Оксана Алексеева - Знаменатель

– Даниил, я не могу ничего из этого почувствовать! Я же не способен вселяться в их тела, а на него до сих пор особенного внимания не обращал, сосредоточившись на Аннет и Вике. Может быть, что-нибудь всплывет со временем, но твое давление вряд ли поможет.

– Где он сейчас? – тут же успокоился Даниил.

– Там же. В Бразилии.

– Вы только гляньте – он совершенно не беспокоится, – сделал Даниил вывод, который нам всем был очевиден. – Я уже подозреваю, что он на Штефана жучок прицепил, раз настолько спокойно сидит на месте. И сорвется оттуда, как только мы глянем в его сторону… Какие могут быть связи у человека, который настолько спокоен? Когда и какими силами он способен ударить?

Я тоже решила высказаться:

– А почему мы так твердо уверены, что он обязательно выступит против нас? Он сбежал – а кто на его месте не сбежал бы? Он умен, осторожен и имеет значительные ресурсы, но разве это доказывает, что он обязательно ударит?

– В данном случае лучше перебдеть, чем недобдеть, Вик, – ответил Даниил. – Он теперь в курсе всего. И главное – он ведь видел меня. Знает, что я существую, и что именно он получит в случае успеха. И еще важнее, что…

Я закончила сама, вдруг со всей очевидностью это поняв:

– Он тебя боится. Он видел тебя и понял, что если сам не станет Знаменателем, то ничего не сможет тебе противопоставить! Именно страх и вынудит его действовать!

– Да, думаю, так. Я бы рассуждал так же. И он до знакомства с нами уже был непрост. Это не какой-то середнячок… Он убьет вас только ради того, чтобы потом убить меня. А в итоге еще и бонус получит – останется единственным действующим Знаменателем. Но сейчас для него это просто побочный эффект главной цели. В общем, пока он не убьет вас, мне переживать не о чем. Зато потом я попереживаю вдоволь.

Он прав. Я бы тоже на месте нашей Эмпатии, имей такие же резервы, в первую очередь поспешила бы обезопасить себя. Даже если бы при этом не хотела стать Знаменателем – мы сами поставили его в условия, когда нет другого выбора. А если в нем есть еще и капля тщеславия – а у кого нет хотя бы капли? – то он еще главный приз этим заработает.

Даниил закончил саркастичным:

– Вы только гляньте, мы сдружаемся на глазах! Прямо не разлей вода. Теперь у меня нет никаких другого выхода, кроме как сделать ваши поводки еще короче. Да ладно вам кукситься! Я же пытаюсь разрядить обстановку.

Элемент в период сильного стресса ненадолго перенимает способности других даже при открытой Системе. Элемент, чья способность может быть использована, не чувствует вмешательства извне и ничего не теряет. Это заимствование без симптомов является не только побочным эффектом связи между ними, но и предпосылкой для перехода способности после смерти именно по этой связи.

Мы со Штефаном поссорились. Это выглядело вопиющей странностью, такой до банальности бытовой и противоречащей вселенской предначертанности, что мне было даже немного смешно. Правда, я не смеялась.

Началось все с того, что с Ольгой он расставаться не стал. Конечно, я и сама не хотела причинять ей боль, но так вышло бы намного честнее по отношению к самой девушке. Однако Штефан заявил, что в этом случае и я должна перестать корчить из себя подружку Даниила Романова. Если уж мы вместе, так и должны быть вместе – без стеснения держать друг друга за руки. Больше всего на свете мне хотелось именно этого, но пока подобное было невозможно. Пойми Ольга, почему Штефан так внезапно, да сразу после поездки в Париж, порвал с ней, я просто не смогла бы смотреть ей в глаза. Предательство близкого – это всегда больно, предательство сразу двух близких – невыносимо. Иногда лучше отодвинуть честность на задний план и рассказать о реальном положении дел позже, чтобы не раздавить человека. Поэтому мне было стыдно, что я ее предавала, но немного легче оттого, что подруга пока об этом не знала. Вот и казалось, что лучше все делать постепенно: сначала расставание со Штефаном, а уж потом, спустя какое-то время, когда она остынет, мы могли бы разыграть начало наших отношений.

Но Штефан отказался, даже слушать не стал моих доводов. Возможно, он ревновал к Даниилу и таким образом мне мстил. Но это было просто смешно! У меня-то с моим «парнем» ничего серьезного не было. С ним я даже не целовалась! Хотя вру, целовалась, когда он еще назывался «Данькой», что сейчас казалось таким далеким и неправдоподобным, что и в расчет можно было не брать. И Штефан это прекрасно знал. Как и то, что Даниил продолжает создавать видимость отношений только с одной целью: лучше меня контролировать. Кто, если не мой «парень», сможет проводить рядом столько времени и иметь право спрашивать обо мне любого, включая родителей? Дальше контроля он ни разу не заходил и даже спокойно закрывал глаза, зная, чем мы со Штефаном занимаемся, когда остаемся наедине. Его это не интересовало, пока мы ничего не меняли в остальном! Поэтому я очень разозлилась на Штефана, ведь тот хотел, чтобы я вела себя так, будто Знаменатель дал выбор, а мне наплевать на чувства Ольги!

Но отношения у них все равно разваливались. Штефан снова сказал своей девушке что-то неприятное – она была заметно расстроена, а потом, столкнувшись в проходе с Никитой, сгоряча на него накричала.

– Ого! – изумился Никита заметному изменению в поведении нашей тихони. – Оль, а ты чего такая нервная? Вроде бы в личной жизни у тебя полный дас ист фантастиш, а психуешь.

Никита не отличался тактичностью, он говорил и вел себя, согласуясь с какими-то внутренними рефлексами, поэтому иногда, сам того не подозревая, интуитивно попадал в точку:

– А вот у меня теория есть! – говорил он уже со всеми, отвлекаясь от Ольги – он не имел в виду ее конкретно, просто развивал уже назревшую мысль. – Если женщина слишком нервная, это от неудовлетворенности. Ну и наоборот, мужик начнет психовать, если у него с женщиной своей что-то под одеялом не склеилось. Вы же нашу замдеканшу видели – она эту злость годами целибата накапливала, не иначе! Или вспомните милейшую Марию Ивановну, которую ее старичок каждый день с работы забирает, – Никита загоготал.

Наша замдекана в самом деле всегда выглядела так, словно только что с цепи сорвалась. Большинство парней гениальную теорию Никиты встретили смехом и одобрением, некоторые девчонки возражали – но тихо так, неуверенно. Вероятно, боялись вызвать подозрения в излишней нервозности. Никита всё же их почти неслышимый глас уловил и потому обратился к Даниилу, словно и в этом случае нужна была помощь в разрешении конфликта:

– Дань, ну скажи, я прав или нет?

Тот сидел рядом со мной, как обычно, и следил за этим представлением, расслабленно откинувшись на спинку стула, и вряд ли испытывал огромное удовольствие от того, что его в этот цирк вовлекают: