Петр Ингвин - Вы не хотите летать [СИ]

— Живой дом?!

— Да, — похвалился Матвей. — Таких еще ни у кого нет.

— Пошли, — Соня потянула обоих за руки к выходу, — покажу кое-что.

— Может, просто скажешь? — уперлась Анисья. — Я хочу еще посмотреть, мне здесь нравится. У нас на Марсе не увидишь столько воды, мы только начали терраформирование, и на это уйдут века. В Элладе открылся аквапарк, но я там еще не была. А в Долмаре есть только небольшие бассейны.

— У меня такой же дом, — выпалила Соня, — тоже единственный, только наземный. Он чуть больше в размерах. Наверное, этот еще растет?

— Да, — признал Матвей.

— Тогда его тоже изобрел мой папа.

— Дядя Максим? — Матвей расплылся в улыбке. — Они с моим папой закадычные друзья!

— Дядя? — Анисья расширила глаза. — Вы родственники?

— Говорю же: наши папы — друзья.

— Почему же дядя? — не понимала Анисья.

Соня догадалась, в чем дело.

— У вас так не называют старших по возрасту? Дядя и тетя, бабушка и дедушка…

— Конечно, называют. Родственников. Остальных — по имени.

Ну вот, на Марсе складывается своя культура. Однажды люди изумятся, какими разными могут стать, когда живут далеко друг от друга. Да и рядом, если подумать…

— Пойдемте, я покажу вам Марс! — теперь Анисья потянула их с Матвеем за собой.

До соседней тропинки было недалеко, но Соня увидела, как к столу с остывшим завтраком пробежал Савелий, схватил два оставшихся почти нетронутыми подноса и унесся с ними обратно к Ингвару. Ему навстречу выскочила Сабрина, и показалось, что она плачет: плечи сгорбились, а руки утирали глаза, спрятанные за упавшей челкой.

— Я позже подойду, — сказала Соня и, как и синеглазка, направилась к столу.

Сабрина стоя запихивала в рот кашу и спешно закусывала кулебякой, будто за ней гнались. Когда она в очередной раз нагнулась к тарелке, в просвете между майкой и шортами мелькнул свежий малиновый рубец. Где на Луне можно так пораниться?

— Ты упала? — Соня не знала, что делать.

Дома организм справлялся с повреждениями сам, с серьезными ранамипомог бы гиеник, а восстановлением органов и частей тела занимались в районных исцелителях. На Луне даже маленькая проблемка становилась большой, потому что непонятно, как к ней бороться.

— Я накосячила, и меня наказали. Все в порядке.

— Как это наказали, в каком смысле?

Сабрина повернула к Соне лицо с опухшими глазами, в них действительно стояли слезы:

— Ты знаешь разные смыслы? У андриков выбор наказаний от слов до чего-то невероятного, а у людей все проще. Ингвар, например, пользуется ремнем от парадных брюк.

Физическое наказание?! Попахивало Средневековьем.

— Какое он имел право? — Соня почувствовала, как сами собой сжимаются кулаки.

— Не бери в голову. Говорю же: я сделала кое-что неправильно, и он…

— Что же ты натворила, чтобы так наказали?!

— Не поддержала. Савелий все испортил, а я — хорошая актриса, андрики мне поверили бы. Я всегда верю в то, что говорю, даже когда знаю, что вру.

— И ты отказалась делать что сказал Ингвар? — Соня испытала гордость за Сабрину. Наконец-то не слепая покорность, а настоящий поступок!

А фраза про вранье покоробила. На светлой Земле заповедь «не лжесвидетельствуй» равна «не убий» и выкорчевывается из сознания в первые же годы жизни — воспитанием и примером окружающих. Потому что — «относись к другому, как к себе». Выше этого нет ничего.

Сабрина поморщилась:

— Он ничего мне не поручал, думал, что хватит слов Савелия. А когда тот не убедил андриков, меня наказали: могла помочь, но ничего не сделала. Два голоса звучали бы убедительней, и все могло получиться. Вот и выходит, что не получилось именно из-за меня.

Соня покачала головой: логика в рассказе есть, но хромая на обе ноги. Надо известить андриков. Они, конечно, и так все знают, но без просьбы о помощи не поймут, что помощь нужна. А она нужна. Соня схватила Сабрину за руку и развернула к себе:

— Ты не виновата, и ты не должна терпеть такого обращения. Обратись к андрикам. Не хочешь сама — давай за помощью обращусь я. Ингвара урезонят так, что ему потом долго икаться будет.

— А мне?

На лице Сабрины отобразилась настоящая боль — такую Соня ощутила бы от удара.

— Не думай, что может случиться, думай, что должно случиться. — Соня продолжила смотреть в глаза, а слова лились сами. — Зло должно быть наказано. Я понимаю, что ты боишься, но никто не знает, куда тебя отправят андрики, домой или к нам. А выбор зависит от тебя! Живи по совести, делай хорошее и не допускай плохого — что может быть проще? Сначала это трудно, но представь, как здорово жить в мире, где так живет каждый! Мама рассказывала, что с Луны многие темные попадают к нам, им нужно лишь стремиться к добру.

— И что у вас делают с темными?

— Принимают с радостью, учат, обеспечивают жильем и работой…

— Вранье. Мы враги, а с врагами так не поступают. У нас светлых сажают в тюрьму, допрашивают месяцами, чтобы те вспомнили каждую мелочь, а потом, выжатых и сломленных, вышвыривают в мир, как мусор. Так они и живут никем и нигде, пока не помрут от голода и болезней. У меня есть семья, у семьи — квартира в муравейнике…

— Где? — перебила Соня, чтобы не упустить смысла.

— Раньше их называли мегаполисами, но теперь выжившие города превратились в настоящие муравейники, где вместо муравьев — люди. За владение жильем у нас убьют не раздумывая, и я не хочу потерять единственную ценность семьи. С богатыми я должна быть послушной и покладистой, с бедными — сильной и отстраненной, иначе не выжить. Если бы все зависело только от меня, я пошла бы на все…

— Все как раз и зависит от каждого! — вновь перебила Соня.

Это же просто, как дважды два, как можно не понимать?!

Сабрина отрицательно затрясла головой, и сиреневые локоны разлетелись в стороны:

— От нас ничего не зависит. Есть Люди, и есть людишки. — Слово «люди» было выделено особым тоном, как нечто значительное. — Люди могут все, а людишки — и не люди вовсе, а муравьи. Что может муравей, когда на муравейник опускается сапог человека? В общем, хватит сказок, я их вдоволь наслушалась в детстве. — Сабрина выгнула руку и большим пальцем указала себе на спину. — И молчи об этом. Если что — я тебе ничего не говорила.

Это уже входило в привычку — заканчивать беседы словами «я ничего не говорила» или, как вариант, «не говорил». Странные у темных понятия о тайнах и о честном слове. Казалось бы, что может быть проще: не говорить, если нельзя, или отвечать за сказанное, если уже сказал?

С одной стороны острова к столу направлялись Матвей и Анисья, с другой вразвалочку шел Ингвар, и за ним понуро следовал Савелий.

Над головами разнеслось:

— Для следующего задания всем надеть купальные костюмы.