Александр Ильин - На суше и на море - 1977

Когда основательно потрепанное бурей судно подошло к берегу, местные жители мгновенно взобрались на него и вытащили Унуамона с явным намерением прикончить его. Надо полагать, они испытали немало бедствий от набегов пиратов и приняли корабль за пиратский. Однако судьба сжалилась над Унуамоном. Его ввели в царский дворец, и он увидел царицу. Оказалось, что один из сопровождавших ее людей говорит по-египетски. И тут Унуамон смог наконец объясниться. В этом месте папирус обрывается, а с ним и эта оригинальная история, которая дошла до нас. Мы не знаем, как Унуамон добрался до родных берегов, благополучно ли прибыли кедровые стволы, получил ли Закарбаал когда-нибудь свои деньги. Мы только знаем, что Унуамон действительно попал домой, иначе его отчет никогда бы не появился на свет.

Долгое время после возвращения Унуамона в Фивы суда продолжали приходить из Сирии в Египет, доставляя дерево и вино в обмен на текстиль, папирус и шкуры.

И всюду, где появлялся купец, появлялся и пират. К югу от Библа племя тжекеров занималось разбоем, как самым заурядным делом. От берегов Греции отправлялись в путь купцы, которые среди других товаров везли оригинальные гончарные изделия, постоянно обнаруживаемые археологами при раскопках на островах Эгейского моря и в прибрежных районах Западной Азии. От этих же берегов уходили в море пираты, которые приводили в трепет жителей всего восточного побережья Средиземного моря. Несомненно, пиратство начало вытеснять торговлю. Правители Микен, Пилоса и других городов Греции посылали теперь в море эскадры пиратов вместо флотилий мирных купеческих судов. В страхе уходили народы с побережья в глубь материка. К началу первого тысячелетия до нашей эры морская торговля сосредоточилась в руках бизнесменов древнего мира — финикийцев. Но их история принадлежит уже более позднему времени.

Повесть

Иллюстрации И. Шипулина

Великими лесами покрыта земля вятичей. Протянулись вятичские леса от Оки-реки до самой Волги.

И за Волгой тоже леса, до самого Студеного моря, но там обитали люди уже не славянского племени.

А вятичи были славянами, хотя не признавали над собой власти киевского князя и жили от других славян как бы особняком. И дальше бы так жили, притаившись в лесах, но в 964 году киевский князь Святослав Игоревич начал свой поход на восток. Войско его поплыло в ладьях по Оке, великой реке вятичей.

Три недели плыли ладьи князя Святослава, и все три недели по берегам тянулись нескончаемые леса. Медно-красные сосны стояли над песчаными обрывами, как воины в строю.

Вечерами к реке выходили на водопой медведи. Вытягивая лобастые головы, смотрели на ладьи и прятались в кустах ивняка, напуганные ревом боевых труб и плеском множества весел. Кабаны взрывали землю под столетними дубами и угрожающе скалили клыки, когда караван проплывал мимо. Проносились над водой громкоголосые птичьи стаи. В тихих омутах плескалась богатырская рыба — сом.

Вятичская земля щедро являла путникам свои богатства, обилие зверя, птицы, рыбы. Не видно было только жителей ее, многочисленного и воинственного племени вятичей. Видно, они не ждали от князя Святослава ничего хорошего и загодя спрятались в укромных местах. Известно было, что у князя тяжелая рука и что приходит он в соседние земли не просто так, а за данью и людьми для своего войска.

А князь Святослав искал вятичей. Впереди каравана скользили по воде легкие сторожевые ладьи. Они крались возле самого берега, заворачивали в устья малых речек, впадавших в Оку. Сторожевые ратники высаживались у опустевших селений, забирались на высокие деревья и подолгу обозревали окрестности.

Возвращаясь к княжеской ладье, ратники виновато разводили руками:

— Никого нет, княже!

Святослав недовольно хмурил брови. Поход на Оку-реку был задуман им для великого дела — поставить под власть стольного города Киева обширную землю вятичей, таких же славян, как поляне, северяне, радимичи, кривичи, древляне и другие племена, уже сплотившиеся в могучую державу. Единение славянских племен необходимо, чтобы дать отпор врагам. А врагов у Руси много. Византийский император хочет подчинить русские земли. В степях кочуют воинственные орды печенегов. Хазары не пропускают на Восток русские торговые караваны, нападают на пограничные области. Много горя несут они Русской земле.

Могучее войско двигалось за князем Святославом, и не было силы, способной противостоять ему. Но безлюдье в вятичских деревнях нарушало замыслы князя… И Святослав снова и снова посылал вперед сторожевые ладьи:

— Возьмите пленника! Узнайте, куда спрятались вятичи!

Но вятичи будто растворились в своих немереных лесах…

Вечерами, собираясь вокруг костров и прислушиваясь к таинственным шорохам леса, воины Святослава шептались о неуловимых лесных жителях, которые будто бы умеют превращаться в зверей. Может, медведи, которые выходили к берегу, и были заколдованными вятичами? Нужно принести жертвы богу Перуну, чтобы он расколдовал лесных людей и отдал в княжьи руки…

Старый воевода Свенельд, служивший еще отцу Святослава, князю Игорю, посоветовал высадить на берег конную дружину и углубиться в лес. Как видно, вятичи без сожаления покидают свои деревни, но есть у них священные места — капища, где стоят деревянные идолы. Вятичи весьма почитают идолов и не отдадут их без боя. А когда вятичи соберутся к капищу, чтобы защищать его, можно будет поговорить с их старейшинами…

— Ас дружиной меня пошли, княже, или другого воеводу, — закончил Свенельд. — Так будет ладно!

— Сам пойду с дружиной в лес! — решил Святослав.

Воевода склонил голову, повинуясь княжеской воле.

Отроку Алку было столько лет, сколько пальцев на трех руках. Он еще не достиг возраста мужчины, но и мальчиком его уже не считали. Недавно старейшина рода Смед вручил юноше длинный прямой нож-кинжал и колчан, полный боевых стрел с железными наконечниками, а среди них — две черные, с родовыми знаками.

Печенег Цур, который много лет назад попал в плен к вятичам и прижился в деревне, хотел подарить Алку свою кривую саблю, но старейшина запретил. Носить саблю или меч полагалось только взрослым мужчинам, воинам, а Алк пока еще отрок.

Алк не обиделся на строгого старейшину. Не по своей прихоти запретил Смед, а по обычаю. Разве можно обижаться на обычай? Обычаем род держится…

И без обещанной сабли Алк был благодарен Цуру. Печенег научил его лихо скакать на коне и говорить по-печенежски. Немногие взрослые это умели, и даже старейшина Смед хвалил Алка.