Гэвин Смит - Бладшот [litres]

– Благодарю за подсказку, – сказал Бладшот, направляя ствол пистолета на Бариса и нажимая на спуск.

Тело врага рухнуло на стол. Бладшот, развернувшись, двинулся к выходу. Вдруг лампы вокруг погасли, разом ослабшие ноги будто бы превратились в желе, и мир исчез, погрузился во тьму.

Может, теперь, когда дело сделано, смерть пришла и за ним? На эту мысль, на этот проблеск надежды времени уже не хватило.

Хартинг замер на месте, вглядываясь в почерневшие экраны. Система видеонаблюдения, камера ноутбука Бариса, даже трансляция Бладшотовых нанитов – все, все отрубилось, и звуковая связь тоже.

– Вот дерьмо, – прошептал Хартинг.

Миг – и оперативный центр превратился в сущий пандемониум. И Эрик, и все прочие техники в лихорадочной суете принялись восстанавливать визуальную связь хоть с чем-нибудь, хоть с кем-нибудь…

– Где Бладшот? – спросила Кей Ти.

– Да дайте же что-нибудь!.. Картинку, картинку! – потребовал Хартинг.

Бросившись к своему терминалу, он начал прозванивать системы связи платформы «Бладшот» – второй уровень, третий… нет, все мертво. Все «лишние», резервные каналы и оборудование действительно оказались лишними.

– Переключаюсь на спутник, – откликнулся Эрик.

– Все черно! – зарычал Хартинг, но, приглядевшись к экрану, понял: нет, спутник в порядке, исправно транслирует вид на горы Хавеква.

– Ах, чтоб его… ни огонька на мили вокруг, – проговорил Эрик, изумленно таращась в экран.

Хартинг был изумлен, потрясен не меньше. Ну, разумеется, ЭМИ… И тут он осознал весь ужас сложившегося положения. Если бы Бладшот просто перегорел – это дело одно. А вот его технология в руках другого игрока – уже совсем, совсем другая история.

В кабинете Бариса глаза Бладшота закатились под лоб, на коже проступила трупная серость…

Мириады микроскопических насекомоподобных роботов под костяным куполом его черепа вспыхивали и гасли, вспыхивали и гасли, безуспешно пытаясь перезагрузиться. Мерцание их медленно, постепенно замедлялось, наниты один за другим испускали дух, замирали…

«Муж мой, проснись», – нежно шепнул голос из ожидающей тьмы.

Ткань простыни под щекой. Яркий утренний луч, струящийся внутрь сквозь тонкий хлопок, озаряет прекрасное лицо, лицо жены. Должно быть, он на небесах, а если и нет – так близко, как только возможно. А Джина – ангел, ангел со спутанными, взлохмаченными волосами…

Но тут Господь врубает перемотку вперед. «Нет!» – хочется крикнуть ему. Ему и здесь хорошо, он бы и здесь мог остаться, не надо ему ничего другого, однако…

Ветер в лицо. «Мустанг» с откинутым верхом несется вперед по прибрежному шоссе, солнце клонится к океану – к океану жидкого золота. Тоже прекрасно, он бы и здесь мог остаться, но…

Вот он в постели, с женой, что есть сил прижимает ее к себе, сплетенные тела мокры от пота. Здесь, здесь, он мог бы остаться здесь…

Барис, злорадствуя, насмехаясь над ним, приставляет к виску беспомощной Джины пистолет для забоя скота.

Гаррисон уверяет ее, что все будет окей.

Он лжет.

А Барис открывает ей правду:

– Вынужден огорчить тебя, детка. Ни о каком «окей» и речи не может быть.

За ним открывает ей правду и Мартин Эйкс:

– Вынужден огорчить тебя, детка. Ни о каком «окей» и речи не может быть.

За ним открывает ей правду старый китаец:

– Вынужден огорчить тебя, детка. Ни о каком «окей» и речи не может быть.

И молодой человек в очках, с козлиной бородкой:

– Вынужден огорчить тебя, детка. Ни о каком «окей» и речи не может быть.

Быстрее, быстрее звучит мелодия «Psycho Killer» группы «Talking Heads». Только звучит как-то глухо, гулко, словно бы под водой.

Хор мужских голосов:

– Благодарю за подсказку.

И – выстрел.

Веки Бладшота затрепетали, приподнялись. Чувствовал он себя – гаже некуда. Заторможенным, вялым, выкачанным, точно севшая батарейка. Попробовал шевельнуться, и тут же понял: он связан. На миг показалось, будто он снова в палате воскрешения, но нет, здесь пахло иначе – не стерильностью антисептиков, а только пылью да застарелым винным духом.

Поблизости раздался негромкий лязг металла о металл, сопровождаемый треском искр. Голая сетка кровати, к которой он был привязан, чувствительно впивалась в спину. Над кроватью склонился бородатый незнакомец. Каждая деталь его облика, от вязаной шапки с помпоном до клоунских брюк, просто криком кричала: «фанат электроники, гик». В руке гик держал плюсовой кабель с зажимом. Другой зажим, «минус», впился зубьями в край металлической рамы кровати, а гик тянулся к кровати и «плюсом». Бладшот раскрыл было рот, чтоб запротестовать, но безнадежно опоздал с возражениями.

Тело встряхнуло ударом электротока, мускулы свело судорогой, спина изогнулась дугой, поднимаясь над ожившим металлом. Бладшот завертелся, заизвивался, стремясь вырваться на свободу, разорвать контакт, избавиться от жуткой боли. Он едва мог вздохнуть.

– Ага, очнулся. Вот и хорошо, – сказал гик.

В ответ Бладшот завопил – яростно, без слов. Во рту сделалось солоно от крови.

– Чш-ш-ш, тихо. Все окей. Я же тебя выручаю.

С этими словами гик вновь угостил Бладшота электрическим разрядом. Бладшот задергался так, что кровать сдвинулась с места, но тут же почувствовал, внутри, в грудной клетке, странный щекотный зуд. Казалось, там, у самого сердца, копошится множество муравьев, а в следующий миг…

…он оказался привязан к креслу. Плешивый китаец направил на него ствол «сорокапятки», потянул спусковой крючок, выбирая слабину.

– Благодарю за…

Жуткая боль: тело снова встряхнул, опалил разряд электричества.

– Ты еще здесь? Слышишь меня? – спросил бородатый гик.

Бладшот принялся пересчитывать способы, которыми сделает ему больно.

Гик снова коснулся зажимом кровати. Почувствовав жжение в груди, Бладшот решил, что это сердечный приступ, но тут шрам на груди засиял алым светом.

Снова мясохранилище бойни. Блондин. Глаза отливают той же оружейной стальной синевой, что и ствол «сорокапятки», направленный им на Бладшота.

– Благодарю за…

В голосе явственно слышен немецкий акцент.

Снова кровать. Снова взгляд этого гика устремлен на него, обещая: сейчас-опять-будет-жутко-больно. Бладшот напряг мышцы, рванулся, стараясь освободиться и тут же кому-то что-то переломать.

– Хелло? Проснись и пой!

В голосе гика чувствовался британский акцент.

– Может, вольтаж повысить?

И Бладшот снова зашелся в крике.

Юноша в очках, с аккуратной козлиной бородкой. На вид – едва дорос до того, чтоб целить в Бладшота из «сорокапятки».