Виталий Бабенко - На суше и на море 1984

Одни зайцы занялись сладкими ягодами селитрянки, другие легким скоком потрусили по тропинкам. На пересечении этих троп, чуть шевеля кончиком хвоста, и ждал своей удачи кот.

Несмотря на голод, он вел себя расчетливо — пропустил мимо несколько мелких зайчишек-сеголеток. Наконец на тропе появился длинноногий, длинноухий, с ярким цветком-хвостиком старый заяц…

Кот не смог сразу съесть трофей. С великим наслаждением, урча от возбуждения, он поел и залег рядом, отдыхая и карауля добычу. Под утро, закусив еще раз, попытался спрятать остатки, но множество больших и малых глаз уже нацелились на даровой завтрак и только ожидали ухода хозяина.

После удачной охоты барханный кот, не торопясь, направился к своему логову. Его лапы с жесткими и длинными волосками на подошвах совершенно не проваливались в песок, чуть смоченный росой. Хищник тихо скользил меж кустиков, пучков трав, вдоль бугров, привычно таясь за их гребнями от других животных.

Часть обитателей барханов, не любивших предрассветной прохлады, еще пряталась в норках, в трещинах, в укрытиях… Только трудолюбивые стрелы-змеи заняли места для засады около кустов. Кот прошел мимо безобидных для него пресмыкающихся, мельком увидев их длинные, гибкие тела, покачивавшиеся среди сходных по виду стеблей растений.

При первых лучах солнца возросло число насекомых. Появились и охотники за ними — ящерицы. Пустынный гологлаз поймал крупную кобылку, но тут же на него бросилась «стрелка». Клубок борющихся животных покатился по песку. Кот, с любопытством наблюдавший за схваткой, подошел к ним и тронул противников лапой.

Стрела-змея храбростью не отличалась и, бросив добычу, удрала в заросли янтака. Даже кот, сам быстрый в движениях, едва приметил ее бросок. Сытый кот не прельстился холоднокровными пресмыкающимися. Понаблюдав за их борьбой, он пошел дальше, к норе.

Солнце поднялось над горизонтом. Началась жара. Между тем кот продолжал свой путь. Деловитые муравьи-фаэтончики, сновавшие в поисках добычи, сторонились лап хищника. Он их не трогал, и они им не интересовались. Крупные жуки-чернотелки — бляпс на всякий случай принимали угрожающую позу, поднимая вверх брюшко. Только кобылки — этот «хлеб пустыни» — могли попасть коту на зуб. Им всячески приходилось уклоняться с его пути. Но хищник на этот раз был сыт и прошел мимо съедобных насекомых, хотя невольно и стал причиной гибели некоторых из них — тех, что не успели уйти с его пути.

Кота вообще мало интересовали насекомые, кроме кое-каких съедобных да, конечно, каналий блох и других кровососов, досаждавших зверю. Однако к этим паразитам он притерпелся, или выгрызая их, или вычесывая жестким своим языком. А смертоносные мухи вольфартии, личинки которых приживались в носу, ушах, глазах зверей, выедая ткани до костей, его пока миновали.

В соседнем кишлаке пастух Карим обменял пару своих баранов на довольно неказистого щенка местной гончей породы — тазы. Тощий, кожа да кости, на длинных лапах, с узкой мордочкой щенок сначала не внушал доверия, но Карим натаскивал его терпеливо. Месяцам к восьми малыш превратился в молодую стройную собаку. Он черной молнией бросался на зазевавшихся сусликов, зайчат и вскоре стал добывать себе пищу самостоятельно. Хозяин назвал быстроногого песика Шамаль (Ветер).

За осень с помощью этой собаки охотник загнал несколько лис и добыл немало зайцев-толаев — в тот год развелось много этих грызунов.

Под вечер, когда стадо сгонялось на ночлег, Карим с согласия старшего чабана выезжал на охоту. Шамаль с нетерпением ожидал этого момента. Виляя хвостом, повизгивая от возбуждения, он мчался к хозяину. Лошадка, по-видимому, тоже не была лишена азарта погони, и дружная компания отправлялась на промысел. Охота по холодку доставляла отменное удовольствие всем ее участникам.

Совершенно иначе воспринял это событие барханный кот. Он приметил, что у него появились конкуренты, — заячье «население» стало быстро сокращаться, выходить из нор они стали позже, пугались малейшего шороха, и добывать их становилось труднее и труднее.

Хищник несколько раз видел издали гончую, с отвращением слушал ее азартный визгливый лай. Состоялась у него и встреча с собакой, когда кот, сам чуть не став «добычей», удирал сломя голову. Молодой гончак не имел опыта ловли кошек. Он, правда, без особого труда нагнал неизвестного зверя, грудью сбил его с ног и попытался схватить за горло. Однако лежавший на спине кот и не подумал вставать. Он встретил врага яростным шипением и четырьмя когтистыми лапами, пытаясь вцепиться Шамалю в глаза, успел располосовать ему бровь и губы. Пес взвизгнул и отскочил в сторону. Кровь залила морду. Кот, не теряя времени, ускользнул в колючие заросли.

Хозяин песков понял, что его власть кончилась, дальше оставаться здесь опасно, и решил сменить место. Все дальше и дальше уходил он в Кызылкумы, реже и реже встречая следы людей и собак.

Ему приглянулся глухой участок пустыни, всхолмленный высокими барханами. Подземные воды здесь, видимо, залегали глубоко и вместо привычного аджара — черного саксаула — росли деревья белого саксаула, кандым, чогон, смирновия… Источников и родников поблизости не было. Стада не доходили до этих суровых мест, но барханный кот мог обходиться и без воды. Он обосновался здесь надолго и первым делом отрыл для себя отличную нору.

На общем зеленовато-желтом фоне местности резко выделялись гряды удивительно чистых, незакрепленных песков. Покрытые кружевной рябью гигантские барханы двигались потихоньку, засыпая на своем пути все живое.

Кот побывал на приметных барханах, но ничего интересного для себя не обнаружил. Валялись кое-где занесенные ветром и погибшие от жары, высохшие насекомые. Пусто было на голых песках, Лишь кызылкулаки — ушастые круглоголовки, оберегая свои участки, возмущались появлением пришельца. Мелочь при виде врага, вибрируя телом, топила в песке туловища, хвостики-семафоры, наконец, головы.

Сильнейшая ушастая круглоголовка, суетившаяся у самой вершины бархана, попыталась испугать незнакомца. Она зафыркала, раздулась, дернула хвостом и прыгнула навстречу врагу. Кот, однако, не испугался пустой угрозы и продолжал идти навстречу Круглоголовка, увидев, что ее хитрость не удалась, моментально «утонула» в песке. Только предательский контур ее тела остался на поверхности.

Кот прожил в понравившемся ему месте зиму и весну. До лета особых приключений у него не было. Однажды после особо жаркого дня он неохотно вылез из норы. Несмотря на наступающий вечер, духота не проходила, какой-то гнет сковывал обитателей пустыни. Не слышно было голосов птиц, исчезли насекомые, зловещая тишина пала на пустыню.