Александр Делакруа - Падение Тициана. Эра бессмертных

Владимир Рогов, брат легата от Восточной Европы и Сибири Алексея Рогова, стоял в самом центре небольшого помещения, обшитого стальными листами и усеянного едва различимыми датчиками. Монотонный шум от систем вентиляции и раскаты служебных сирен заглушали практически все звуки извне. Облаченный в черные технологичные доспехи, он был похож на героя античных легенд. Его седая борода ярким контрастом оттеняла золотистые узоры брони. На голове красовался черный рифлёный шлем, а на столе покорно ожидало излюбленное орудие боя — огромный пневматический молот. Прямо напротив во весь рост располагалось внушительное зеркало, глядя в которое, Владимир заканчивал последние приготовления. Чуть поодаль на самом краю стола выделялась небольшая деревянная шкатулка. Несмотря на невзрачный вид, она то и дело привлекала к себе встревоженный блуждающий взгляд Владимира. Наконец, словно не выдержав, он сделал стремительное движение вперед и, раскрыв шкатулку, достал из неё небольшое золотое украшение в форме кулона. На изделии в виде сердца красовалась фотография молодых родителей, исполненных счастья безмятежной молодости. Владимир на секунду замер. Его мысли окутала густая пелена воспоминаний прошлого, давно забытых и, казалось, безнадежно утерянных. Перед глазами проносились образы той роковой ночи, когда он в последний раз видел своего отца. Дождливый вечер. Совсем ещё юный Владимир, увлеченно играющий в своей комнате маленькими оловянными солдатиками, и шум… Шум, который то и дело доносился из дальнего конца коридора. Голоса были едва различимы, но он определенно их знал — голос брата и… отца. С волнением и боязнью ошибиться мальчик замер в ожидании появления незнакомца, и мгновение спустя в проходе комнаты появился его отец. В промокшем насквозь плаще он неспешно прошел в комнату сына и подозвал мальчика к себе. Опустившись перед ним на колени, мужчина что есть силы прижал его к себе, словно растворяясь в этих крепких мужских объятиях.

— Папочка! — с радостью и едва не плача, повторял ребенок.

— Малыш мой… — с трудом сдерживая слезы, реагировал мужчина. Секунду спустя, собравшись с мыслями, он наконец перешел к делу: — Малыш, послушай… Прошу, я… Я должен уйти.

— Но зачем? Пап, не надо! — мальчик бурно реагировал на слова родителя.

— Я, я вернусь, правда, но… Но мне нужна твоя помощь, сынок. Ты мне поможешь?

— Конечно! — молниеносно реагировал сын.

Отец улыбнулся и с чувством удовлетворения продолжил:

— Твой братик, Леша, он… Он не такой, как ты. Он будет взрослеть медленнее. Будет лишен твоего опыта и мудрости. А мир будет против него, и одному ему не справиться. Ему нужна помощь. Нужна защита, но… Кто, кто защитит его?

— Я, я, пап! — тут же выкрикнул Володя. — Я буду защищать Лешу!

— Нет, нет, ну что ты, малыш, ты и сам ещё маленький, ты не справишься, — пытаясь раззадорить мальчишку, возражал отец.

— Я справлюсь, пап! Справлюсь, правда, обещаю! Я буду защищать Лешу!

Мужчина смотрел в полные решимости глаза ребенка и будто тонул в них, переполняясь гордостью за каждое слово, звучащее из уст своего сына.

— Ладно, — продолжал мужчина. — Я верю тебе. Обещай! Обещай, что будешь защищать брата, что бы ни случилось!

— Обещаю, клянусь! — тут же выкрикнул Володя.

Отец протянул ему маленький золотистый кулон в виде сердечка, с обратной стороны которого была нанесена гравировка в форме величественного дерева.

— У нас с твоей мамой было два одинаковых кулона, — отец неспешно опускал украшение в руку сыну. — Один я отдал твоему брату, а второй — тебе. Чтобы вы всегда помнили, что вы одно целое. Как были мы с ней… Я уверен, твоя мама хотела бы, чтобы ты сохранил его. Теперь ты за главного, Володь. Не подведи нас, мы с мамой любим тебя! И береги брата, — он крепко поцеловал сына в лоб и стремительно направился к выходу. Практически скрывшись в проеме, он на мгновение замер и обратился с последним наставлением: — Никогда, запомни, никогда не рассказывай брату об этом разговоре!

— Не рассказывать? Почему? — мальчик застыл в растерянности.

— Потому что он не должен думать, что слабее тебя! Не должен знать, что ты о нем заботишься! Иначе он не справится, это сломает его и… Я тебе этого не прощу, — последнюю фразу он произнес с такой безучастной черствостью, словно весь страх и ужас враждебного мира вкладывал в эту фразу. Мальчик судорожно начал повторять:

— Пап, пап, я не скажу. Правда…

Отец же, не меняя интонации, добавил:

— Мама тебе этого не простит, — с последней фразой мужчина исчез в дверном проеме, навсегда покинув жизнь Владимира и оставшись лишь шлейфом воспоминаний навеки связанным с золотым кулоном в старой потертой шкатулке.

Владимир резким движением закрыл шкатулку, словно пытаясь запереть там болезненные образы прошлого. В очередной раз взглянув в зеркало, он повторил словно в пустоту:

— Держись, братишка, я иду!

В то же мгновение он вышел из подсобки в небольшой вытянутый отсек десантного космолета. По обе стороны помещения в полной экипировке расположились бойцы элитного подразделения, готовые в любой момент ринуться в бой. Огромные экзоскелеты обволакивали их тела, однако сквозь нагромождения арматуры всё же можно было разглядеть отдельные части накачанных тел, буквально усеянные всевозможными татуировками. В этой компании брутальных мужчин особенно выделялась одна миловидная блондинка с короткой стрижкой. К слову, также весьма атлетического телосложения.

— Мальчики, — начала она, обращаясь к товарищам, — если будет очень страшно, то просто кричите: «Крис! На помощь!». И я тут же вас спасу. Впрочем, вы и так это знаете, — с последней фразой девушка расплылась в самодовольной улыбке, проверяя затвор автомата.

— Крис, мы бы и рады, — басом вступил в диалог огромный двухметровый мужчина, — да только ты же всё равно не услышишь. Ведь эфир постоянно занят твоим пустым трёпом!

— Да, мужик! Это четко, — тут же одобрительно отреагировали другие бойцы отряда.

— Этот треп называется приказами, Лев, — девушка с ходу с улыбкой парировала аргумент громилы.

— Так точно, сержант! — мужчина вытянулся по стойке смирно, выполняя импровизированное воинское приветствие, при этом, без сомнения, получая эстетическое удовольствие от такого невинного обмена колкостями.

— Смотри-ка, — также в саркастичной манере вступил в диалог ещё один солдат, — второй день как повысили, а уже голос командный. Небось, всю ночь перед зеркалом тренировалась?

Невысокий блондин с забритыми висками и ярко выраженным шрамом на шее сделал шаг навстречу девушке, явно пытаясь произвести впечатление своей дерзостью.