Борис Штерн - Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!

Кстати, я недооценил Войновича. На следующий день он отдал свой шницель футболисту С. (не буду называть фамилий неудачников), на третий день его ужин с аппетитом съел Д. и т. д. — в течение десяти дней Войнович отдавал свой ужин разным жеребцам, и я, наконец, догадался, что Тиберий кормит ужином не своих врагов (какие враги, кто ж ему враг, кто станет ему поперек дороги?), а попросту показывает мне десять футболистов, которых я должен отчислить из команды.

«Интересно, кто будет одиннадцатым?» — гадал я. И не смог угадать. Одиннадцатый ужин Войнович придвинул к себе и, глядя мне в глаза, демонстративно съел его.

— Я все понял, Тиберий, — сказал я. — Хорошо. Я отчислю всех, кому ты отдавал свой ужин. И тебя тоже.

— Ты все правильно понял, — ответил он и встал из-за стола. — Да, мне пора в декрет, пойду собирать манатки. Вешаю бутсы на гвоздь, фуфайку передаю ведомому.

— Не торопись, — сказал я. — Я держу для тебя свободную вакансию. Хочешь быть вторым тренером конюшни?

Войнович не ожидал такого предложения. Он подумал и равнодушно сказал:

— Я подумаю.

— Подумай, — так же равнодушно ответил я.

— Я посоветуюсь с доктором Вольфом.

— Посоветуйся.

ПОДОЗРЕВАТЬ ВСЕХ.

ВОЙНОВИЧ.Мы с Войновичем играли за СОС, а потом вместе закончили ВТЫК <���Высшие тренерские курсы>. Он прилежно учился, а я сачковал. Теперь меня назначили Главным тренером. Войнович в шоке. Когда Тиберий в плохом настроении, он лежит на кровати, смотрит в потолок и думает.

— Мяч — живое существо, — говорит он. — Мяч имеет душу — это понятно. Мяч имеет глаза. Мяч имеет свой язык — язык паса. Этот язык он хорошо понимает. Мяч чувствует, мяч строптив или послушен, мяч имеет свои мнения и желания: захочет — и пойдет не на юг, а на север.

Или стоит у окна, посторонне наблюдает, потом кричит какому-нибудь молодому футболисту:

— Эй, ты, конгломерат! Иди сюда!

— Почему это я — «конгломерат»? — обижается тот, но подходит.

— А ты чего обижаешься? Ты хоть знаешь, что такое «конгломерат»? Это смесь всяких разнородных веществ. Все мы конгломераты. Такой у нас контингент. Я тоже конгломерат. Лови деньги, сбегай за бутылкой.

Еще Войнович любит вздыхать:

— Куда мы идем? — вздыхает он.

— Вперед, — отвечаю я.

— Куда это? В каком направлении?

— В том направлении, какое видим перед собой.

— Значит, куда глаза глядят. Ну, и когда мы туда придем?

— Ну, ты не очень-то философствуй.

— Время — вперед! Время — назад! Время — стоять! Конгломерат времен. Хочешь хороший совет?

— Давай, — отвечаю я, хотя знаю этот совет.

— Налей и выпей.

ВНЕЗАПНОЕ ПОДОЗРЕНИЕ.Пожалуй, из Войновича получился бы неплохой Посторонний Наблюдатель. Недаром он не был на моей презентации, ему и не надо было туда приходить — он сидит на своем оживленном перекрестке и все видит.

Пожалуй.

КОНЕЦ ПРАЗДНИКАМ.Вчера отпраздновали Старый Новый Год. Все, с праздниками покончено, хватит работать в режиме отдыха. Я вышел на крыльцо «Маракканны», засунул четыре пальца в рот и свистнул с обеих рук так, что трава полегла, — искусство тиффозного свиста я освоил в детстве, не каждый фанат так умеет. Все выбежали из берлог, натягивая фуфайки. Несло нефтью. Войновича не было, Войнович еще спал. Или уже думал. Или думал во сне.

