Борис Штерн - Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!

<���ПРИМ. Все обстояло не совсем так. Я не упомянул в отчете, что тиффозных шкварок для штрафа нам все-таки не хватило, и что в дело вмешался сам президент д'Эгролль — это он отстегнул нам из своего личного президентского фонда внушительную сумму на восстановление планетки. Тогда об этом лучше было помалкивать, чтобы ненароком не попасть под копыто Налоговой комиссии Конгресса.>

Кроме того, ВСЕЛИ лишила нас премии в десять тысяч кварков.

— Вот так всели на десять тысяч! — сказал Войнович.

У дяди Сэма была своя арифметика:

— Десять тысяч потеряли плюс десять тысяч не нашли — итого: двадцать, — поправил он.

Более того, произошло чудовищное: тот первый отборочный матч мы выиграли 3:0, но жлобы подали во ВСЕЛИ протест (мол, подбор мячей — это обязанность хозяев полигона, и поэтому мы должны отвечать за причиненный ущерб, — жлобы были правы, к ним у меня никаких претензий, я на их месте поступил бы так же, для жлобов это был единственный шанс найти, что называется, от фонаря (вернее, под фонарем на ровном месте) победных три очка, — и нам засчитали-таки техническое поражение «ноль-три». Хорошенькое начало — мы победили и потеряли три очка на ровном месте.

— «Но пораженье от победы ты сам не должен отличать», — процитировала мне в утешение фройлен фон Дюнкеркдорфф.

— Это кто сказал? — спросил я.

— Пастернак.

— Он прав, этот Пастернак, — пришибленно вздохнул я. — Наверно, хороший был футболист.

Ворона как-то странно на меня посмотрела. Должно быть, я что-то не то сказал.

Ладно, с кем не бывает. Будем считать, что одно глупое поражение — это случайность. Переживем.

О'к.

БРАГИН.

ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР.Брагин пребывает в каком-то сомнамбулическом амфибрахии. Он, кажется, немного тронулся после истории с этим пастором Шуллером.

— Мы что-то не то делаем, — сказал он мне. — Мы тут в футбол играем, а там жизнь на планете. Там люди живут.

— Какие люди? Какая жизнь на гранитной планете?

— Гранитная, — неуверенно ответил Брагин. — А мы тут со своим футболом.

— Эта планета была безжизненная. Запомни: без-жиз-нен-на!

— Мы же не знаем, для чего она предназначена... Б@г ее знает...

— Я — знаю, — ответил я, не задумываясь. — Я — Тренер, значит, Я — Б@г.

«Много на себя берешь», — прочитал я в глазах Брагина.

«Нормально беру. Тоже мне, блуждающий форвард. Ты не блуждающий, а дрейфующий форвард, потому что ты дрейфишь. Если игрок чего-то не знает или не умеет, то он должен чувствовать, что я, его тренер, знаю и умею, даже если я тоже не знаю и не умею».

БАШИБУЗУКИ.

ВТОРОЙ ОТБОРОЧНЫЙ МАТЧ.

А вот этого черного — не чернокожего, а эбонитового! — арбитра я запомню до конца жизни. За два дня до игры прибыл арбитр Орхидевриус, весь покрытый корой, и с ним двое эбонитовых подсудков — какие-то шоколадные бобчинский и добчинский, — на одно лицо, да и лиц под корой не видно. Мы встретили их, как полагается, как всех арбитров встречаем: хлеб-соль, цветочки, пятизвездочный отель, номер-люкс, акклиматизация, парная с девочками, кофеек с коньячком, обед с борщом (шеф-кок Борщ расстарался), дешевые (то ли по отпускной цене, то ли по себестоимости) шубы для арбитровых жен — колонок, соболя, шеншеля на выбор. Два дня они пожили, как фоны-бароны, остались довольны вроде. Игра. Играли с «БАШИБУЗУКАМИ» (Барнаульский Шлакобетонный завод). Опять легко выиграли 3:0, уже безо всяких происшествий, арбитры отсудили прилично.

