Анджей Чеховский - На суше и на море 1981

Исток… Из желтой пасти шириной два-три метра под черным козырьком медленно выступала светло-оранжевая лава. Она втекала в глубокий и обширный лавоем. На золотистом фоне лавы то и дело появлялись и сжимались в правильные складки серые «простыни» тонкой корочки. Местами лава вдруг устремлялась в возникающие йа короткое время глубокие воронки. Так, как это бывает при сильных водоворотах на реке. Недалеко от середины этой динамичной поверхности параллельно общему движению потока проходил ров, и видно было, как лава справа и слева втягивается в него. В желтой пасти, из которой поступала лава, иногда возникали вязкие пробки, выталкиваемые течением. А на противоположном конце огненной ванны то и дело набухали лавовые пузыри, которые иногда разрывались. Вырывающийся со свистом газ выбрасывал на высоту нескольких метров маленькие лавовые бомбочки. Из этого бурливого глубокого золотого лавоема, постоянно размывающего свои черные горячие берега, изливались три светло-оранжевые речки. Две текли на юго-восток, третья — на юг. Скорость течения достигала семидесяти сантиметров в секунду.

…Итак, предстояло пройти над истоком у самого основания конуса в зоне вулканической бомбежки. Звуки взрывов были глухими, ухающими. Фейерверки бомб поднимались на высоту двух-трех конусов. Вслед за этим раздавались серии тяжелых ударов бомб о землю. У основания конуса, над истоком, там, где им предстояло пройти, бомбы падали ежесекундно. Можно было видеть, как они дымят и постепенно тускнеют. Многие раскаленные лепехи, упав на конус, скатывались к его основанию, оставляя за собой пыльный горячий след.

— Значит, так, — решил Константин Иванович, — немного передохнем и пробежим опасный участок по одному. Вон большой камень, похожий на парус, видите? За ним уже безопасно. Первым иду я. Вы за мной наблюдаете. Перенимаете, так сказать, опыт. Как дойду до камня-паруса, идете вы, а я наблюдаю. Да не бегите очень, а то подведет сердце. И вообще — надо быть осмотрительным.

…Константин Иванович начал проходить опасный участок. Он не бежал, нет. Надо было смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, и глядеть вверх, в небо, откуда падают бомбы. Град горячих шлаковых бомбочек величиной от грецкого ореха до среднего яблока бил по каске, по плечам, по рукам. Крупные бомбы размером с голову и больше падали почти ежесекундно на участок в шесть-двенадцать квадратных метров. Вдруг Константин Иванович остановился. Все в нем напряглось. Крупный ошметок раскаленной лавы летел прямо в него. Но вязкая желто-красная бомба, похожая на большой портфель, упала на склон чуть выше и съехала к его ногам. Несколько шагов он пробежал, столько же прошел, наблюдая, куда упадут крупные бомбы. Опять бегом, опять шагом… И так несколько раз. Но вот и камень-парус. Константин Иванович укрылся под ним и стер с грязного, запыленного лица крупные капли пота.

Теперь он стал наблюдать за тем, как проходит опасный участок Алексей Николаевич. «Ах, как медленно он движется, как медленно… Лучше бы самому пройти еще раз, чем так вот ждать. Бомба! Ну что же он медлит?! Она же летит прямо в него…» Но в тот момент, когда Константин Иванович был готов в ужасе закрыть руками лицо, Алексей Николаевич повернулся к летящей бомбе и чуть отступил. Свист. Тяжелый глухой удар. Бомба упала рядом в след его ноги. Наконец они оба на камнях под укрытием скалы-паруса.

— Пронесло, — вздохнул Алексей Николаевич.

— Да, самое трудное, пожалуй, позади, — согласился коллега.

Если бы это так и было… Оба уже были измучены физически и морально. Впрочем, для оптимизма основания имелись. От скалы-паруса за полем лавовых торосов виднелась почти ровная площадка — застывшее лавовое озеро. Ее перейти, казалось, не трудно. А дальше лежал серый от пепла снег — конец опасного пути.

…Они миновали поле торосов. Показался длинный лавовый вал, идущий от основания конуса бог весть куда. А вдоль вала светились две параллельные, пышущие огнем трещины, одна шириной в метр-два, вторая выглядела уже. Они отыскали относительно неширокое место. Прыгнул Константин Иванович, за ним Алексей Николаевич. Первую трещину преодолели благополучно. Но расстояние между первой и второй составляло какие-нибудь два метра. И на этой узкой полоске еще не остывшей лавы, между двумя дышащими огнем зияющими разрывами, они почувствовали себя как на раскаленной сковородке. Дышать было нечем. И увы! Вторая трещина оказалась шире первой. Константин Иванович стал искать, где бы ее перепрыгнуть по надежнее. А его спутник с отчаянием обреченного вдруг первым махнул через огненный ров. Он упал, но уже на той стороне и на четвереньках отполз подальше. Прыгнул и Константин Иванович. Когда отдышались и улеглось волнение, он спросил «новичка»:

— Вы почему так отчаянно бросились?

— Испугался, что сердце не выдержит жара.

Через полчаса, перейдя твердое, но еще горячее лавовое озеро, опаленные, в полном изнеможении, они упали в серый от пепла снег, зарывая в него лица. Потом делали продолговатые снежки, сосали их и выплевывали пепел и шлак. Это были Константин Иванович Привалов, профессор-вулканолог, четверть века отдавший изучению вулканов края, и Алексей Николаевич Дорожнов, профессор-химик из далекой столичной лаборатории.

Вулкан продолжал действовать в прежнем ритме. То и дело до них доносились грохот взрывов, свист и глухие удары бомб, очень напоминавшие артиллерийскую канонаду. Алексей Николаевич прикрыл глаза, и перед его мысленным взором возник пасмурный рассвет на берегу Невы в морозное декабрьское утро 1941 года. Командир стрелковой роты лейтенант Дорожнов, выбравшись из окопа, поднялся на обрыв осмотреться, ознакомиться с обстановкой. Впереди расстилалась обширная поляна с кустарником, за ней чернел лес. Неожиданно лейтенант ощутил толчок в локоть правой руки. Выстрела он не слышал, боли не почувствовал, но рука повисла как плеть… Какое-то шипение за спиной заставило лейтенанта обернуться. В этот момент впереди справа в кустах мелькнуло лицо немца в каске, на которую была наброшена маскировочная сетка. Это был разведчик. Сзади, в канаве, через которую лейтенант только что перешагнул, крутилась и шипела брошенная немцем граната. Взрыв оглушил лейтенанта, и он потерял сознание. Очнулся, когда почувствовал, что кто-то тащит его вниз с обрыва. «Кто-то» оказался его ординарцем ефрейтором Ореховым. В пещере, выдолбленной в стенке обрыва, лейтенанта наскоро перевязали. До сознания донеслись слова Орехова:

— Здорово попало!

Лейтенант лежал на животе, все происходящее воспринималось им с трудом. И все же через час он сумел встать. Своему заместителю младшему лейтенанту Чуркину бросил: