Петр Ингвин - Смыжи [СИ]

Разговор с координатором повлиял на Андрея очень сильно. Из того, что Милица услышала, стало понятно: Андрей хотел продлить эксперимент и даже обратился по этому поводу к правительству. Ответ Кривова сломал Андрея. С берега в поселок ушел опустошенный человек без идей, желаний и мечты.

А у Милицы мечта, наоборот, появилась. Все перевернул один день. Еще вчера она не подозревала, что живет на свете некий Андрей Сигал, что у него крепкие руки, добрые голубые глаза и сказочно нежные губы.

Стоп, про губы — это ей пригрезилось, этого не было. Вернее, было, но во сне. В таком же полуреальном, как недавняя «видео-притча» про речку и два океана.

Но не зря же приходил такой сон! Подсознание подало сигнал: приглядись, это же Он, тот самый, кого ты ждала, ждала по-настоящему!

Первоначально известие о том, что Максим Максимович исчез, ошеломило. Казалось, что жизнь кончилась. Но в день, когда кончилась одна, возникла другая.

В жизни Милицы появился Андрей.

Профессор исчез вместе с женой. А если немешарик на Марсе откроется, и Максим Максимович вернется? В том смысле, что вернется один, без Раисы Прохоровны?

А Милице это уже не нужно.

Пусть возвращается вместе с женой. Пусть всем будет хорошо и все будут счастливы.

Проснувшись сегодня утром, Милица первым делом просмотрела запись, как прошла ночь. Естественно, Андрей не приходил. А сон был очень правдоподобен.

И сны обязаны забываться. Не бывает, чтобы действие запомнилось отчетливо от начала до конца, со всеми чувствами, словами и нюансами. Двести лет назад разработали методику «управления снами» — на первый взгляд логичную, очень похожую на правду. Как проинформировал поток, многие пробовали заниматься по ней, и все разочаровались. Создатели методики советовали перед засыпанием думать на заданную тему, чтобы она всплыла в сновидении. Во сне требовалось понять, что это сон, и управлять им. На словах — все просто. А как узнать, что сон — это сон, как при отключенном распознавании бреда прийти к пониманию, что черное не может быть белым?

Ответ есть. Во сне все кажется нормальным, даже ненормальное. Достаточно определить что-то как ненормальное…

И как же сознание узнает его в том, что считает нормальным?

В сегодняшнем невероятном сне Милица проснулась… да-да, проснулась, такое во сне бывает часто. В общем, проснулась она от направленного на нее, спящую в своей комнате, прямого взгляда.

У кровати стоял Андрей. Он застыл с приоткрытым ртом и чуть разведенными руками, словно не понимал, как здесь оказался. Выражение лица не поддавалось описанию, со скоростью мысли на нем сменялись безрассудство, испуг, решимость, удивление, стыдливость, кураж, робость, мечтательность, любопытство, нежность… Взгляд, ошалелый, обескураженный, почти невменяемый, метался от остервенелого упоения собственной дерзостью до виноватой обреченности.

Внешне Андрей оказался очень привлекательным. Чувствовалась постоянная работа над телом, а не потуги стать совершенным, разово прибегая к телесной модификации. Фигура с непостижимой шириной плеч напоминала призовой кубок — треугольный, с круглой «крышечкой» головы. На животе, как из стальной решетки, выпирали кубики мышц, грудь и низ живота симпатично курчавились.

Чувство стыда, проснувшееся (да-да, это же сон во сне) одновременно с организмом, заставило оценить собственный вид. К нему претензий не возникло. Зеленый полог укрывал до верха груди, раскинутые над головой руки сделали круг и легли вдоль тела поверх одеяла, как бы запечатав его. Этим Милица, так сказать, бросила косточку господствующей морали. Но какое это имело значение, если незваный (ли?) гость пришел в своем естественном виде?

Уточнение про мнимую незваность вылетело внезапно, а в нем, как оказалось, крылась истина. На самом деле Милица хотела, чтобы Андрей пришел. Придти он не мог по определению, этого не допускали установившиеся в мире правила, и все же подсознание в желании счастья подбрасывало идеи, которые противоречили закону. О таком нельзя было сказать вслух. Но ведь про себя — можно? Вот и накаркала.

Если это каким-то непостижимым образом происходило наяву…

За следственным экспериментом следили чрезвычайщики. Ну и зрелище. И какой повод задуматься о Милице и Андрее как адекватных членах общества!

Чрезвычайщики не вмешались. Не дали сигнала, не намекнули на неправильность действий. Не видели? Уснули на посту?

Сон. Однозначно и бесповоротно. Хотя и невероятно.

А во сне…

Во сне возможно все.

— Чего ты хочешь? — Милица посмотрела прямо на Андрея.

Она знала, чего он хочет, ей нужно было услышать его голос, увидеть его желание, ощутить всеми фибрами и прочими, какие ни на есть, жабрами-абра-кадабрами.

— Я хочу тебя поцеловать.

Андрей сказал это просто, как единственную в мире истину. Никогда и никому Милица не позволила бы вести себя так.

Кроме Андрея.

Потом были еще слова, и…

Поцелуй.

Сон? Конечно. Но даже во сне переступать границы нельзя. «Один раз — не водолаз», — утверждала древняя поговорка, но она неправа, поэтому сгинула вместе с олицетворявшей себя моралью.

Милица отлипла от Андрея.

В его глазах бурлили те же мысли и сомнения. Выводы он сделал такие же. Но когда уходил, Милица не выдержала:

— Подожди!

Губы снова встретились.

Им было плохо друг без друга. Им требовалось быть вместе, отныне и навсегда.

Было или пригрезилось?

Конечно, пригрезилось, нет сомнений. Наяву она никогда так не поступит.

А во сне — поступила. Почему?

Знала, что это сон. Только поэтому.

Воспоминание о ночном сумасшествии навело на странные мысли. Что, если кто-то влез в сознание и теперь манипулирует теми, кто оказался в поселке? У Милицы — сны, у Андрея — привидения в окне.

Собственно, к движущимся фигурам, которых не видит техника, относятся оба явления. «Пока не выясним, что именно ты видел, пусть остается привидением», — сказала Милица. Андрея тоже смущало слово «привидение». Здравый смысл говорил, что привидений не существует, это продукт фантазии, востребованный литературой и визуальным искусством. Но что-то мистическое витало в воздухе.

Как на возможную причину, внутренний голос указывал на Вадима Геннадьевича. Мог ли Чайкин создать неких смыжей — живых существ с разумом или его зачатком по принципу птерика, заврюши или немешарика? Мог. Вадим Геннадьевич — такой человек, что он все сможет, если дать ему время и ресурсы.

Вспомнилась нашумевшая история. Недавно один «темный» — человек с несовременными взглядами — задумал незаконный опыт. Любые расчеты можно сделать в голове, на бумаге или в потоке. Первые два варианта по сравнению с третьим — как велосипед рядом с ракетой. Естественно, незадачливый экспериментатор воспользовался техникой. Алгоритмы потока вычислили его, и чрезвычайщики предотвратили нежелательные для человечества последствия еще на стадии идеи.