— Гип-гип, ура? — спросил дядя Сэм.

— <...> дыра, — ответил я в рифму.

Я как чувствовал: мы арбитрам чем-то не потрафили, что-то им не донесли в нумера. Дядя Сэм подогнал для них «торнадо-квант», сказал: «Спасибо, приезжайте еще», «торнадо» квакнул и умчал их в космопорт, а на следующий день эти недоноски написали рапорт во ВСЕЛИ: мол, мы, хозяева полигона, совали им, арбитрам, взятки, но что, мол, подкуп не состоялся только из-за того, что они, арбитры, хрустально чистенькие и кристально неподкупленненькие. У дяди Сэма от обиды дрожали губы, будто его отлучили от кормящей груди:

— Минуточку! Какие-такие взятки?! — кричал дядя Сэм и загибал пальцы. — Принимали, как всегда и как всех: хлеб-соль — раз, цветочки — два, пятизвездочный отель — три, пятизвездный коньяк — четыре, шеншеля по себестоимости — пять... что еще?.. парная с девочками — шесть! Всех всегда так принимаем! Морду бы им набить, да где ж у них морды, у этих эбонитовых чурбанов?!

Дядя Сэм почему-то не учел, что арбитры эти в самом деле были дикорастущими чурбанами из соцветия — созвездия, то есть, — Южных Эбонитов: хлеб-соль с борщом они не ели, а питались солнечным светом да какими-то акридами-насекомыми, коньяк был для них отравой, они коньяком только полировались, а срезанные цветочки и мертвые шеншеля в подарок они посчитали за оскорбление их растительного достоинства. Я бы им морды набил, если б они не были такими твердыми! Топором порубил бы! Я от злости привычно открыл ногой какую-то затаившуюся стеклянную дверь и тут же приказал дяде Сэму выписать счет на председателя Сури'Нама — все наши издержки за счет ФУФЛА!

Последовали очередные скандалы и разборки, нас чуть не отлучили от ВСЕЛИ, чуть не дисквалифицировали, но пожалели и во второй раз засчитали техническое поражение «ноль-три», опять оштрафовали, опять лишили премии — двадцать тысяч потеряли, двадцать тысяч не нашли — итого: сорок.

Одно глупое поражение — случайность, два подряд — невезуха.

ОБОРВАРЫ.

ТРЕТИЙ ОТБОРОЧНЫЙ МАТЧ.Древний анекдот: «Пессимист мрачно сказал: «Хуже не бывает!» Оптимист радостно ответил: «Бывает, бывает!»

Играли с ОБОРВАРами. Это армейская команда от Общества Орденоносных Ветеранов Армии, но играют там, конечно, не ветераны. В армейских клубах дисциплина нешуточная, играть с ними трудно — равняйсь, смирно, прическа ежиком, длина волос — не более 2 см, все отглажено, травка подстрижена, везде порядок, а порядок бьет класс.

<���АЛАВЕРДЫ НАСЧЕТ ПОРЯДКА. Порядок бьет класс при том, что физика (физическая подготовка) у спортсменов примерно одинакова. У нас будет порядок, и мы этим порядком будем бить их класс? Не все так просто — у них ведь тоже есть порядок, но свой, собственный! Порядок бьет класс, но беспорядок бьет порядок. Сумбур, как организация игры, иногда тоже подходит. Настоящий сумбур (есть организованный сумбур, беспорядок — это другое) может вызвать на полигоне сумбур у соперника, и тогда только дело в переключении скоростей — никто ничего не сможет догадаться, тут анархия мать порядка, тут ловля рыбки в мутной воде, — и это нужно; только нужно понимать, как происходит сумбур. Хаос. Броуновское движение на полигоне. Где-то густо, а где-то пусто, где-то куча мала, хруст костей и скрежет зубовный, а где-то в углу полигона кто-то делает вид, что цветочки нюхает, а сам только и ждет пас на пустое место. Партизанщина. Так нужно играть против армии — если нет хороших фуфаек. Для такой игры нужны молодые силы.>