Джеймс Ганн - Бессмертные [сборник litres]

Разумеется, еще как, подумал я и нахмурился. А если она меня не любит? Как быть тогда?

Кейси, очнись! Да, ты влюблен, но это не значит, что надо терять голову. Неужели ты купился на ее объяснение? Наверняка есть и более простые способы защитить тебя от посягательств Ля-Вуазен. Влюблять в себя каждого мужчину, которого нужно защитить, – хлопот не оберешься. Да ты только взгляни, как она на тебя смотрит, приятель!..

Я развернулся. Ариэль сидела на кровати, и взгляд у нее был задумчивый и серьезный. Я в три шага пересек комнату, обхватил ее руками и начал целовать.

Она вся сжалась и стала отбиваться, вяло колотя ладошками мне по груди.

– Хватит, прекрати!

– Извини, не могу удержаться.

Она перестала сопротивляться, обняла меня и увлекла за собой на кровать. Я как можно крепче прижал девушку к себе, чувствуя: вот оно, райское блаженство.

Наконец Ариэль, часто дыша, откинулась на спину, открыла глаза и прошептала:

– Значит, ты не против?

– Я? Против? «При встрече с красотой ты таешь в разгоревшейся крови, как воск в огне…» [35] У. Шекспир , «Много шума из ничего», акт II, сцена 1 (пер. А. И. Кронеберга).

И мы снова отдались страсти. Оказалось, что моя возлюбленная владеет приемами куда более древнего и могущественного волшебства. Закончив, она выпрямилась и стала поправлять волосы. Я было потянулся к ней опять, но она оттолкнула меня.

– Вот только этих хлопот мне не хватало, – сурово проговорила Ариэль. – Всем этим гримуарам, «Ключам» и сочинениям Фауста грош цена. В них нигде не упоминаются такие побочные эффекты.

Я пожал плечами:

– Сама виновата, околдовала меня, сделала пленником страсти.

– Надо полагать, – проворчала она. – И что мне теперь, расстаться с честью?

– А это разве так страшно? – поинтересовался я.

Ариэль ахнула.

– Ну… Ну, знаешь!..

Теперь я взял себя в руки и откатился в сторону.

– Значит, это заклинание нужно только для того, чтобы уберечь меня от Ля-Вуазен и участи хуже, чем смерть?

– Ну конечно, Габриэль! – ответила она, невинно хлопая глазами. – Какая еще у меня могла быть цель?

Я с рыком бросился к Ариэли, но она, смеясь, соскочила с кровати. Я спрыгнул следом и попытался поймать беглянку, однако та оказалась юркой и увертливой, словно встревоженная лань.

– Ах ты, чертовка! – приговаривал я. – Специально оставила мне записку со своим номером комнаты, зная, чем все закончится!

Ариэль вдруг замерла, и я буквально налетел на нее. Только чудом нам удалось удержаться на ногах. Так мы и застыли, обнявшись, посреди комнаты.

– Я ничего тебе не оставляла, – произнесла Ариэль, испуганно глядя мне в глаза.

Несмотря на близость, никакой страсти между нами не было. Вместо мира грез нас снова окружала мрачная реальность.

– Значит, это они, – решил я. – Что ж, надо сказать им спасибо.

– Возможно… – Ариэль била легкая дрожь. – Наверное, они хотели рассорить нас. Хотели, чтобы ты увидел, как я колдую.

– Конечно. А как иначе?

– Не знаю. – Она вздохнула. – И меня это пугает.

Я нежно коснулся ее губ. Они были холодны.

– Маленькая напуганная ведьма, – произнес я с деланым укором. – Не бойся. Они снова совершили промах. Теперь им нас не одолеть.

Ариэль посмотрела на меня и улыбнулась. Еще один повод полюбить такую красавицу.

– Послушай, нам нужно собрать совет, – предложил я. – Можешь вызвать Уриэля? – Она кивнула. – Отлично, тогда приходи с ним ко мне в номер. Семьсот семь, через полчаса. Договорились?

