Иван Лукаш - Зеленый остров [Затерянные миры, т. XXVI]

Мы опустили ее на палубу. Мы окружены.

Андрэ замахал руками, точно отгоняя птиц:

— Ш-ш-ш-ш-ш… Безмолвные задавят нас, как слоны… Вперед!

Хрустели коленные чашки Безмолвных, где кожа тверда, как броня черепах, надавливали на грудь.

Точно Самсоны, содрогаясь от напряжения, мы пытались раздвинуть колоннады, мы обороняли узкую площадку, где лежала девушка… Я поднялся, упал на колено. Я видел, как Андрэ с хрипом давит еще ладонями в жилистые ноги чудовища.

И тогда один из Безмолвных, я узнал его — это был тот, Мыслитель, кто смотрел на Саркофаг Спящей, — поднял над нами крыло, точно давая знак. И все Безмолвные с тяжелым грохотом устремились за ним.

Крылья скрещивались, трещали в тесноте, когти ног, отталкиваясь, скрежетали о палубу.

Безмолвные взвились. В вышине закипел туман, хаос летящих чудовищ…

Только этот чудовищный сфинкс, накрывший нас холодным крылом, остался на корабле…

В кают-салоне мы сдвинули изодранные кресла — постель для Спящей.

Андрэ и я сидим, не отводя от нее глаз.

В окно уже крались лучи Созвездия, когда ее ресницы слабо подрожали в тихом усилии.

— Пульс слышен, — шепчет Андрэ, — 74… Нет, 75… 76… 80…

И дрогнули косо ресницы, приоткрыв скользящий блеск глаз. Распахнулись.

Девушка темно и дико обвела глазами зало. Быстро приподнялась на локте. Медленно подняла ко мне прекрасное лицо.

— Встала, — гортанно и горячо крикнул Андрэ.

Я протянул к ней руки и вдруг хлынул в глазах горячий огонь и погас…

Андрэ в белом халате мерит комнату шагами, а в ногах у меня сидит девушка.

Ее волосы завязаны в тяжелый узел. Солнце дымит в них бронзой.

Мне смешно, что она в белой куртке капитана, которой когда-то, несомненно, владел корабельный кок.

— Вы могли бы сказать о вашей ране, — недовольно ворчит капитан, но в его глазах прыгают веселые огоньки. — Я терял надежду, я думал, что вы не очнетесь…

У девушки золотистое смуглое лицо, а брови, как полукруглые арки над строгими, дикими глазами.

— Как ваше имя? — говорю я и протягиваю руку.

Она высвобождает из халата пальчики, подает свою и молчит.

— Ее зовут, как будто, Ионгайя… По крайней мере, мне слышались такие звуки, — шепчет капитан.

— Ионгайя, Ионгайя, — говорю я, закрывая глаза.

Андрэ наклоняется ко мне:

— Она не знает ни одного из человеческих языков… Я цитировал ей Виргилия и Аристотеля… Греческий язык ей как будто что-то напомнил, но так мало, что я стал учить ее по-английски: со слуха этот легче всего… Изредка она повторяет мои слова. Не правда ли, Ионгайя, вы понимаете нас…

— Нас, — тихо повторила девушка.

— Кто вы, откуда? — говорю я…

Она молчит. Боже, она полунемая…

Ее ладони строго лежат на коленях. Она сидит у моего кресла, как белая богиня…

— Ионгайя, Ионгайя, — неужели вы не помните ничего?

— Ничего…

Ее ответ, как эхо. Эти узкие пальцы, смуглые и продолговатые к концам, точно веретенца, этот профиль, напоминающий головы Дидоны или Дианы-охотницы.

Мифы Платона, книги старинных путешественников, рассказы капитана Андрэ об океанском течении, несущем к Зеленому Острову потонувшие корабли, древний город во льду — мгновенно все пронеслось в моей голове. Точно вдохновенье дунуло холодом на волосы. Я приподнялся и крикнул:

— Атлантида!