— Становись! Отставить... Касан, сними бутсу, покажи портянки... Почему в носках? Ногу собьешь в носках! Брага, почему не поддел подгузник? Помидоры отморозишь, девочки любить не будут! Хуан, а это что? Вот это... Форменный панцирь? Разве это форма?! У всех такая форма? Какие-то стеганые зековские фуфайки! Стыдоба! Федералы засмеют. Снять!.. Других нет? Рафа! Где дядя Сэм?

— Тут!

— Запиши...

— Я запомню.

— ...чтоб форма была от Кардена!

— Минуточку... А шкварки где взять?

— Что за слова? Что есть «шкварки»?

— Деньги. Кварки.

— Шкварки — это твои проблемы.

— Бу-сде!

Сделал следующее заявление:

— Вы что, совсем одичали, <���три слова неразборчивы>?! Опустились, мохом заросли? Распоясались! Подпоясаться! Затянуть ремни! Не потерплю шаляй-валяй и авось, расхлябанности и разгильдяйства! Чтоб все в конюшне было с иголочки! Чтоб было на что поглядеть! Чтоб любо-дорого! Бутсы почищены, форма поглажена! Всем купить носовые платки и зубные щетки, утром и перед сном чистить зубы, мыть ноги, и никаких «из горла»! Вы меня знаете — я вам не Лобан! Или как? Или вы хотите иметь главным тренером Лобана? Тогда забудьте о зубных щетках, вам нечего будет чистить ни утром, ни вечером — когда придет Лобан, он вам все зубы повыбивает. Чтоб в сборной все было солидно, интеллигентно, импозантно, презентабельно, аккуратненько и культурненько!

Наверно, эти лоботрясы не все слова поняли адекватно, а некоторые и совсем не поняли, но со временем, думаю, я их образую.

— Руки-ноги-спины врозь! Живот подтянуть, очко поджать! Грудь колесом, плечи коромыслом! Вдох-выдох! Раз-два-три-четыре... раз-два-три-четыре... <...> Теперь попрыгали... На месте... Хорошо. Всем завтракать! После завтрака — тренировка отменяется!

— Ур-ра!

— После завтрака — всем на уколы к доктору Вольфу.

— <���неразборчиво>...!

— Кто это сказал?.. Хуан, ты что, совсем <���неразборчиво>, без мата не можешь?.. Скажу доктору, чтобы он всадил тебе твердой рукой и от всей души! Всем на уколы! Да, про елку забыл. Рафа! Где дядя Сэм?!

— Да тут я!

— Елка еще стоит?

— А куда она денется?

— Убрать елку к <���неразборчиво>! Новый год закончился!

— Минуточку... По старому стилю еще не... Есть!

УКОЛЫ.По дороге на уколы состоялся многозначительный разговор с дядей Сэмом.

— Минуточку, командор.

— Чего тебе, Рафа?

— Вы сказали, чтобы я продал диваны, ковры и компьютеры и четыре года платил бабе Вале и тете Кате по полной ставке.

— Да, я так сказал.

— Тогда я вас не понимаю.

— А что тут непонятного? Ты. Ковры. Диваны. Компьютеры. Кварки. Баба Валя. Тетя Катя. Четыре года. Полные ставки.

— Все понятно. Одно непонятно: четыре года.

— Да, я ошибся. Не четыре, а три с половиной года.

— Может быть, вы хотели сказать «год-полтора»? — осторожненько намекнул дядя Сэм.

— Ах, вот ты о чем! Год-полтора, пока не вылетим? Нет — три с половиной! Три с половиной года!

— Вы это серьезно, командор?

— Мы выйдем в финал, Рафа. Через три с половиной года мы будем играть в финальном матче чемпионата Мира.

— Вашими бы устами да баб целовать!

— <...>

<���ПРИМ. РЕД. Лакуна восстановлена по требованию автора «Отчетов»:

«— А у тебя что, своих уст нет? Или уже не стоит на баб? Тогда подай заявление, подпишу. Мне настоящие мужики нужны. До конца.

— У меня с концом все в порядке, командор».>