Рэй Брэдбери - Фантастика Рея Бредбери [сборник рассказов]

Какие чистые и светлые просторы открываются нам в повести Бредбери «Вино из одуванчиков», где описано ничем не омраченное детство мальчика! Это мир, пронизанный запахом света, прелестью только что законченного детского сновидения, страна нежного и мужественного труда, неотделимого от бесконечной, как музыка, игры: трава должна расти, потому что это ее работа, деревья должны раскидывать ветки, бросающие прохладные тени, потому что это их ремесло. Свет должен струиться сквозь облака и листья, как песок из горсти утекает между пальцами,— ведь он сам Время, а Время не может умереть. Неслышно летает паутина, с ветвей деревьев обрушивается водопад птичьего пенья. Ухо ребенка может различить полет пчелы и шепот травы. Волшебные слова «вино из одуванчиков» в памяти мальчика живут и холодной белой зимой, они лежат на губах, как улыбка, как внезапная вспышка света во тьме.

Сколько в «машине счастья», которую выдумал один из героев повести, непоколебимой веры в победу добра над злом! И кажется, что свет падает на наши лица, когда мы раскрываем книгу и перелистываем ее страницы!

Но есть другой, жестокий и страшный мир, который открывается нам на страницах многих произведений Бредбери. В этой, находящейся на краю гибели Вселенной, где господствуют бездушные машины, а человек превращен в механизм, жизнь ограничивается лишь одним существованием и ожиданием смерти, а каждый поступок не выходит за грань одного дня, который может стать последним.

Вот рассказ «Детская площадка», переведенный и напечатанный у нас, но не вошедший в этот сборник. Жестокий мир зла, насилия, несправедливости, бессмысленной, никому не нужной борьбы — слепок капиталистического общества. Это ад экзистенциалистов Сартра и Камю, где человек обречен лишь на одну свободу — быть одиноким!

О бессмысленном бунте человека, окруженного и побежденного машинами, говорится в рассказе «Убийца», где герой сам является в полицию, чтобы признаться во многих убийствах: он уничтожил телефон, разбил телевизор, превратил в груду металлического лома автомашину, словом — попытался уничтожить все, что, врываясь в его жизнь, заставляет забыть, что главное — сердце людей, а не атомная энергия, трансконтинентальные боевые ракеты или реклама новой зубной пасты.

Мальчик герой рассказа «Здравствуй — прощай» не хочет становиться взрослым: ведь взрослыми создан тот ад, который придумал ядерное оружие, межконтинентальные ракеты — все то, что взрослые называют своим миром. И вот случается чудо: герой навеки остается мальчиком, но он вынужден бродить по стране, чтобы никто не узнал о его волшебном даре. Побыв в одном городке, он идет в другой, чтобы, постучав в незнакомую дверь, увидеть добрых людей, которые дадут ему стакан холодного молока, ломоть теплого ржаного хлеба и предложат ему ночлег. Человечество не может всегда остаться таким, каким было в золотой век, оно должно развиваться, иначе ему суждена вечная участь Агасфера — такова грустная мысль писателя.

Нет, Бредбери не страшится науки, технического прогресса, как наивно можно подумать. Он только скорбит о том, что в его стране прогресс технический не сопровождается прогрессом социальным. А это неизбежно поведет к одичанию и вырождению человека, к жестокой тирании, войнам и истреблению человечества, погибающего в припадке яростного социального безумия.

Центральным произведением Бредбери, где он наиболее остро и наиболее художественно ярко выразил свои опасения, является роман-предостережение «451º по Фаренгейту», вышедший десять лет назад.

Бредбери рисует проекцию американского общества на фон близкого будущего. Жестокий сумрачный мир открывается перед нами, и сами страницы книги лишь при одном прикосновении к ним как будто вызывают леденящий ужас. Казалось бы, перед человечеством открылась эра безмятежного счастья: всё за людей делают машины — будят их по утрам, готовят, стирают, убирают дома, а по вечерам читают им стихи, поют песни и убаюкивают детей. Нет и производства — оно передано совершенным роботам. Всё навеки стабилизировалось. Но вместе с трудом, с поиском исчез и человеческий интеллект. Все стены комнат превращены в гигантские телевизоры, которые грохотом и лязгом оглушают людей, сводя все их мысли к нескольким несложным формулам. После этого у человека появляется такое чувство, будто его протянули сквозь стиральную машину или всосали в гигантский пылесос.

Человеку остается только наркотический сон. Но и здесь продолжается вторжение в его жизнь: в уши его вложены миниатюрные радиоприемники-ракушки, успокаивающие тихой музыкой, вкрадчиво нашептывающие мысли и сны.

Сожжение книг, необходимое для полной унификации мысли, если можно назвать мыслью это ничтожное инстинктивное существование на уровне насекомого, превратилось в одну из почетнейших профессий: по первому сигналу, что где-то обнаружена книга, «пожарники» мчатся на место преступления и сжигают дом, поливая его из огнеметов. В стабилизированном обществе с тотальным строем нет места свободной мысли, говорит Бредбери, иначе нарушилось бы равновесие — ведь даже клочок исписанной бумаги — это реализация человеческой мысли. Отсюда и заглавие книги: бумага загорается при 451 градусе по Фаренгейту…

И все же в этой жестокой и бесчеловечной утопии, а вернее в романе-предостережении, Бредбери, наперекор окружающей его действительности, которой по сути дела и посвящена книга, остается оптимистом. В этом мертвящем мире, сохраняющем неустойчивое равновесие на грани истребительной термоядерной войны, где-то подспудно бьется человеческая мысль: люди сохраняют книги, встречаются, мыслят. Это юность в лице Клариссы — «бомбы замедленного действия», — которую интересует «не то, как делается что-нибудь, а для чего и почему. А подобная любознательность — опасна!» Это потомственный пожарник Монтег, тайно собирающий книги, захватывающий их в каждом доме, который он сжигает, и становящийся под их влиянием бунтарем. Монтег — это Ромео Монтекки, восстающий против удушающего его бремени средневековья. Ведь у Шекспира, которого так любит и так часто цитирует Бредбери, герой именуется не Монтекки, а по-английски — Монтегью…

Книга заканчивается гибелью города — символа современной американской действительности — в неугасимом огне водородных бомб. Реактивные самолеты уходят с ревом, который, казалось, говорит: разрушай, не оставляя камня на камне, погибни. Умри!..

«Когда-то в древности жила на свете глупая птица Феникс,— резюмирует один из героев книги. — Каждые несколько сот лет она сжигала себя на костре. Должно быть, она была близкой родней человеку. Но сгорев, она всякий раз снова возрождалась из пепла. Мы, люди, похожи на эту птицу. Однако у нас есть преимущество перед ней. Мы знаем, какую глупость совершили. Мы знаем все глупости, сделанные нами за тысячу и более лет. А раз мы это знаем, и все это записано, и мы можем оглянуться назад и увидеть путь, который мы прошли, то есть надежда, что когда-нибудь мы перестанем сооружать эти дурацкие погребальные костры и кидаться в огонь. Каждое новое поколение оставляет нам людей, которые помнят об ошибках человечества».