Легкие стрелы ресниц дрогнули. Девушка посмотрела на меня темно и пугливо. Андрэ поморщился.

— Вы испугали ее…

— Да, да, Атлантида… Она девушка с потонувшего таинственного острова… Там, во льду, у Золотого Пика развалины Атлантиды. Ионгайя оттуда… — Ионгайя, Ионгайя — Атлантида — разве не помнишь, не знаешь?

Ресницы раскинулись горестно, широко. Она молчит.

— Нет, тут что-то другое, — говорит сурово Андрэ. Его белые брови мигают, как клубки молний.

— Может быть, тут была когда-то Атлантида, — перебиваю я, — тысячелетия ледяного сна погасили ей память… Вспомни, Атлантида!

Девушка задрожала, сползла к коленям, охватила мои ноги и прошептала трудно и смутно:

— Атлантидас…

— Капитан, она вспомнила, — я радостно оглянулся на Андрэ.

Он стоял за мной, суровый и грозный, с нависшей на глаза сивой гривой.

— Нет, она только повторила ваши слова.

Прижимая горячее лицо к моим ладоням, что-то смутное и гармоничное бормотала Ионгайя.

Звук ее голоса замирал, подымался. Но это были тяжелые, непонятные стоны немого.

Андрэ, слушая, зажал в кулак белые ручьи бороды.

— Так, так, — ворчал он.

— Вы поняли ее? — тихо спросил я, когда девушка умолкла…

— Мгновеньями — да… Нет, эта девушка не с Атлантиды… Другое, великое, непонятное свершилось в этом ущелье… Я что-то понял… Некогда на Зеленом Острове жили люди… Они бились с травами… Гибли… Она, ее отец, ее мать, они были последними. Их охватили, опутали травы… Тут была великая катастрофа. Она бежала в горы, во льды… Это мои догадки, я знал, что ущелье живое, что оно кишит людьми, превращенными в травы… Я разбужу его, я подыму всех…

Костлявые руки Андрэ забились над головой, затряслись, глаза безумно пылали:

— Все будут живы, все… Мне только найти — человеческую клетку в растении… Победа будет за мной. Победа! Победа!

Вдруг Андрэ умолк, приложив палец к губам, и страшно повел глазами:

— Но почему темно в окнах?

Он бесшумно подбежал к люку. Его губы задрожали:

— Моя иллюминация, моя электрическая сеть… Все погасло! Тьма!

И вдруг крикнул:

— Травы! — и бросился на палубу.

Я и Ионгайя поднялись. Под лепным потолком каюты билась, как лохматая громадная бабочка, кохинхинка. Крыса, с разбега, прыгнула ко мне на плечо…

Палуба потемнела. Над бортами подымались темные гривы трав, точно готовые обрушиться волны.

Они ползли снизу, с трясин, огромные концы змеились, курчавились… Наш корабль как будто погрузился в мутные зеленые воды…

Электрическая сеть перегорела и травы без преград шли на приступ.

Гигантские гибкие корни, ежась, ползли по бортам, по железу, качались, шипя, как связки зеленых удавов на решетках, на окнах кают.

— Бейте из батареи! — издали крикнул Андрэ. — Я осмотрю провода!

Облако разрыва, треск, струя огня, тошный дым. Это похоже на бесшумный артиллерийский бой. От огня и жара накалилось железо, белые стенки кают. В дыму я видел Ионгайю. Топором, наотмашь, она рубила зеленые канаты.

Девушка была ужасна и прекрасна…

Мы отбили первый штурм. Из дыма вынырнуло лицо Андрэ, почерневшее от копоти.

— Провода сорваны Безмолвными, они зацепили их когтями! Бейте!

Мы вдвоем припали к нашей батарее.

А на носу корабля, окутанный дымом, озаряемый пламенем, высился тот Мыслитель. Красноватые лучи его взгляда, сквозь дым, всюду следовали за девушкой…