Александр Ильин - На суше и на море - 1977

Прославленный Персеполь находится в часе езды от Шираза. Издали видны устремленные ввысь колонны, уцелевшие от древних строений. На верх сложенной из камня платформы восемнадцатиметровой высоты ведут широкие лестничные ступени. Стоя на этой каменной платформе, представляешь, как величественна была резиденция персидских царей, возведенная двадцать пять столетий назад. В ту пору здесь высился парадный приемный дворец, называемый ападаной, дворцы Дария и Ксеркса, тронный зал, от ста колонн которого уцелели лишь основания. Упавшие наземь изваяния крылгтых быков когда-то украшали верхние части колонн. Лучше сохранились барельефы лестницы, ведущей к ападане. Видны фигуры бородатых воинов, львы, терзающие добычу, вереницы данников, несущих подношения властелину персидской империи. В Персеполе для этих подношений были вместительные хранилища. Когда Александр Македонский захватил город, победители, как повествует Плутарх, вывезли отсюда сокровища и драгоценности на десяти тысячах повозок, запряженных мулами, и на пяти тысячах верблюдов.

Над известковыми скалами, над развалинами величественных сооружений в безоблачном небе пылало солнце. У огромных каменных глыб трудились рабочие, восстанавливая то, что еще можно сохранить. И всюду бродили туристы, слышалась английская, немецкая, японская речь…

Руины Персеполя наводили на мысль о том, что где-то здесь находились и жилища тружеников-рабов, которые тесали камень за камнем, возводя эту гигантскую платформу, устанавливали колонны и поднимали на головокружительную высоту кедровые балки. Может, вон там, по голым склонам горы Кухе-Рахмат, лепились поселения этих людей? Но найдешь ли теперь следы их недолговечных хижин, когда и дворцы царей не пощадило неумолимое время!

В Пасаргадах, невдалеке от той же дороги на Шираз, на каменистом лугу по приказу царя Кира был построен дворец еще до закладки Персеполя. Теперь от него осталась одна лишь колонна, на верху которой мы увидели в гнезде аистиху, спокойно посматривающую окрест. Громадные каменные брусья лежали возле колонны на месте обрушенных землетрясением дворцовых стен.

Разглядывая эти брусья из черного и белого известняка, мы поражались терпению и искусству тех, кто тесал их нехитрым своим инструментом много веков тому назад. Хотели того владыки или нет, но возводившиеся по их повелению каменные громады навсегда сохранили память о простых людях, чьим трудом создавалась величавая архитектура древних держав.

Черные с белым подбоем тучи клубятся на вершинах и по склонам гор. Налетает дождь. Все белесо, хмуро кругом, и горы в этой мгле, словно придвинувшись ближе, нависают мрачными громадами.

От дождей и от растаявшего снега грунт на склонах напитался влагой, и с гор ринулись селевые потоки. Однажды мы увидели такой сель, когда возвращались с работы. По оврагу, прежде сухому, тяжело запрокидывая вбок свою грязно-желтую гриву, мчалась густая масса, остро пахнущая сырой глиной. Жадными своими гребешками поток тянулся к глинобитным стенам селения. Чуть ниже по оврагу, не успев проскользнуть под мостом, он внезапно перехлестнул через шоссе. Потом, словно одумавшись, начал убывать, оставляя на асфальте серые хлопья пены и шматки глины.

Дожди согнали с поверхности пустыни соль, и пески заметно потемнели. На фоне их отчетливо выделяются слетевшиеся неведомо откуда аисты и белые цапли.

Бурный разлив реки радует дехкан, и они с раннего утра до темноты целыми семьями трудятся в поле. Утопая босыми ногами в покрытой водой разжиженной почве, дехканин бороздит свой участок деревянной сохой, готовя его под посев риса. Рядом гю невысокому межевому валу пробирается его сынишка, длинной хворостиной погоняя двух малорослых быков, бредущих в воде посередине участка.

Буйно зацвели в долине абрикосовые сады, розовой дымкой окутались айвовые и персиковые деревья. От реки по узким жилкам арыков идет к ним желтоватая вешняя вода, потихоньку растекается по бороздам и впадинам, куда направляют ее мотыги дехкан.

В эти апрельские влажные дни пыль не поднимается над строительной площадкой, хотя земляные работы в разгаре. Подрезая крутой уступ, решительно движется бульдозер; позади него зеркально блестят срезанные ножом кусочки черного известняка. Внизу, у основания уступа, разворачивается автопогрузчик; en водитель машет рукой шоферу ближайшего тяжелого самосвала: дескать, давай сюда! Не заставляя себя ждать, тот подкатывает для погрузки… Ну, конечно же, за рулями советских машин сидят те самые парни, что месяца четыре назад пришли на выучку к нашим механизаторам. Не прошли бесследно занятия с ними, руки учеников каждый узел машины многократно разбирали и собирали вновь.

В хаосе земляных работ уже начинают проглядывать первые контуры задуманного. Вся огромная строительная площадка, бывшая недавно пологим склоном, принимает вид широких плоских террас. Вдоль них расположатся заводские цехи, пролягут подъездные пути.

В проектном отделе я увидел немало новичков, недавно приехавших из тегеранского колледжа. Они склонялись над столами, по временам обращаясь через переводчика к нашим специалистам. Тут же расположились две юные персиянки-чертежницы, обе миниатюрные, с длинными челочками, ниспадающими на глаза. Пожалуй, это были первые иранские девушки на строительстве завода.

В эти же дни из Москвы приехали топографы и геологи для детального изучения местности возле перевала Гав-Писе. Близи лось время, когда там, на склоне горы, в семи километрах от стройплощадки, появятся первые здания города металлургов. Для него уже выбрали название — Арьяшахр.

На панорамном эскизе можно было увидеть этот город, обращенный к долине Зайендеруда. В нем будет достаточно детсадов и школ, библиотек и медицинских учреждений. Место для него комиссия из советских и иранских специалистов выбирала особенно тщательно, учитывая все — и транспортные связи с заводом, и расстояние до реки, и то, как впишется город в окружающий ландшафт. Потому то верится, что туристы вскоре не только будут осматривать древние купола и минареты Исфагана, но и будут стремиться к горному хребту Гав-Писе, чтобы увидеть юный город иранских металлургов.

От дождей, гроз и щедрого солнца на каменистой поверхности межгорья там и тут зазеленели низкие травяные кустики. Сорвешь стебелек — и тотчас брызнет млечный сок. Ближе к реке на возделанных участках стремительно пошла в рост пшеница. Густо стоят ее медвяно пахнущие стебли с ярко-зелеными листьями. Едва успев отцвести, пшеница выбросила крупный колос. Просто удивительно, что на этой серой, бедной на вид почве растут такие хлеба. Ветер гонит по ним зеленые волны, и становятся совсем незаметными межевые валики — словно это одно не поделенное на участки поле.