Эмили Сувада - Этот разрушительный элемент [litres]

– Как Коул? – заводя мотор, спрашивает она.

Двигатель ревет, и Анна тут же разворачивает машину, чтобы выбраться из города. Облако черных крыльев взметается в воздух, закрывая обзор. Улицы завалены камнями и осколками, но Анна, петляя по дороге, уверенно ведет машину вниз по склону.

– Сейчас проверю, – отвечаю я и открываю данные маячка Коула.

Его жизненно важные показатели скачут. Судя по всему, он не протянет долго без посторонней помощи.

– Ему становится хуже, – говорю я.

Анна вжимает педаль в пол, разгоняясь настолько, что двигатель начинает дребезжать.

– Тогда нам следует поторопиться.

Мы спускаемся к подножию горы и, подпрыгивая на кратерах от взрывов, проносимся по фермерским полям Энтропии к разрыву в границе из остротрава. Я сжимаю руки в кулаки и время от времени сверяюсь с координатами местоположения Коула. В пустыне земля становится ровнее. Но повсюду все так же валяются мертвые голуби, а черный ковер из перьев взметается в воздух под колесами. Анна сжимает руль так сильно, что костяшки ее пальцев белеют, а мышцы рук напрягаются с каждой минутой. Я всматриваюсь в темную равнину перед нами, сверяясь с местоположением Коула. Но вижу перед собой лишь камни, пыль и мертвых голубей…

И тут на землю падает что-то серебристое.

– Что это? – ткнув пальцем, спрашиваю я.

Анна косится в нужную сторону, но затем вновь сосредотачивается на дороге, боясь потерять управление.

– А что там?

– Не знаю, – отвечаю я. – Похоже на… парашют.

Ее плечи напрягаются.

– Вечером из Энтропии вылетел «Комокс». Возможно, он был на борту.

Внутри меня вспыхивает паника.

– Ты думаешь, он спрыгнул с квадрокоптера?

– Не знаю.

Анна вжимает педаль газа в пол. Двигатель ревет, а грузовик несется к сверкающей серебристой ткани. Я не ошиблась, это парашют. Когда мы подъезжаем ближе, мне удается разглядеть белые рога «Картакса» и белые спутанные стропы. А затем замечаю неподвижно лежащую на земле фигуру в черной броне.

Это Коул.

Анна ударяет по тормозам и выкручивает руль, отчего пикап уходит в занос. Не дожидаясь, пока машина остановится, она выпрыгивает с водительского сиденья и падает на землю. Я сосредотачиваюсь, чтобы последовать за ней, и через мгновение салон пикапа исчезает, сменяясь пустыней. Мне с трудом удается устоять на ногах, но я стискиваю зубы и заставляю себя бежать, несмотря на пылающую в груди рану.

С широко раскрытыми от безумия глазами, Анна падает на колени рядом с братом.

– Он не дышит!

Коул лежит на животе, а его тело сотрясают конвульсии. Она хватает его за плечи, переворачивает на спину и разрывает броню на груди. Я опускаюсь на колени рядом с ней, чувствуя, как замирает сердце в груди от одного его вида. Глаза Коула открыты, но закатились, а белки покраснели от лопнувших капилляров. Мертвенно-белая кожа испещрена прерывистыми, пульсирующими, черными полосами, которые, к моему ужасу, оказываются его венами. Рот открыт, грудь не вздымается, а губы посинели. Рядом с ним на земле валяется пузырек с исцеляющей сывороткой, а еще один он сжимает в руке. Анна хватает Коула за волосы и с силой вдыхает воздух в его легкие.

А у меня живот сжимается от этой картины. Исцеляющая сыворотка, которую он принял, явно не помогла. И это не простое ранение, и не сбой в панели. Это что-то другое – вредоносный код, который распространяется по модулям и убивает его. Так что аптечка здесь не поможет.

Я перевожу взгляд на Анну.

– Мне нужно добраться до его панели. У тебя есть генкит, кабель… хоть что-нибудь?

Она качает головой и достает из кармана куртки еще два пузырька с исцеляющей сывороткой.

– У меня есть только это.

– Он уже пытался принять один, но, судя по всему, это лишь перегрузило его панель и ухудшило состояние. Мы не можем рисковать, пока не поймем, что причиняет ему такую боль.

Она вновь вдыхает воздух ему в легкие, закрывая его лицо своими светлыми волосами словно занавесом.

– Что нам делать?

Я оглядываюсь через плечо на пикап. У Анны нет генкита, а компьютер в машине слишком старый, чтобы хоть как-то помочь мне. А значит, остается только один способ – получить полный доступ к панели Анны. И ей наверняка это не понравится. Я вновь поворачиваюсь к ней, стараясь сохранять спокойствие.

– Разрежь кожу на внутренней стороне локтя. Прямо на сгибе.

– Зачем? – вытаскивая нож из-за пояса, спрашивает она.

– Там хранится аварийный кабель, с помощью которого мы сможем отправить Коулу наниты прямо из твоей руки. Что-то вроде переливания крови.

Она с секунду колеблется, а потом задирает рукав футболки и, прижав кончик лезвия к сгибу локтя, проводит им по коже. Струйка крови скатывается по кобальтовым светодиодам панели, виднеющимся у нее под кожей, и из раны вырывается свернутый, серебристый, тонкий, как проволока, кабель. Потянув за него, Анна задирает левый рукав футболки Коула. Светодиоды на его панели мигают, а кожа вокруг нее испещрена серебристыми и черными полосами. Анна подносит окровавленную иглу от кабеля к его панели, и та тут же вырывается из ее пальцев, погружаясь глубже.

Ее глаза стекленеют, когда перед ними появляются данные с его панели, но она не может с ними разобраться без меня.

– Что дальше? – спрашивает она. – Тут множество сообщений об ошибках.

– Мне нужно на них посмотреть. Я смогу помочь ему, только если ты дашь мне доступ к своей панели, – говорю я.

Анна впивается в меня взглядом.

– Я не позволю тебе лезть на мою панель. Мы так не договаривались.

Коул кашляет и снова сотрясается в конвульсиях, а из уголка его губ стекает посеребренная струйка крови и нанитов.

– Или ты дашь мне доступ к своей панели, или я взломаю ее. Потому что Коул умирает.

Она сердито смотрит на меня, стискивая в руках футболку Коула, но затем, выругавшись, качает головой.

– Хорошо. Чего еще ожидать от Агатты. Должно быть, старик гордится тобой.

От этих слов все сводит внутри. Вот только трудно понять расстраивает ли меня, что Анна сравнила меня с Лакланом, или беспокоит, что она права. Да, нравится мне это или нет, но у нас с ним одна ДНК, и… я Агатта. К тому же сейчас нахожусь здесь, чтобы воплотить его план в жизнь. И пока мне это удается.

Так что, несмотря на все, что он сотворил, какую-то маленькую и темную часть моей души согревает мысль, что он наконец сможет гордиться мной.

Глаза Анны стекленеют, а перед моими вспыхивает приглашение для входа в ее панель. Я сосредотачиваюсь на своей панели и по открытому соединению загружаю данные с панели Коула. Перед моими глазами тут же вспыхивает множество сообщений, но все вместе они лишь сбивают с толку – потому что половина из них сообщает об ошибках, а половина предупреждает об установке. Словно каждый модуль в панели Коула пытается восстановиться и переустановиться, но вновь терпит неудачу. Я никогда раньше не видела ничего подобного.