Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

Самое первое, что Ядвися увидела, — точнее, учуяла, — переступив порог своих комнат — небольшой круглый столик, уставленный всевозможными закусками. Посреди блюд с холодным, нарезанным тонкими ломтиками мясом, паштетом, сырами и маринованными маслинами (или чем-то, очень на них похожим) возвышался запотевший графин с ярко-красным морсом. Ядвися сдавленно пискнула и, едва распустив ленты шляпки, подсела к столику и принялась за еду. Мясо и сыр показались ей пищей богов. Пусть это был не настоящий горячий ужин, но и не походная каша, от которой уже воротило…

Феи деликатно ждали в сторонке, умудрившись почти слиться с росписью стен, пока она насытится, а потом поманили ее за собой и показали ей главное чудо этого сказочного палаццо.

…Уже полчаса Ядвися не могла заставить себя вылезти из ванны, все уговаривая себя дождаться, когда вода начнет остывать. Но вода, волшебным образом, не остывала. И чувство небесного блаженства и легкости, охватившее Ядвисю в первую секунду, не проходило. О, сколько раз за время этого странного, трудного — но и такого чудесного! — путешествия она мечтала о ванной… Освободиться от тесного пропылившегося платья, распустить и расчесать волосы, смыть с себя грязь и усталость!..

Ядвися была более чем уверена, что и подруги ее в эту минуту наслаждаются долгожданным счастьем очищения. Да и мужчины — наверняка!

Брат, уж тот всегда следил за собой. Если, конечно, речь не шла об экстремальным ситуациях, таких как война или путешествие. Что до Фреза…

Ядвися невольно улыбнулась, вспомнив графа таким, каким увидела его впервые в салоне у модного писателя, а затем вызвав в памяти его же, в образе разбойника. Она еще не решила, в каком обличье Лео нравится ей больше.

Наконец, ее разморило настолько, что она едва не уснула прямо в ванной.

Тогда Ядвися с сожалением вылезла из ароматной воды (которая оставалась такой же теплой) и снова попала в заботливые руки воздушных фей, которые, очевидно, ждали за дверью. Они мигом укутали ее мягкой тканью, с ловкостью опытных камеристок просушили и расчесали волосы, заплели их в свободные косы, а после облачили Ядвисю в легкое струящееся одеяние вроде тех, что носили они сами. Посомневавшись, Ядвися решила, что это все же неглиже: для выходного платья эти полупрозрачные одежды были слишком уж… откровенными. И видимо, она угадала: феи снова подхватили ее за руки и повлекли к распахнутой постели, безмолвно приглашая отдохнуть.

При виде роскошного ложа Ядвися едва сдержала восторженный стон: так соблазнительно было уснуть в настоящей кровати, после ночевок на твердой земле. Уже не думая ни о чем и нисколько не волнуясь о будущем, она нырнула под пушистое невесомое одеяло и уснула, не успела ее голова коснуться подушки. Феи заботливо поправили одеяло и бесшумно покинули Ядвисины апартаменты, тихонько прикрыв за собой двери.

А вот ее брат и не надеялся уснуть в эту ночь (впрочем, ночь ли?

Приехали-то они еще по свету, и пан Иохан вовсе не был уверен, что за окном стемнело). Он так же тщательно вымылся, хотя не позволил себе ни одной минуты понежиться, и отказался от шелкового шлафрока, предложенного ему феями:

— Извольте вернуть мою одежду.

Феи как будто заколебались и принялись безмолвно совещаться между собой.

Пан Иохан ждал, замотавшись в отрез ткани, достаточный для того, чтобы сшить пару-другую бальных платьев. Присутствие фей его нисколько не смущало: присмотревшись к ним хорошенько, он решил, что эти существа не имеют пола и даже, пожалуй, не имеют ясного понятия о различиях полов.

Возможно, это были истинные драконы, никогда не контактировавшие тесно с людьми и не успевшие усвоить их понятий.

Одежду ему вскоре принесли — не его собственную, истрепавшуюся и уже ни на что не похожую, — но вполне приличную и почти привычную: рубашку, сюртук, брюки, — все идеально подогнанное по фигуре, словно шитое у хорошо знавшего его портного, хотя и несколько странного кроя. Пан Иохан оделся сам, отказавщись от услуг фей, и попросил оставить его одного.

Воздушные создания, помедлив, все же удалились, наспоследок недвусмысленными жестами посоветовав ему лечь в кровать и отдохнуть.

Ложиться он не стал, сел в кресло у полускрытого портьерой окна. Его потряхивало в ожидании встречи — он надеялся, что скорой — с Великим Драконом. В голове мешались, сталкиваясь, самые разные мысли: в каком обличье Дракон предстанет перед ним? что захочет сделать с человечишкой, посягнувшим на его драгоценную сестру? что пан Иохан будет отвечать ему?

Последний вопрос тяготил барона больше всего.

Он пытался подобрать слова, которые объяснили бы, что произошло между ним и Улле. Что барон увидел в Улле, и что она увидела в нем… впрочем, что Улле увидела в нем, пусть она рассказывает сама, ему бы с собой разобраться. Нужные слова на ум не шли. Все объяснения казались пошлыми и глупыми. Вот если бы Великий Дракон заглянул в его мысли! Ведь сестра его владеет этим искусством, значит, и ему чтение мыслей должно быть подвластно. Впрочем… пан Иохан коротко рассмеялся и помотал головой.

Если он сам не может в себе разобраться, что поймет в сумятице его мыслей не-человек — дракон, пусть даже и великий? Что он понимает в людских страстях? Кроме того, в мыслях барона он неизменно наткнется на образ королевны Мариши и на связанный с ним хаос чувств. В каком свете предстанет перед ним пан Иохан? Легкомысленным кутилой? Или кем похуже?

Никогда раньше он не занимался самокопанием так долго и с таким рвением.

А главное, без всякого видимого результата. Только напрасно потратил время, измучился и заработал головную боль. Чтобы отвлечься, пан Иохан встал и отодвинул в сторону тяжелую портьеру, расшитую стилизованными то ли перьями, то ли листьями. За окном дышала бахратно-черная ночь, подсвеченная красноватыми и золотыми фонариками, разбросанными по саду.

Словно ожидая появления барона, в небе вдруг вспыхнули и рассыпались бриллиантовыми искрамигигантские огненные цветы, завертелась карусель серебряного пламени: над городом драконов расцвел невиданной красоты и пышности фейерверк. Ошеломленный, пан Иохан безмолвно наблюдал за буйством огней над парком. Финальным аккордом пронеслась над садом огромная огненная птица, на минуту озарив небосклон алыми и золотыми переливами. Птица была как живая, с роскошным павлиньим хвостом, с венчиком из перьев на маленькой изящной головке, и неслась она, казалось, прямо на барона, так что он невольно отпрянул от окна. Но едва не чирканув брюхом по верхушкам деревьев, птица погибла во вспышке света, на мгновение превратив ночь в яркий день, и пролилась сияющим серебряным дождем на оцепеневший сад. Город охватила тьма. Пан Иохан подождал еще немного, не последует ли продолжения, но ночь снова была тиха и безмолвна.