. Но продолжали переводить полные ужаса взгляды с Гарри на Кэйбла и обратно.

— Отвечайте на его вопросы, — рявкнул Кэйбл. — Расскажите все, что он захочет узнать. Делайте, что он вам скажет. Но только тихо и по очереди.

На Гарри он так и не взглянул. Просто шагнул назад и закрыл за собой дверь. Наступила испуганная тишина. Гарри почувствовал на своей руке чью-то дрожащую руку. Это была Лора, бледная, с широко раскрытыми глазами. Он похлопал ее по руке.

— Успокойтесь! — тихонько сказал он. — Я не видел ничего подобного, но здесь все выглядит лучше, чем я ожидал.

Теперь он понял, почему очнулся на уличной террасе неизвестной квартиры. Кэйбл обезумел от ярости, потому что не мог обойтись без Гарри. Он поместил Гарри наверху и заставил его спускаться по лестнице, отметив зажженными свечками ему дорогу, потому что ему была невыносима сама мысль общаться с ним. Если Гарри проснется и поймет, что оказался в мире, где время остановилось, то Кэйбл сможет избежать долгих объяснений.

И теперь, заманив его к этим несчастным людям, он по-прежнему пытался избежать беседы один на один с человеком, которого ненавидел, ограбил и которому так завидовал. Сам он, вероятно, мог бы объяснить все в десять раз понятнее и проще, но он так ненавидел Гарри, что сделал все, если бы это сделали за него другие. Поэтому Гарри должен был узнать все необходимые сведения из вторых рук.

Гарри повернулся и сурово оглядел находящихся на грани истерики людей.

— Сядьте! — скомандовал он. — Я только что оказался здесь. Я знаю, что именно здесь случилось, но должен знать, как это произошло, чтобы все прекратить. Садитесь и отвечайте на вопросы.

Он предполагал, что за люди находятся перед ним. Это был тип людей, который польстил бы тщеславию профессора Кэйбла — а тщеславие у него было громадное и жадное. Кэйбл был блестящим студентом, и ему пророчили блестящее будущее. Потом он стал самым молодым профессором физики в Америке. Но его репутация оставалась прежней и ничуть не росла. Он был слабым преподавателем из-за высокомерного, надменного поведения по отношению к своим ученикам. Профессор Кэйбл не внес ничего оригинального в исследования, кроме претенциозных статей, объявляющих о чрезвычайно важных открытиях, которые никто никогда не проверял. В конце концов, его попросили с должности из-за попыток получить признание за обман с несуществующими открытиями. Фактически, он был непригоден для оригинальной, независимой работы, но тщеславие не позволяло ему согласиться с этим. Он вполне годился для работы под чьим-нибудь руководством, и был весьма полезен в качестве помощника Бретта. Тем не менее, теперь Кэйблу удалось все испортить!

— Я подозреваю, что большинство из вас и раньше знало профессора Кэйбла, — сказал Гарри. — У вас был своего рода кружок, не так ли?

Это было так. Чей-то дрожащий голос поведал один факт, затем другой голос рассказал о другом. И через несколько минут у Гарри была часть общей картины.

Вечера Кэйбл проводил в окружении людей, восхищающихся его претензиями на громадный авторитет и престиж гениального ученого. Он буквально питался их восхищением и одновременно был раздражен своим зависимым от Бретта положением. Успех исследований Бретта с масс-обнулителем наполнял его неистовой завистью, потому что сам он не мог придумать ничего подобного. И когда Гарри с сожалением решил, что результаты его опытов слишком опасны и их нельзя продолжать, Кэйбл не видел причин осторожничать.

Он хвастался перед своими поклонниками масс-обнулителем так, словно это было его изобретение. Он рисовал картины мира, в котором все остановилось, и даже солнечный свет из желтого превращался в красный, потом какое-то время можно было видеть в рентгеновских лучах, а позже в призрачном свете космического излучения. Поскольку течение времени неимоверно ускорялось, то Кэйбл сказал, что там установится призрачный серый свет, свет бесконечно коротких колебаний, которые и являются тяготением. И он изобразил такой мир, как возможную поездку в машине, которую, по его словам, он сам создал.

Один из его поклонников процитировал «Новейший ускоритель» Уэллса и стал рассуждать о возможностях, которые подобное устройство дало бы преступникам. Кэйбл рассказал, что человек в таком чудовищно ускоренном темпе времени может видеть предметы, перемещающиеся слишком быстро для обычного восприятия. Например, летящая пуля ему показалась бы неподвижной. Даже вспышка молнии двигалась бы очень медленно. Но собственные его усилия были бы слишком краткими, чтобы воздействовать на любые объекты, остающиеся в нормальном течении времени. Ему будет казаться, будто ничто, передвигающееся медленнее мили в секунду, вообще не шевелится. Для того, чтобы сдвинуть с места ниточку за такую малейшую долю секунды, ему бы потребовалось неимоверно большое усилие. Поэтому он ничего бы не смог украсть и никого не сумел бы убить.

— Для этого, — продолжал объяснения Кэйбл, — ему пришлось бы воспользоваться вторым аппаратом и поднять темп времени предмета, которого он хотел украсть, или человека, которого хотел убить, до уровня его собственного.

Затем он решил действовать. Вероятно, это было самой блестящей мыслью Кэйбла за всю его жизнь. Он уже построил собственный масс-обнулитель. Кэйбл знал, что он действует, преобразуя энергию массы в энергию скорости времени. Он еще не испытывал его, но был уверен, что аппарат будет работать лучше, чем аппарат доктора Гарри Бретта, из-за «улучшений», которые Кэйбл сделал в его устройстве. Теперь, вдохновленный своими идеями, он создал второй масс-обнулитель. Войдя в зону действия первого аппарата, Кэйбл взял с собой второй. Включил первый, и солнечный свет покраснел и умер. Чуть погодя он увидел тускло-серые туманные сумерки, являющиеся тяготением, превращенным невероятным темпом времени в свет.

Запинаясь, нервничая, перескакивая с пятое на десятое, люди рассказали все это Гарри Бретту в гостиной, где они жили совместным табором. Они не могли объяснить все лучше, но Гарри сам догадался о недостающих деталях.

Кэйбл включил второй аппарат. Он мог пройти через весь неподвижный город, а когда окутывал полем второго аппарата объект, находящийся в нормальном времени, — а этот объект, разумеется, не мог ему ничем помешать, — и нажимал выключатель, то объект переходил в ускоренный темп времени и становился доступным Кэйблу. Так он открывал любые двери, проникал в банки и ювелирные магазины. Он собрал себе громадные украденные сокровища. Но это все было не то, потому что Кэйбл жаждал восхищения. Окружив себя сокровищами, он желал бури аплодисментов.