Андрей Неклюдов - Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова [litres]

Димке показалось, что едва он положил голову на свернутую из куртки «подушку», как тотчас же послышались уже знакомые ему хлопки. Это дежурный, назначаемый в помощь повару, хлопал палкой по палаткам, возвещая подъем. Так было заведено в отряде – хлопать палкой, чтобы криком не тревожить лошадей.

Вслед за другими Димка выбрался наружу. И обомлел. Тайга буквально купалась в росе. Прозрачные капли-бусины были нанизаны на каждую иголочку лиственниц и елок. Роса поблескивала на листьях, на паутине, на воткнутом в чурбак топоре. Капли почти беззвучно падали с листа на лист. Листья подрагивали, словно кто-то трогал их осторожной рукой. Над рекой стлался молочно-белый туман.

Холодная вода мгновенно выгнала из Димкиной головы остатки сна, едва он обдал ею лицо.

Справа, за кустами, послышалось громкое фырканье. «Лошадь?» – раздвинул ветки Димка. Однако вместо лошади он обнаружил Герасима. Забравшись в реку нагишом, Герасим принимал ванну: приседая, фыркая, плескал себе на плечи, на лицо, на бороду прозрачную воду. Речка была для него явно мелковата. Димку подивило, что при такой румяной огрубелой физиономии тело богатыря оказалось белым, как у младенца. На бледной груди болтался на шнурке темный крестик.

Владимир Афанасьевич, похоже, проснулся давно. Димка увидел его шагающим под обрывом террасы и бодро размахивающим молотком.

– Сегодня, уважаемый Дмитрий, вы увидите замечательную антиклина́ль! – весело провозгласил он, приблизившись. – Река подготовила для нас великолепное обнажение. А в нем – как в учебнике – классическая антиклинальная складка.

Что такое антиклинальная складка, Димка не имел ни малейшего понятия, но решил, что это нечто ужасно интересное.

Наскоро перекусив, геолог и его помощник отправились вниз по реке – туда, где обрывистый берег переходил в отвесные скалистые уступы высотой полтора-два человеческих роста. Местами вода плескалась у самого подножия уступов, и тогда приходилось брести.

– Вот! – остановился наконец Владимир Афанасьевич и, торжественно вскинув руки, оборотился к каменной стене. Вскинул он руки с таким выражением лица, как если бы тут, на этой неровной стене, висела бесценная музейная картина.

Димка всматривался в серую трещиноватую каменную поверхность с прицепившимися к ней кустиками и пучками травы и не понимал пока, чем тут полагается восхищаться.

– Ну?! Видите?! – воскликнул нетерпеливо учитель.

– Что? – смущенно спросил ученик.

– Да как это «что»?! Слои видите?

Да, пожалуй… если присмотреться, можно было заметить неровные полосы разной ширины и оттенка, наклонно пересекавшие стенку.

– Вроде бы вижу, – кивнул Димка.

– Хорошо. Ну и куда они, по вашему мнению, падают?

– Туда, – показал Димка вправо.

– И при этом слегка подворачиваются, так ведь? Отменно! Заметьте, пожалуйста, вот этот слой темно-серого сланца, а над ним – светлую пачку известняка [37] Известняк – осадочная горная порода, состоящая в основном из минерала кальцита. . Теперь последуем дальше…

Они прошли по воде еще метров десять.

– Смотрите теперь здесь! – снова остановился с вдохновленным лицом геолог. – Куда слои падают?

– Теперь влево. Здо́рово! – оживился Димка, тоже начиная ощущать азарт.

– Где наш сланец?

– Вот этот? – подойдя вплотную, провел мальчишка рукой по темной извилистой полосе.

– Разумеется, это мог бы быть и другой, похожий слой, но обратите внимание, какая порода соседствует с ним.

Да, над сланцем тянулась широкая светло-серая полоса.

– Известняк? – догадался Димка. – Тот самый?

– Именно. Только теперь он слева. Выше и слева. Таким образом, мы имеем как бы зеркальное повторение правой части обнажения. Мысленно соедините вверху эти слои. Удалось? Вот это и есть антиклинальная складка . Вот только верхушка ее, так называемый свод складки , разрушилась. Мы видим лишь ее бока. Однако по ним мы без труда можем восстановить всю складку.

– Если складка выпуклая, как в нашем случае, – продолжал объяснять старший, – то это антиклиналь , или седло [38]. Если же она, напротив, вогнутая, то это синклиналь , или мульда. Слои пород по обе стороны от перегиба называются крыльями складки. Они и вправду напоминают изогнутые крылья птицы. Вы согласны?

Да, Димка вполне был согласен с таким красивым сравнением.

– Ваша задача сейчас, уважаемый Дмитрий, замерить элементы залегания обоих крыльев, иначе – установить, в каком направлении и под каким углом они падают. Я же пока зарисую эту замечательную картинку в своей полевой книжке.

– А вначале эти слои лежали ровно? – решил уточнить Димка.

– Несомненно. Они поочередно, один за другим, накапливались в древнем водоеме.

– Почему же они так… согнулись? Это какая же для этого нужна была силища!

– Вы правы: силища колоссальная. Это так называемая тектоническая сила , о которой мы уже говорили вчера. Учтите еще, дорогой Дмитрий, что сминалась эта осадочная толща не в мягком изначальном состоянии, а в твердом, окаменевшем.

– Как же она при этом… не разломилась на куски? – недоумевал Димка.

– В этом, мой юный друг, есть своей секрет. Дело в том, что происходит такое сжатие обычно очень и очень медленно, веками, тысячелетиями. А твердое тело под воздействием длительного давления начинает вести себя как пластичное. Возьмем для примера стекло. Казалось бы, оно твердое и хрупкое. Однако под длительным давлением оно способно изгибаться, не ломаясь. Это доказано опытами.

Пока геолог говорил, рядом с берегом, в прозрачной, как жидкое стекло, воде проплыло что-то большое, серебристо-серое с красным. Какая-то крупная длинная рыбина. Она плавно двигала оранжевым хвостом и розоватыми плавниками. Димка застыл, очарованный этими грациозными движениями речного существа.

– Это таймень, – негромко проговорил Обручев, проследив Димкин взгляд, – представитель семейства лососевых. Красивая и сильная рыба. В бывшее лето двое моих рабочих залучили тайменя острогой. И пока тащили его, он опрокинул им лодку и едва не утопил обоих. Каков силач!

«Вот бы мне сейчас спиннинг!» – подумал Димка. Но где его спиннинг? Он остался в другом мире. Мальчишка даже немного приуныл. Не из-за спиннинга, а из-за недоступности для него его привычного мира. И может, унывал бы и дальше, если бы измерение элементов залегания не требовало большого внимания и сосредоточенности. И если бы Владимир Афанасьевич не предложил затем искупаться.