Эмили Сувада - Этот разрушительный элемент [litres]

Видимо, я не сделала этого потому, что слишком боялась этого. Вот почему я бросила все силы на то, чтобы стать сильнее и жестче. И, возможно, весь остальной мир поступит так же, получив такую возможность.

– Проклятье, – упираясь руками в приборную панель, выдыхаю я. – Что, черт побери, я наделала?

– Ты сотворила чудо, – говорит Мато. – И не можешь оставить его без контроля. Это твой код, Цзюнь Бэй… так что убедись, что им воспользуются так, как ты этого хотела.

В голове поднимается ураган мыслей. Я не желаю быть похожей на Лаклана, но в то же время не хочу давать миру новое оружие. Что, если благодаря ему люди превратятся в холодных, бессердечных монстров? Что, если руководство «Картакса» воспользуется им против мирных жителей бункеров, чтобы сделать их более послушными?

Я не для этого писала код. Это неправильно.

– Именно ты должна владеть этим кодом, – продолжает Мато, протягивая руку через сиденье, чтобы сжать мою ладонь. – Этот мир должен стать твоим, и живущие в нем люди – тоже.

Дорога огибает каменистый, заросший кустарником холм. Мы приближаемся к Энтропии, а я все еще не могу успокоить бушующие мысли. Я никогда так не сомневалась в «Панацее» и в том, стоит ли отдавать ее людям. Может, Лаклан был прав… Может, мы должны исправить вакцину и навсегда стереть «Панацею» с панелей. Может, мир еще не готов к такому дару.

– Я не знаю, как быть, Мато, – дрожащим голосом признаюсь я. – И начинаю сомневаться, хорошая ли это идея.

– Это отличная идея, – он смотрит на меня. – И единственный способ уничтожить «Картакс».

– Так ли это? Думаешь, если мы исправим вакцину, они откроют бункеры и все закончится?

– Ты сама-то в это веришь? – спрашивает он. – Они слишком долго удерживали власть, чтобы сейчас от нее отказаться. Даже если они откроют бункеры, то все равно сохранят контроль над миром. А мы не можем этого допустить. Они считают людей своей собственностью… они создали нас как инструменты. Уверен, если контроль получишь ты, мир станет намного лучше.

Я хмурюсь:

– Они создали тебя? Я думала, ты вырос в Энтропии.

Он кивает:

– Так и было. Все время забываю, что ты не помнишь, как я тебе рассказывал это раньше. Я вырос в Энтропии, но родился на одной из баз «Картакса». Если это можно назвать «рождением». За несколько лет до проекта «Заратустра» они разрабатывали новую программу под названием «Близнецы». Ученым не везло с разработкой вакцины, и они впали в отчаяние. Поэтому руководители «Картакса» приказали им определить гены, которые, по их мнению, помогут создать отличных кодировщиков, решив, что раз их ученые не могут совладать с вирусом, то для этого нужен кто-то, способный на это.

– Ничего себе, – восклицаю я.

Генетика и интеллект не взаимосвязаны напрямую. Еще задолго до создания гентеха люди пытались сделать своих детей умнее, влияя на их ДНК. А как только появились панели, по всему миру возникло множество незаконно измененных детей. Но результаты оказались не очень хорошими. На большинство из них это никак не повлияло, а те, чей интеллект оказался выше, не всегда использовали его во благо. Некоторые и вовсе злились на родителей за подобные изменения и отказывались использовать силу своего разума, желая идти по собственному пути, а не тому, что выбрали за них.

– То есть «Картакс» создавал сверхумных людей?

– Не совсем, – поправляет Мато. – Они хотели чего-то большего. Поэтому создали эмбрионы с измененными генами, которые, по их мнению, стали бы хорошими кодировщиками. После чего использовали эти эмбрионы, чтобы создать второе поколение.

Я моргаю.

– Как если бы умные дети, которых они создали, выросли и создали друг с другом еще более умных детей?

– Вот именно, – подтверждает мою догадку Мато. – А затем они сделали это еще раз. На создание каждого поколения у них уходило всего несколько недель, но если бы это происходило в естественной среде, на это потребовались бы десятилетия. Но для подобного эксперимента им потребовалось огромное количество эмбрионов. Скорее всего, несколько тысяч. Ведь им предстояло отследить все спонтанные мутации и оценить результаты. Трудно отследить изменение генов с помощью алгоритмов, а в природе все происходит намного искуснее. Так что они просто создавали все новые поколения.

От этих слов по спине расползается озноб.

– И сколько же они создали?

– Тридцать, пока не создали меня, – говорит Мато.

Я откидываю голову назад, стараясь сдержать тошноту.

– Боже… это же века эволюции. Тысяча лет.

– Да, – соглашается он. – Не знаю, сколько создали детей по всему миру, но в центральном штабе «Картакса» эксперимент закончился на двоих.

– Двоих? – Я приподнимаю бровь, но тут в голове вспыхивает воспоминание о стычке в лаборатории. И меня осеняет. – Тебя и Дакса.

Мато опускает глаза.

– Да, меня и Дакса. Он мой… ну, его сложно назвать моим братом, но именно им я его считаю. Хотя, скорее, он единственный представитель моего вида. Регина вытащила меня из лаборатории и отправила в Энтропию, но ей не удалось добраться до него. Его вырастили в штабе «Картакса», и он начал кодировать, как только научился читать. Мы общались с самого детства, и он помогал мне скрываться от них. И я вернулся к ним лишь при условии, что его отпустят. Мы не очень близки, но… были похожи. Так что мне казалось, что нас никто не сможет понять. Пока я не встретил тебя.

– Ничего себе, – повторяю я. – То есть сейчас «Картаксом» руководит тот, кого они создали сами?

– В мире мало людей, которые понимают «Картакс» так же хорошо, как он. И Дакс делает все возможное, чтобы сохранить его структуру, но при этом не любит его руководство. Думаю, ему бы хотелось увидеть их смерть так же сильно, как и тебе. Поэтому, мне кажется, стоит ему увидеть, что «Панацея» работает, он присоединится к нам. – Он сжимает мою руку. – Мы сможем создать новый мир, не прибегая к войне. И это случится сегодня.

Грузовик въезжает на вершину холма, и Мато сбавляет скорость, когда перед нами появляется город. Полуденное солнце отражается от окон домов, заполнивших склоны гор. Фермерские поля усыпаны перьями и испещрены воронками после атаки «Картакса». Граница остротрава, словно сверкающая река, опоясывает город. Вокруг нее темнеет извивающаяся полоса из людей. Но это не просто толпа одичалых – это настоящее полчище.

– Готова опробовать свой код? – спрашивает Мато. – Ты можешь исцелить этих людей и остановить войну, просто ради эксперимента. Тебе необязательно все решать прямо сейчас.

Я сглатываю, чувствуя тепло его руки в своей, пока смотрю на множество тел вдалеке. Их там тысячи. И их разум пострадал из-за меня. Так что будет правильно, если я хотя бы попытаюсь исцелить их.