Петр Ингвин - Вы не хотите летать [СИ]

— А какая у вас температура? — спросил Ингвар.

— От плюс тридцати в полдень на экваторе до минус ста пятидесяти зимой на полюсах, в среднем — минус шестьдесят. К сожалению, приповерхностный слой всегда ниже нуля, отсюда все проблемы. А еще нужно бороться с песчаными бурями, с гигантскими колебаниями температуры в сутки и за сезон, и учитывать метеоритную опасность.

— Вижу, что у вас жизнь тоже не сахар, — проворчал Ингвар. Подумав, он задал еще вопрос: — Как у вас считают возраст, по-земному или по-марсиански?

— Обоими способами, для общения с землянами и между собой. Местных лет мне только шесть, потому что земных суток в нашем году шестьсот восемьдесят семь. День на Марсе длиннее на сорок минут и называется он «сол», чтобы не путать с земным. Вот, вроде бы все. Живем, учимся, работаем и, как все, приближаем светлое будущее для своих будущих детей.

Анисья умолкла, и светлые уставились на темных — пришла их очередь поведать, как, перефразируя Анисью, они «живут, учатся, работают и приближают темное будущее для своих будущих детей».

Пухлый палец Ингвара указал на Сабрину:

— Давай, ты.

Синеглазка на миг прикрыла глаза и начала:

— Я — Сабрина из муравейника Восибир, мой папа — крупный юраст, уже пять лет, как он купил должность адвокатора Васюганско-Чулымского и всея Салаирии. Папа защищает виновных от несправедливых законов, это хорошо оплачивается, и до последнего времени семья жила в достатке. Я учусь в платной школе с уклоном в юридичь, и у меня есть шанс однажды сменить папу на его посту. В случае удачного замужества я смогу подняться и выше, меня уже сватали к бездетному прокуратору, и, если бы нас поженили, после его смерти пост достался бы мне. — Рассказ о замужестве почему-то расстроил Сабрину, дальше ее голос стал глухим и сиплым: — У нас собственные комнаты в средних этажах, и после того, как остановились лифты, мы дополнительно зарабатываем на транзите живущих сверху. Раньше получали еще за транзит воды, газа и канализационных отходов, но верхние перестали этим пользоваться, и доходы иссякли. Чтобы уменьшить расходы, андрикам включили режим «эконом», и вещи они для нас с тех пор берут только малых брендов, а пищу готовят простую синтетическую.

Матвей помотал светлой гривой:

— Ничего не понимаю. Андрики — у вас?!

Сабрина с испугом оглянулась на Ингвара, но тот лишь поморщился: говори, мол, это не тайна, за которую могут наказать. К тому же, сам недавно ляпнул такое же.

— Здешние андрики, — она обвела взором небо, — бесполые, а у нас они бывают мужчинами и женщинами. Их можно купить, и они беспрекословно выполняют любой каприз. Андриков у нас используют в быту и на работе, они выглядят почти как лунные, но не общаются между собой и умеют лишь то, что в них заложат изготовители.

— Ты говоришь про обычных андроидов, человекоподобных и, — Матвей скривился, — человекозамещающих роботов. У нас их давно сменили дроиды, чтобы люди остались людьми.

— Ну и зря, — влез Ингвар с гадкой ухмылочкой. — Андрики делают жизнь приятнее. У меня мажордом, гувернантки, горничные, повара и садовники — все андрики.

— Это из-за того, что ты не доверяешь людям, — сказала Соня.

Ингвар кивнул:

— Потому что им нельзя доверять. В робота можно встроить опасную программу, но в нем хотя бы есть шанс ее найти. С людьми такое не проходит.

— Сейчас мы слушаем Сабрину, — мстительно сказала Анисья, которую Ингвар так же перебил ранее.