Ариэль кивнула еще раз. Я поднялся, посмотрел на нее влюбленным и хозяйским взглядом.

– Я люблю тебя, Ариэль. Думаю, куклы тут ни при чем. А если и при чем, то мне все равно.

– И я тебя люблю, – прошептала она в ответ. – Ты прав, дело не в колдовстве. Я отменю заклинание… Я так хочу, – добавила она, видя, что я собираюсь возразить. – Не ради тебя, ради себя. Мне важно знать, что все по-настоящему и ты любишь меня такой, какая я есть.

– Не смей! – сказал я, ощутив холодок. – Я не знаю, что будет, и не хочу рисковать этим… этим чувством. Однако, – я подмигнул, – кукол лучше спрятать в безопасное место. Мало ли кому они попадут в руки.

Я тихонько прикрыл за собой дверь. Слишком окрыленный, чтобы ждать лифта, и забыв свой страх перед лестницами, я сбежал вниз, перескакивая через несколько ступенек. В коридоре пришлось перейти на шаг, потому что навстречу шла прилично одетая пожилая пара. Спиной я чувствовал, как они провожают меня взглядом.

Я напевал себе под нос It’s magic [36] « It’s magic » («Это волшебство») – популярная песня 1940-х гг., наиболее известная в исполнении певицы Дорис Дэй в фильме «Роман в открытом море». Именно благодаря этой композиции фильм был номинирован на «Оскар» в категории «Лучшая песня». .

Женщина у меня за спиной прочувствованно всхлипнула.

Дойдя до номера, я вставил ключ в замок, повернул. Дверь не открылась. Я испуганно взглянул на плашку: нет, не ошибся, номер действительно мой. А потом вспомнил, что́ сделал перед уходом, и написал мелом на двери уравнение. Оно отменяло действие уравнения на внутренней стороне, поскольку в сумме они давали ноль.

Дверь распахнулась. Я стер с нее надписи, вошел в номер и закрылся на цепочку. Внутри все было в точности так, как я и оставлял, включая испачканный мелом ковер.

Я еще раз вспомнил свои утренние похождения. Дело шло на лад. Победа близка, в том нет сомнений. Осталось лишь выяснить кое-какие подробности.

При мысли об Ариэли мои щеки запылали. Ее прекрасное лицо, сладкие губы, жаркое тело, в котором идеально сочетается девичья упругость и женская мягкость. И сама Ариэль – чудо покорности, нежности, понимания, наслаждения…

Кейси, марш в душ!

– Зачем?

Тебе надо освежиться. И воду похолоднее сделай. Ледяную!

– Нет, правда, зачем? Что такого…

Если ты влюбился в смазливую девчонку и тебе кажется, будто это взаимно…

– Что значит «кажется»?

Хорошо, девочка тебя любит, пускай. Вот только ты ни на шаг не приблизился к тому, чтобы выяснить, кто такой Соломон. И пока не выяснишь, не забывай, что ты не витаешь в облаках, а ходишь по зыбучим пескам.

Я постоял под ледяными струями столько, сколько мог, а потом выскочил из душа и зашарил в поисках полотенца. И вдруг стало ясно, что меня так насторожило в ванной: когда я уходил, полотенца висели в беспорядке, теперь же были аккуратно сложены. Кто-то заходил в номер в мое отсутствие.

Увы, осознание пришло слишком поздно. Полотенце выскользнуло у меня из рук, свилось вокруг шеи, подобно удаву, и стало душить. Я вцепился в него, пытаясь сорвать или хотя бы ослабить.

Скользя на кафельной плитке, я изо всех сил боролся с полотенцем. Глаза лезли из орбит, в груди горело огнем из-за недостатка воздуха. Я чувствовал, что проигрываю зачарованному предмету, но сдаваться не мог. Мне было ради кого жить.