Анджей Чеховский - На суше и на море 1981

Внезапно что-то меняется. Сначала до нас доносится резкий запах. Пока еще кратер не виден за перегибом, лишь этот странный запах среди величественных снежных просторов на высоте, куда не долетают дымы промышленных предприятий, где воздух должен быть первозданно чист. Склон становится пологим, слышится гул вулкана, постепенно усиливающийся. Еще несколько десятков метров — и мы выходим к кромке кратера. Он представляет собой грандиозный провал километрового диаметра и полукилометровой глубины. Таким глубоким он стал совсем недавно, когда магматический очаг под ним после извержения Новых Толбачинских вулканов опустошился. Дно прежнего кратера превратилось в лишенную опоры кровлю и обрушилось. Внизу видны два незамерзающих озера; в одном вода серого цвета, в другом — зеленоватого. Пять мощных газовых струй — фумарол — с ревом вырываются из-под прибрежных камней и поднимаются вертикально вверх. Пахнет серой, хлористым водородом; шум стоит такой, будто мы находимся в цехе гигантского завода. И «производственные» шумы, и запахи на такой высоте, в царстве вечного покоя и безлюдья, рождают совершенно необычные ощущения.

Но мы собирались не только осмотреть кратер, но и спуститься в него. Именно так поступили знаменитые путешественники и первые исследователи вулканических пещер профессор Лиденброк и его племянник Аксель, герои известного фантастического романа Жюля Верна. Вот что увидели они, спустившись в кратер вулкана Снайфельдс в Исландии: «На дне кратера находились три трубы, через которые во время вулканических извержений центральный очаг извергал лаву и пары. Каждое из этих отверстий в диаметре достигало приблизительно ста футов. Их зияющие пасти разверзлись у наших ног».

Однако стены кратера Плоского Толбачика оказались совершенно отвесными и к тому же сильно камнепадными. Единственное, что удалось сделать, — это спуститься в одном месте метров на сто и сфотографировать дно. Впрочем, даже если бы и удалось спуститься, пещеры вряд ли были бы обнаружены: проседание дна кратера в ходе последнего извержения наверняка смяло и разрушило все пустоты…

В вулканические пещеры мы попали не так, как герои Жюля Верна. Нельзя сказать, что пещер, вход в которые Находится в стене кратера, не существует. Такова, например, пещера Галлборг-Аррхаун в Исландии. Но чаще их вход расположен далеко от вулкана. И представляет он собой не «дверь»; а отверстие в потолке. Хрупкая кровля лавовых труб, разрушаясь вследствие эрозии, легко обваливается и дает возможность исследователям проникнуть в подземный мир. Кстати, именно из-за своей недолговечности (по геологическим меркам) существующие вулканические пещеры гораздо моложе карстовых. Их находят в породах, образовавшихся не ранее третичного периода геологической истории Земли.

Оказалось, что весь Толбачинский дол, спускающийся от конуса вулкана на запад, юг и юго-восток к большой излучине реки Толбачик, сплошь усеян такими полуразрушенными пещерами. Правда, последнее извержение, рассеявшее около 2 км³ шлака по всему долу, засыпало входы многих из них. Но здесь побывало очень много исследователей, что сыграло на руку спелеологии. Исходив в маршрутах вдоль и поперек весь Толбачинский дол, вулканологи просто не могли не наткнуться на вскрытые лавовые полости. Самую большую обнаружил вблизи Южного прорыва директор Института вулканологии член-корреспондент АН СССР С. А. Федотов. Длина ее около 200 м, возраст не более нескольких сот лет. Высота потолка различных ходов пещеры колеблется от 0,5 до 4,5 м. Потолок сводчатый, местами прогнутый, оплавленный, с тонкими (0,5–1 см) лавовыми сосульками до 15 см длиной. Мощность кровли (толщина местами 2–3 м) говорит о том, что лавовод активизировался после некоторого перерыва, длившегося, вероятно, несколько недель.

Другая пещера расположена ближе к Северному прорыву, недалеко от стационарного лагеря вулканологов. Эту пещеру они считают своей, «домашней» и размещают в ней точные приборы — наклономеры. Незадолго до рождения нового вулкана чуть-чуть увеличивается наклон земной коры возле его подножия. Эти незначительные, но улавливаемые наклономерами изменения и служат предвестниками нового извержения. Подобные приборы очень чувствительны, а в пещере они находятся в стабильных условиях и защищены от механических воздействий.

Длина этой пещеры около 120 м. Протиснувшись через довольно узкий вход, по пологому шлаковому склону съезжаем в небольшой зал. В стене этого зала на высоте человеческого роста расположены два полукруглых отверстия — начало двух лавовых туннелей. Мы медленно продвигаемся по одному из них. По бороздкам на стенах видно, что лава текла нам навстречу. Видно также, что она была очень жидкой. По мере того как ее остатки застывали, на тонком поверхностном слое образовалось множество складок и морщин, пол пещеры поразил нас замысловатыми узорами… Через несколько десятков метров — слияние двух туннелей, затем поворот, новое расширение трубы и еще один зал. Затем ход постепенно сужается, и вот уже продвинуться дальше невозможно.

По сравнению с обычными карстовыми ходами лавовый туннель имеет более правильную форму, без изломов, с плавными закруглениями на поворотах. Нижняя часть ровная, сталагмитов нет: все, что капало с потолка, попадало на еще жидкий пол.

Стоя в таком туннеле, нельзя не думать о тех катастрофических событиях, которые его создали. Какие потрясающие картины должны были открываться здесь взору! И снова вспоминается Жюль Верн: «Я невольно представлял себе, как высока должна быть здесь температура, когда потоки лавы неслись по этой дышавшей покоем галерее. Я представлял себе, как огненные потоки разбивались об углы колонн, как горячие пары скоплялись в этом узком пространстве».

Во время работы нашей экспедиции мы не раз пересекали Толбачинский дол. И в конце концов несколько новых пещер вулканического происхождения удалось обнаружить и нам. На склонах Плоского Толбачика мы часто встречали небольшие лавовые вздутия и полые базальтовые трубы длиной 20–30 м. Часто чувствовали, что идем по полым лавовым куполам: звук шагов становился гулким, но входных отверстий заметно не было. Попадались лавовые трубы, сильно разрушенные водой. Ручьи, текущие по их дну, образуют живописные каскады; и, стоя на полуобвалившейся кровле этих труб, можно часами наблюдать, как поток чистейшей воды, вырываясь из одного участка трубы, делает красивый вираж и тут же ныряет в ее следующий сегмент.