Впрочем, он и не собирался продолжать. Или успешно сделал такой вид. Вновь заговорила Сабрина:

— Наши андрики живут в доме как члены семьи, хотя одновременно числятся наемными работниками — правом называться членами семьи их наделили за постоянное нахождение в определенном доме, знание его секретов и отстаивание его интересов в случае некриминального конфликта интересов. — Заковыристую фразу, наверняка не раз слышанную от отца, Сабрина выдала с гордостью, хотя с Сониной точки зрения это была самая настоящая «юридичь».

— Вначале ты сказала, что семья жила в достатке «до последнего времени», — отметила Соня. — Что-то случилось?

— Это из-за андриков. Но это личное, я не хочу об этом говорить.

«Действительно личное, или боится сболтнуть лишнее?» — подумала Соня.

— Следующий. — Ингвар посмотрел на Савелия.

Тот нерешительно привстал, но остальные рассказывали сидя и даже лежа, и он вновь опустился на траву.

— Меня зовут Савелий, — как и Сабрина в своем рассказе, он ограничился именем, — мой мир отличается от ваших. Я видел кипящие реки, которые плевались варившимися заживо людьми, в том числе непохожими на людей, видел земли, которые превращали технику в пыль, а людей в пепел, дышал воздухом, похожим на желе, и жил в местах, откуда сбежали даже тараканы. Учиться мне не довелось, моя работа — добывать оружие, металл и сохранившуюся технику для властвующей группировки. То, что у соседей можно произвести на заводах, у нас можно лишь найти, и продать можно лишь то, что нашел. Родителей я не знал, а если они однажды отыщутся, им несдобровать, я припомню все.

— За что же, если ты их не знал? — не поняла Соня.

— Они продали меня, этого достаточно.

Ингвар пожал плечами:

— Продать ребенка, когда нет денег — это нормально.

— У меня все. — Савелий опустил голову.

Соня видела, что рассказать он мог гораздо больше, но касаться каких-то тем ему было тяжело, а другие он боялся затрагивать, чтобы не выдать некой информации противнику — за этим пристально следил толстяк.

Эстафета историй дошла до Ингвара. Он покрутил в руках дубинку.

— А что рассказывать? Меня зовут Ингвар, но это вы знаете. Моя семья владеет Валдаем, поэтому мы контролируем водные ресурсы половины Европы: у нас берут начало Днепр, Волга, Мста, Сясь, Молога, Тверца, Западная Двина и многие другие, всех не упомнишь. Территории, расположенные вдоль берегов, платят нам отступную ренту.

— В чем именно вы контролируете? — уточнил Матвей. — То есть, за что вам платят?

— За экологию.

— А я слышал, что на темной Земле реки загажены и напоминают канализационные стоки, — не поверил Матвей, — и что воду пьют только после многократной очистки, и она все равно грязная и воняет.

— Правильно, — сказал Ингвар, — а наша семья может свалить туда отходы с атомных станций. Тогда никакие фильтры не помогут. За это нам и платят — за право пить незараженную воду. Это прибыльный бизнес, и у нас, понятное дело, много недоброжелателей. Семье приходится постоянно курсировать между Себежским, Рдейским и Полистовским особняками, где между бункерами проложены тоннели и внешние железные дороги, и по ним постоянно ходят отвлекающие внимание поезда — чтобы конкуренты не нанесли внезапный точечный удар. За хорошую жизнь приходится платить безопасностью. — Ингвар вздохнул. — Это лишь кажется, что у богатых нет забот. На самом деле, если сравнивать, то забот нет у бедных. У бедных проблема одна: нет денег, на этом их беды кончаются. У богатых здесь все только начинается, и чем больше богатство, тем больше проблем, о которых бедные даже не догадываются. — Заметив, что сочувствия никто не проявил, Ингвар резко закончил: — Объявленные на отдых двадцать минут прошли. Предлагаю разойтись до утра. Но если кто-то хочет еще поработать, — он поглядел на Матвея, — это будет похвально, и вся команда скажет ему спасибо.