Михаил Любовской - Спираль Миров.Трилогия

— В маленьком автобусе? В бусике? — в глазах что-то мелькнуло, он неожиданно закрыл лицо руками и зарыдал. — Заберите…меня…заберите…Я долго…не выдержу…

— Ситников, отведите больного на место, — скомандовал Копытин подскочившему санитару, а потом внимательно посмотрел на нас. — Странное поведение, никогда за ним такого не замечал. Извините, но повторно свидание дать не могу, итак разрешил на свой страх и риск.

— Понимаем. Спасибо и на этом.

— Знаете что, молодые люди, обождите за воротами, я минут через двадцать выйду. Мне с вами надо поговорить, — он поднялся, давая понять о необходимости покинуть кабинет.

Доктор появился несколько позже, чем обещал. Костюм тройка, тросточка, очки и шляпа — чистый Антон Павлович. Он извинился за задержку и предложил прогуляться к озеру за административным зданием. Какое-то время Копытин молчал, видимо собираясь с мыслями для предстоящего разговора.

— Он не ваш родственник, — сказал резко без толики сомнений.

— Вы уверены? — Нарейса подобрала плоский голыш у кромки воды и стала его методично подбрасывать.

— Да. Я проанализировал разговор с больным и понял, что вы специально пытались напомнить Юхтину о каком-то…э…бусике. Что имелось в виду под этим словом?

— Маленький автобус или микроавтобус. По размерам примерно как ГАЗ-55, - лучшего сравнения я не нашёл.

— Не слышал про такие. Впрочем, неважно. Ваш, так называемый 'родственник', не сумасшедший. Кроме него, у меня есть ещё четыре таких пациента, правда двоих из них довели до безумия наши доблестные НКВД.

— И вы не боитесь говорить это вслух? — Нарейса приподняла бровь.

— Нет, господа. Да-да, не удивляйтесь. Вы похожи на 'товарищей' как я на…балетную танцовщицу. Меня не интересует кто вы и откуда, никуда сообщать не собираюсь — презираю стукачество…

— А если мы шпионы иностранного государства?

— Госпожа Анастасия, — улыбнулся Копытин, — я конечно дилетант по части контрразведки, но даже мне понятно, что с внешностью как у вас, и вас господин Сергей, во враждебную страну с заданиями не посылают. Да и что такого секретного в психиатрической лечебнице общего типа? Можно допустить, что Юхтин ваш агент, но он не один. Пять сумасшедших агентов? Видите, вам и самим смешно. Я работаю психиатром более 20-ти лет и поверьте, нигде и никогда не отмечалось случаев массового помешательства именно в такой форме. Эти люди рассказывали о том, во что в принципе невозможно поверить; чистой воды фантазия — карманные телефоны, дом в космосе; бомба, сжигающая десятки тысяч людей…

— М-да, погорячились наши клиенты с бомбами и телефонами, прогрессоры хреновы. Боюсь, только этим дело не ограничилось, ведь так Пётр Михайлович?

— Так, Сергей, так. За одну треть рассказов можно смело заказывать панихиду всем, кто их слышал.

— И вас это не пугает?

— Нет. Скажу без бахвальства — я владею определёнными методиками, позволяющими ставить запрет на опасные разговоры.

— О, да вы, батенька, колдун, — в его энергетической структуре определённо присутствовал зачаток силового ядра.

— Увольте от таких сравнений. Бабка была колдуньей, а я всего лишь врач, — он доверительно улыбнулся и потянулся ко мне хиленькими щупальцами.

Я слегка ударил по ним, как шлёпают по ладошке шаловливого ребёнка. Копытин вздрогнул, недоуменно покрутил головой, выглядывая неведомого противника своих опытов, и потянулся снова.

— Пётр Михайлович, ну что вы ей богу, мы же и обидеться можем.

— Эманацию невозможно увидеть, — доктор растерянно перевёл взгляд с меня на Нарейсу.

— Желаете убедиться в обратном? — глаза супруги шаловливо заискрились.

— Будьте любезны, госпожа Анастасия.

Её фигура окуталась чёрной дымкой. Внутри хаотично заскользили зловещие тени, постепенно набирая скорость перемещения. Копытин с интересом наблюдал за представлением, и вдруг дымка взорвалась, выбросив в лицо десятки змеиных голов с раскрытыми пастями. Он отшатнулся, инстинктивно прикрывая голову рукой с тросточкой.

— Жалкий лекаришка. Будешь знать, как соваться к демонам недоразвитыми отростками, — ехидно улыбаясь, произнесла по-дарински Нарейса.

— Дорогая, ну что за детские выходки. Нам ещё с человеком договариваться надо.

— Ничего страшного. Пусть это послужит уроком, в следующий раз будет осторожнее.

— Браво, — послышались хлопки ладоней. — Всё выглядело так натурально, что даже немного испугался. Прекрасная иллюзия, просто нет слов.

— Доктор, посмотрите внимательно, что сделала 'иллюзия' с вашей палкой, — я указал на середину тросточки.

— А что не так? Вроде всё це…, - он уставился на два сквозных отверстия.

— Представьте себе, что целью окажется менее твёрдый предмет.

Корытин побледнел, но с эмоциями постарался справиться.

— Мои пациенты тоже владеют подобным искусством?

— Обычные люди, можете не переживать. Пётр Михайлович, вы их сильно кормите лекарствами?

— Только двоих. Простите, но тут без медикаментозного вмешательства никак, я уже об этом говорил.

— Сколько они ещё будут находиться на излечении?

— Трудно сказать. Пашкова и Зеленского без внимания оставлять нельзя. Приказа о переводе в другое учреждение не поступало.

— А если поступит?

— Максимум неделю продержать смогу. Потом приедут коллеги, проведём консилиум и в путь. При срочном переводе забирают сразу.

— Кругом сплошная неопределённость, — стало досадно от сложившейся ситуации.

— Госпожа Анастасия, вы где-нибудь остановились на ночлег?

— Мы как-то и не думали об этом, — она легкомысленно пожала плечами.

— Тогда не откажите посетить старого холостяка. Меня, как специалиста, поселили в двухкомнатных хоромах. Посидим под вишнёвую наливочку, поговорим, а то знаете скушно одному вечера коротать.

— Вы не женаты? — проявила женское любопытство Нарейса.

— Делал пару попыток, — смутился доктор, — но не срослось. Теперь же я молодым не интересен, а постарще возрастом не интересны мне — кругозор не тот.

Докторский домик выглядел дворцом падишаха по сравнению с соседскими халупами — ухоженный дворик, белёные стены, крашеные ставни и оконные рамы.

— Симпатичненько. А там что за сараи?

— Это не сараи, Анастасия, здесь живут колхозники. Когда всё вокруг общее, нет смысла выделяться. Общество может понять неправильно желание жить лучше, чем другие.

— Но вы то выделяетесь и очень заметно.

— Положено по статусу. В обществе равных всегда есть те, кто равнее, как бы это грустно не звучало. Давайте пройдём внутрь, не будем создавать почву для ненужных разговоров.

Белые занавески, половички, пружинная кровать с горкой подушек в маленькой спаленке, кожаный диван с двухтумбовым письменным столом, кухонный стол с примусом да голландская печь — вот и весь антураж сельского дома. Причём наверняка единственный на всё небольшое поселение.