Николай Дашкиев - Гибель Урании

Многочисленными радиорелейными линиями умчались группы радиосигналов. И по этим сигналам включались сирены атомной тревоги, останавливались заводы и машины, распахивались двери бомбоубежищ. По этим сигналам срывались со стартовых установок баллистические ракеты и неслись навстречу движущимся целям.

Невероятно ужасные были эти минуты, когда от двух континентов помчались и начали сближаться две шеренги смертоносных ракет!

Стальные сигары не избегают друг друга, а, наоборот, ищут встречи.

Еще несколько десятков секунд — и грянут взрывы.

— Быстрее, друзья, быстрее! — кричит в мегафон Рум, высунувшись из дверей ракетоплана. Он не может подвести самолет ближе: на рифах у острова Праздника отплясывает бешеный прибой.

Похожая на «Малютку» Дэйва металлическая машина, которая направляется к ракетоплану, не приспособлена к плаванию и поэтому двигается очень медленно. На нее раз за разом обрушиваются тяжеленные валы, и сердце у Рума тревожно замирает: как бы не смыло тех, кто вцепились в кабину вездехода.

— Доктор, ну, что там?

Тот смотрит в бинокль, но и ему еще плохо видно.

— Их пятеро. Трое мужчин и две женщины. Одна, вероятно, ранена, и ее держат на руках.

— Дайте, я взгляну! — Рум протянул руку, чтобы взять бинокль, но в этот момент включился экран телевизора, на нем появилось бледное, сосредоточенное лицо капитана «Звезды Надежды».

— Рум, немедленно стартуйте! С максимальным ускорением — выше вверх! — академик запнулся, схватился рукой за грудь. — Взрыв… произошел!

Несколько следующих минут выпали из памяти Рума. В сознании осталось только бледное лицо Майолы, ее залитое кровью розовое платье.

Рум очнулся только тогда, когда ракетоплан, преодолевая звуковой барьер, на мгновение завибрировал. Рефлекторные привычки пилота взяли верх над всем: чрезвычайно большую перегрузку надо было прекратить, ибо это грозило гибелью.

Рум снял ногу с педали управления. Стрелка указателя ускорения поползла с деления «G6» вниз. От груди сразу же отхлынула невыносимая тяжесть. Но мозг еще работал вяло.

Машинально Рум взглянул в иллюминатор. Посреди безграничной синевы Бурного океана виднелось пятно — остров Праздника.

— Будь проклята, Урания! — он в бессильной ярости погрозил кому-то кулаком. — О… — и запнулся.

На месте темного пятна вспыхнул невыносимо яркий свет. На глазах он превратился в светящийся гриб, который с каждой секундой увеличивался. Его яркость приобрела зловещую окраску. Черное с красным — атомный взрыв!

Рум обвел взглядом кабину.

Мертвая Майола. Врач в полуобмороке. Тесси Торн и двое незнакомцев…

Погибла самая дорогая женщина в мире. Гибнет весь мир. Кто виноват в этом?

Вот он — виновник, мерзкий выродок Кейз-Ол! Связанный, преступник лежит в углу кабины и оглядывается вокруг хищными, волчьими глазами.

— Как вы себя чувствуете, Рум?.. — послышался обеспокоенный голос капитана «Звезды Надежды». — Немедленно переведите устройства на дистанционное управление. К вам приближается первая взрывная волна.

Рум выполнил приказ и взглянул в правый иллюминатор кабины. Фазы атомного взрыва над Уранией развивались дальше. Масштабы явления были просто невероятные: пламя уже охватило полнеба. Но когда Рум взглянул в противоположную сторону, он увидел еще более страшное зрелище: с севера шел черно-багровый вал, которому не было конца и края. Он впитывал в себя облака и воду, закрывая собой весь Бурный океан…

Рум удобнее устроился в кресле, закрыл глаза. Он был бессилен бороться против взрывной волны. Единственная надежда — на автоматы управления.

Еще несколько секунд — и вдруг ракетоплан качнулся… Невыносимая боль ослепила глаза Рума, ледяным холодом пронзила мозг. Навалилась тьма — тяжелая, непроницаемая.

И, наконец, все исчезло.

Поблек, погас экранчик биоскопа. Павел Седых вскочил, обвел безумным взглядом кабину.

Увиденное и прочувствованное все еще стояло перед глазами, жгло в груди, врывалось в мозг отчаянным: «Зачем? Почему?»

Трагедия далекой планеты была не абстрактным зрелищем, она заставляла задумываться, а не может ли случиться так и на Земле?

Там, на Пирейе, обстоятельства сложились весьма неблагоприятно. Союз Коммунистических Государств вышел на арену истории очень поздно, когда концентрация капитала в Монии достигла наивысшего предела, а Кейз-Ол стал некоронованным самодержцем. На Земле все по-другому. Именно Советский Союз проложил дорогу в Космос и этим продемонстрировал свою мощь, величие своей науки и техники. Лагерь социализма монолитный, лагерь империалистов раздирают внутренние противоречия. Да и трудящиеся капиталистических стран умнее и смелее рабочих Монии. Против войны выступают самые широкие круги людей.

Это были трезвые рассуждения, опиравшиеся на вполне реальные факты. И все же беспокойство Павла Седых не исчезло полностью. Разве мало есть безумцев и на Земле, что хотели бы потянуть за собой в гроб весь мир? Как обезоружить этих маньяков, как навсегда установить мир?

Юноша пытался осмыслить суть трагедии Пирейи, проанализировать, где и когда защитники мира проиграли битву. В его памяти вновь и вновь мелькали кадры биофильма, и теперь все события воспринимались и оценивались совсем по-другому.

В своем биофильме пирейцы с безжалостной правдивостью раскрыли причины ошибок и неудач. Слишком поздно спохватились сторонники мира на планете, слишком распылены были их усилия. Не один год строилась «Звезда Кейз-Ола», не за одну ночь были установлены стартовые площадки с водородными бомбами, а те, кто мог бы помешать этому — Торн и Кольридж, Айт и Литтл, и еще тысячи и миллионы других, — смотрели и чего-то ждали.

Не как сторонний наблюдатель, а как суровый судья, Павел Седых взвешивал все увиденное и услышанное, вновь и вновь возвращаясь к земной действительности. Да, на Земле все по-другому. На Земле нет всемогущего Кейз-Ола, который нажатием на кнопку смог бы поднять в воздух тысячи баллистических ракет. Но войну может вызвать взрыв даже одной-единственной водородной бомбы… Поэтому надо раз и навсегда вырвать из рук безумцев атомное оружие и ни на минуту не прекращать борьбы за мир…

Павел Седых оценивал и взвешивал, даже не подозревая, что этот его процесс анализа оценивается и взвешивается электронным мозгом кибернетического вездехода пирейцев. Прошел почти месяц с того времени, как металлическая машина захватила в плен юношу, что выпрыгнул из кабины вертолета в лесу вблизи Северска. Еще в первые дни представитель человечества сдал экзамен на звание разумного существа и получил право просматривать биофильм. Но именно с тех пор и начался процесс изучения его психологии, убеждений и стремлений. Инопланетная машина фиксировала каждую реакцию Павла Седых на увиденное, записывала биотоки его мозга, изменение частоты дыхания и пульса, процентное содержание химических веществ в крови. Экзамены продолжались. Электронный мозг вездехода строго следил за тем, чтобы нервная система подопытного не разрушилась. Вот и сейчас возбуждение, которое охватило юношу, постепенно спадало, тело сковало сладкое оцепенение. Павел еще пытался рассуждать и анализировать, но глаза его невольно слипались.