Песах Амнуэль - Млечный Путь, 2016 № 02 (17)

— Как поживаешь? — осведомился отец с жизнерадостностью, которая всегда казалось Ли наигранной и готовой лопнуть в любую минуту, как воздушный шар.

— Лучше всех, — проскрипел он.

— Чем занимался?

— Спал и видел сны.

— Прости, что разбудил.

— Ничего страшного, — отреагировал Ли с убийственной иронией, он не боялся убивать родителей иронией, те все равно никогда ее не понимали. — «Не дай внедриться мне в сонное Царство смерти». Т. С. Элиот, поэт.

— Что?

— Я говорю: часовые пояса. У вас на восемь часов больше, чем у меня. Пора бы запомнить.

— Постоянно вылетает из головы.

— На бумажке запиши где-нибудь, а? Если уже склерозом накрыло.

— Суров ты, парень, — хмыкнул отец. — Ну, извини старика, закрутился.

Услышав этот выбор слов, подходящий разве что морщинистому заводскому работяге с прокопченным лицом или пожившему свое рыбаку с выдубленной морозом и ветром кожей, уловив эту добродушно-ворчливую интонацию, Ли скорчился, как от физической боли. Ненужные, насквозь фальшивые разговоры с родителями доводили его до белого каления. Он едва удерживался, чтобы не швырнуть телефон об стену.

— Выпала свободная минутка, — продолжил отец. — Мы сейчас с мамой на приеме в консульстве.

На заднем плане в трубке шумела джазовая музыка и журчали голоса. Хрустально звенели бокалы, интимно соприкасался с полированным деревом фарфор, вызывающе цокали по мраморному полу высокие каблуки дорогих туфель и заливисто включался в нужных местах искусственный смех, когда кто-то важный выдавал шутку столетней давности: «Заходят как-то в бар француз, немец и американец, ха-ха-ха».

Ли представил себе увешанных драгоценностями женщин в вечерних нарядах и мужчин в смокингах. Наверняка родители тоже выглядят, как картинки с обложки. Он видел их на фотографиях, которые они частенько высылали, и реже — на экране Скайпа, где подтянутые глянцевые лица рассыпались на пиксели, словно крошащиеся статуи древних богов.

Уже больше года он жил жизнью, о которой мечтают все подростки: кредитная карточка и никаких родителей под боком. Произведшие его на свет люди были слишком заняты, проектируя небоскребы в тех странах света, где людям хватало денег, чтобы оплачивать услуги модных архитекторов.

Ли разглядывал в Интернете изображения созданных по их разработкам зданий: световые сети опутывали высотные башни, обвивая их каменные шеи ожерельями из электрических камней. Они отражались в воде, отражались в облаках, определяли современный мир, в котором все тянется ввысь, гонясь за шумным пустым успехом.

Как мамаша с папашей.

Но они оплачивали его счета, поэтому Ли покорно слушал родительскую речь, согласно кивая, хотя отец не мог его видеть, и послушно отвечал на вопросы, выдавая для развлечения одну ложь за другой.

— Как дела в школе?

— Все супер, на днях получил высший балл по химии. Учительница меня очень хвалила.

— Умница. Мы тобой гордимся.

— Я сам собой горжусь.

— Дружишь с кем-нибудь из ребят?

— С целой толпой!

— Ты имеешь в виду, — отец заколебался, — не только с Кристиной?

Ли насторожился.

О Крис он говорить не любил. Когда-то давно обмолвился о ней родителям и потом пожалел об этом.

Ему хотелось, чтобы она оставалась его тайной, секретом. Тогда она словно принадлежала только ему и больше никому другому. Разговоры о ней нервировали и заставляли испытывать смутное беспокойство, причины которого он не понимал до конца.

— Общаться с одним человеком было бы слишком скучно, — ответил он туманно. — У меня полно друзей.

— Но она твой лучший друг, да? — голос отца прозвучал неуверенно. — До того, как мы уехали, ты все пропадал до позднего вечера. Говорил, что гуляешь с Кристиной. Жаль, мы с мамой не успели с нею познакомиться.

«Этого еще не хватало», — подумал Ли.

— Чем вы сейчас занимаетесь? — продолжил отец.

— Ничем особенным.

— То есть с ней ты на свидания не ходишь?

— Скажешь тоже!

— За компьютером, наверное, сидите всю ночь? В какие игры нынче любит играть молодежь? В стрелялки с инопланетными монстрами? Или с ней ты болтаешь, а в игры с парнями режешься?

— С парнями, точно! — с облегчением ответил Ли, уходя от темы. — Есть у меня приятель, звать Стэнфорд, мы с ним тусуемся после уроков, пьем колу, болтаем о девчонках, делимся опытом.

— У тебя появилась подружка? — обрадовался отец.

— Ну, не то чтобы, — ответил Ли с притворным смущением, — но я общаюсь с одной девушкой в последнее время.

— Как ее зовут?

— Рада.

— Необычное имя. Расскажи о ней что-нибудь.

— Она та-а-акая классная! Хочет стать ученым, биологом, биохимиком, это сейчас очень модно — генная инженерия, она будет клонировать динозавров, как в фильме «Парк Юрского периода». Возьмет клетку, которую нашли при раскопках, раскрутит спираль ДНК, и ты оглянуться не успеешь, как задрожит земля под ногами возрожденных древних тварей. Ты знаешь, что динозавры жрут только мужчин, поэтому женщины унаследуют землю?

Пожалуй, это было слишком.

Даже для человека на другом конце света, который ничего не знал о человеке, находящемся на этом. Повисла тишина, без запаха, без цвета, без звуков и без понимания.

— Сын, ты вообще как, в порядке? — спросил отец, и на миг это почти стало похоже на настоящие отношения.

Почти.

— Все шикардос, — сказал Ли. — Где мать, покурить вышла? Позовешь ее?

Он предпочитал быстренько отрапортовать о своем благополучии и стряхнуть этот звонок с себя, как пыль с рукава.

Джаз, хрусталь, фарфор и каблуки потрещали полминуты, затем раздался мягкий женский голос, какой бывает у ведущих детских передач, лучащихся эфирной задушевностью:

— Здравствуй, сынок. Как живешь без нас?

— Здравствуй, мама, — ответил Ли, осознавая, что плохо помнит ее голос. — Я живу прекрасно. Качественно питаюсь, регулярно делаю уроки, вовремя ложусь спать и никогда не убираюсь в доме. Но я обязательно поливал бы фикус, если бы он у нас был.

— Разве Консуэла не приходит, чтобы делать уборку? — удивилась мать.

Это было единственное, что она смогла услышать.

— Я давно ее не видел, мы с нею не совпадаем в плане графика посещений. Но, судя по тому, что золой тут все не засыпано, наша Золушка приходит. Простейшая логика.

— Причем тут Золушка?

— О’кей, не Золушка, а фея. Консуэла — невидимая добрая фея, наводящая порядок в нашем дворце. Телепортируется сюда из Мексики, потом обратно.

— У нее есть ключи, я сама их вручила ей перед отъездом.

Ли захотелось кричать, он скомкал в кулаке простынь и с силой дернул ткань.

Из всех чужих, посторонних, ничего не значащих людей те, кто произвел его на свет и платил по счетам, были самыми чужими. Они казались такими же плоскими, как картинки в комиксе, даже хуже, картинки, по крайней мере, оживляло воображение художников и читателей.