Петр Ингвин - Смыжи [СИ]

А потом Максим Максимович вернется.

Без него было спокойно и хорошо, ничто не отвлекало, тело знало, что расстояние до другого тела непреодолимо, и не конфликтовало с разумом, играло с ним на одном поле. Если уж все равно ничего сделать нельзя — может, лучше жить на разных планетах, и все пройдет? Над этим стоит подумать.

Сегодняшняя ночь прошла нервно. Милица проснулась в поту задолго до нужного времени и долго лежала с закрытыми глазами. И проснулась ли? Что это было?

Ближе к утру заснуть удалось вновь, но после пробуждения ночное видение не отпускало. С ней никогда такого не бывало, и трудно было представить, что сон настолько может показаться явью, и его фантасмагория перетечет в реальность вопреки логике и рассудку. В явленном сне-яви мир представлял собой зыбь, до которой не было дела, а Милица ощущала себя бурной речкой, стремившейся к океану. Ее напору стоило позавидовать, она не видела преград и неслась, сметая все на своем пути. Потому что впереди был Он — родной любимый океан, которому хотелось подарить себя целиком, до последней капельки, и раствориться без остатка в могучей толще и невероятной глубине.

У нее все получилось. Речку-Милицу внесло в долгожданный океан, она влилась в него каждой струйкой, каждой волной, каждой капелькой… а он даже не заметил. Умиротворяюще спокойный, безмерно любящий, он с невыразимой необъятной нежностью глядел на соседний океан, такой же огромный и неохватно-бездонный. Они обменивались невидимыми снаружи течениями, рожденные ими моря двигали материковые плиты и меняли очертания планеты, над ними бушевали штормы и проносились ураганы — незаметные на фоне их огромности, потому что пока над одной частью океанов сверкало и громыхало, над остальной великой ширью светило солнце. Незаметно для постороннего глаза океаны ласкались, их тянуло друг к другу, они сливались водами и берегами, и ничто не могло поколебать грандиозной величественной любви двух Океанов с большой буквы. Какое им дело до какой-то речки? Речку мгновенно испарило, она превратилась в невесомое облачко, даже не загородившее солнце, и ее развеяло над горами, откуда бежали к морям и океанам другие речки. Одни упорно стремились, как недавно Милица, к чему-то безбрежному и далекому, некоторые сворачивали в низины, где прятались от соседей и превращались в болота, но большинство, радостно бурля, сливались с такими же, как они, и вместе счастливо катили свои воды дальше по камням и по спокойным руслам.

Поразила не притчевая философичность сна, а его непредставимая реальность. Милица действительно была речкой, и два слившихся океана не пустили ее в свою жизнь, испарили и отправили назад, искать новый путь к счастью. А лезший из кожи, чтобы угодить, ластящийся дом будто бы тоже видел ее сон и поэтому сегодня особенно старался помочь и успокоить.

Под впечатлением Милица встала, сделала пробежку на водоступах и затем плавала в гордом одиночестве, пока его не нарушили.

Над речкой на птерике летал незнакомец, полупрозрачный шлем не скрывал черного чуба и узкого лица с прямым взглядом. Милица приветливо помахала рукой. Ну, хоть кто-то появился, а то «странно» стало превращаться в «страшно»: где все? Почему никто не выходит из домов?

Доставать очки и выяснять, кто и зачем прибыл в Центр, не хотелось, таинственный незнакомец вскоре сам представится — если прилетел, значит, по делу, и сегодня пересекутся на работе — коллектив в Зайчатнике небольшой, все на виду.

Чип сработал. «Опасность!» «Красный уровень!» «Немедленная эвакуация!»

До берега далеко. Пока Милица доставала очки, чтобы вызвать птерика или другой транспорт, чужак заложил на своем птерике головокружительный вираж, через миг кожистые крылья ударили по воде, и длинношеее пушистое тело плюхнулось рядом.

Очки, наконец, заняли место на переносице, и перед глазами высветилась информация: «Немедленно покинуть зону живых домов на расстояние пятьдесят километров. В дома не входить».

Незнакомец протянул руку:

— Хватайся.

Он вытянул Милицу из воды и помог разместиться позади себя. Лицо и взгляд незнакомца сообщили о его молодости, скорее всего, парень чуть старше ее. Она обняла его руками и ногами, как требовала техника безопасности — чтобы не сорваться и не попасть под реактивную струю, если с птериком что-то случится. Теперь их с парнем разделяла ткань с жесткими струнами экзоскелета, но ощущения оказались приятными. Случилась беда, но явился принц на белом… гм, серо-коричневом коне… то есть, драконе… и спас красавицу. В голове что-то щелкнуло: может, хватит катить воды в чужие океаны, может, случившееся — не случайно? Ночью был знак, что сегодня произойдет что-то необычное. Говорят, когда закрывается одна дверь, открывается другая. Это особенно верно, когда долго ждал у двери, где тебе не рады. Да и не было там двери, если честно. Нарисованное девичьими фантазиями и реальность — вещи, как правило, малосовместимые.

Очки сообщили о случайном напарнике: «Эндрю Сигал, двадцать два года, биолог, сотрудник Кунгурского биоцентра (филиал Центра Перспективных Разработок под руководством Зайцева М.М.), холост, интересы разнообразные, классификация по двоичной системе — единица».

И у него голубые глаза. Милица отметила, когда выбиралась из воды.

Кстати, статус почему-то отсутствовал. Может быть, Эндрю несчастливо влюблен и не хочет, чтобы об этом догадались по заявленному девизу? Стало стыдно за свой «Через тернии — к звездам». Создает впечатление, что она своенравная и навязчивая.

По мозгам ударило, как дубиной: а если так и есть?

Милица срочно поменяла статус на «Будь проще, и люди к тебе потянутся».

Снова глупость. А ведь Эндрю уже прочел прошлый статус. Что он теперь о ней подумает?

Она вернула «Тернии» и ненадолго утихомирилась.

Под грузом двух тел птерик, можно сказать, взбивал воздух в пену, он очень старался, но полет все равно напоминал езду по колдобинам на колесном транспорте или бешеные скачки на четвероногом. Вместо ровной линии наблюдалась синусоида, ее амплитуда все увеличивалась. При каждом взмахе крыльев тела подбрасывало, затем резко роняло вниз, отчего приходилось крепче сжимать собой спутника.

— Милица, — представилась она, просто чтобы о чем-то заговорить. Молча обниматься стало уже неудобно.

— Андрей, — прилетело спереди.

— В анкете сказано «Эндрю».

— Это старые данные, после переезда родителей мое имя для удобства сменили на местное.

Больше она ничего не узнала, просто не успела — примчавшийся из-за горы дискоид уже выровнял курс, сегменты крыши раскрылись, и грузовой отсек принял «принца на сером коне и красавицу» в себя.

Их встретили люди с оружием. Милицу и Андрея разъединили — на карантин каждого поместили в отдельную цилиндрическую медкапсулу длиной в три и высотой под два метра, затем закрытые капсулы сгрузили в точке с неизвестными координатами — поток выдавал теперь ограниченную информацию. Окна на приказы не реагировали и происходящее снаружи не показывали. На вопросы никто не отвечал.