Assixeri Armariel - Наставник [СИ]

Именно эта улыбка и стала последней каплей.

Схватив ученицу за запястье Мэл гневно выкрикнул:

— Смешно тебе? А ты знаешь, как я испугался?! А? Ты не имеешь права рисковать собой. Я — имею, Амен — имеет, ты — нет! Моя работа охранять тебя до того, как ты сама научишься беречь свою глупую башку, так зачем ты пытаешься помешать мне делать свою работу?! Флаг потеряли из-за тебя! — не дожидаясь конца тирады, Евс вырвала руку из захвата и всхлипнув, убежала прочь.

Пожалуй, в этот раз он хватил лишнего. С размаха опустив кулак на ствол ближайшей березы, Мэл крикнул:

— Да чтоб тебя! Дура!

Трансформация накрыла его с головой и Мэл рванул прочь, обратно в лес. Ветки хлестали по лицу, ноги путались в траве и корнях деревьев, но самопроизвольный трансформ оставил лишь два варианта — бежать в лес и перебеситься там, или пойти и убить кого-нибудь.

Уже много позже, когда морфа ослабла настолько, что он смог подавить ее самостоятельно, мысль о Евс заставила его повернуть назад.

Он снова оставил ученицу без присмотра и плевать, что выбора у него не было.

Найти дорогу назад оказалось той еще задачей — пока он скитался, наступила ночь. К озеру Мэл вышел уже под утро.

Ученица обнаружилась в палатке Амена: она спала, свернувшись в клубок и уткнувшись лицом в рюкзак Мэла. На запястье свежий синяк: именно за эту руку он схватил Евс в приступе гнева. В душе шевельнулось отвращение к самому себе.

Проигрыш и обязательно последующий за ним завтра разнос от Хасана вселял в Мэла тоскливое чувство беспомощности и уныния.

Мэла ломало.

Казалось, если прислушаться, то можно услышать, как с треском выворачивало кости. Боль — постоянный спутник самопроизвольной трансформации.

Он не должен был стать боевым — Хасан как-то проболтался, что его совместимость с морфой не больше сорока восьми — пятидесяти процентов. Достаточно, для того чтобы она его не убила, но слишком мало для нормальной жизни. Одному богу известно, чем думал тот, кто нажимал на кнопку, давая разрешения на промывку.

Мэл всегда перекидывался лишь наполовину: иначе ловить его и после принудительно выводить из трансформа было слишком накладно. И каждый такой непредвиденный срыв Мэл справедливо опасался, что больше никогда не сможет перекинуться обратно.

Иногда ему снилось, что это произошло: он ушел за грань и все происходящее всего лишь цветные галлюцинации, агония сломанной психики.

Очухался Мэл в медпункте резервации.

Рядом, положив голову на кушетку, сидя на табурете, спала Лизка. Тихонько тронул ее за плечо — будто отлитая из свинца, рука еле повиновалась и весила, наверное, не меньше тонны.

— Скажи мне одно, друг мой, ты как умудрился довести себя до такого состояния? — Лизка зажгла ночник и тут же сморщилась от света. — Набегался хоть?

— Угу.

«Набегался, блин. По самое не балуйся».

Бегло осмотрев Мэла, Лиза удовлетворенно кивнула, включила чайник и поставила на стол кружки. Растерев затекшие мышцы, Мэл сел и дрожащими руками взял питье.

— Это все Евс, — пробормотал он.

— А?

— Евс, говорю. Я там… в общем, я много глупостей наделал.

— Ты бы рассказал ей, что ли… Смысл скрывать очевидное?

Представив себе, подобный разговор, Мэл коротко рассмеялся. Смех почему-то вышел совсем невеселый.

«Привет, Евс, я жертва недоучки-инженера и мне давно пора на усыпление. Хорошая погода, не правда ли? Кстати, я говорил тебе, что в любой момент меня может перемкнуть, и я оторву кому-нибудь голову? Скорее всего, тебе, потому что ты меня бесишь».

Мэл прикрыл глаза. Когда-нибудь он снова сорвется при Евс и она догадается о его маленьком секрете.

— Я, наверное, еще посплю, — увильнул он от ответа.

Проснувшись спустя пару часов, он чувствовал себя бодрым и готовым свернуть горы. И хотя Мэл чувствовал, что все должно пройти как надо, тревога все равно не торопилась отпускать его.

Он просто встанет, найдет Евс, извинится и… на этом, пожалуй, все. Прихватив со стола Лизкину кружку, Мэл вскипятил чайник и направился в общую гостиную как раз в тот момент, когда там набирал обороты нешуточный спор:

— У одного гормоны, у другого — инстинкты! Что же за сборище животных? — вопрошала Евс.

Феликс снисходительно улыбнулся:

— Это биология. Вернее, тот ее раздел, где описывается вязка. Иди учи физиологию измененных, ребенок.

— Это кто тут ребенок? Это я ребенок?!

— У каждого биоморфа играют гормоны, рано или поздно! Так морфа желает закрепиться в следующих поколениях.

Пристроившись в уголке дивана, Мэл с любопытством следил за дискуссией. Евс, раскрасневшись, ожесточенно пыталась что-то доказывать. Вдруг рядом приземлился Амен, вместо приветствия хлопнув Мэла по коленке.

— Чего это они так разорались? — поинтересовался у него Мэл.

— А хрен их знает.

— Вы животные, — отрезала Евс. — Не знала, что представители мужского пола не умеют — да и не хотят себя контролировать. Чисто звери в брачный период!

— А может, у него ломка? — парировал Феликс, — Да, иногда инстинкты берут свое, но это не означает, что мы животные!

— Ну как бы есть же разум? Самоконтроль? Я знаю о чем говорю: если человек не захочет — он не сделает!

— Человек! Не биоморф! И тут не в желании дело!..

Театральным жестом Амен развел руки в стороны и заголосил:

— Ита-ак, начинаем нашу вводную лекцию! Записывайте тему: влияние физиологии на психологию измененных. Глава вторая, раздел четвертый, — повернулся к Мэлу: — Может, поучаствуешь в дискуссии, м-м-м?

Евс дернулась и обернулась: только сейчас она заметила, что в гостиной кто-то есть помимо них. Густая краска залила ее лицо и Евс пулей вылетела из гостиной, не забыв напоследок кинуть на Феликса уничижительный взгляд.

— А вы кого хоть обсуждали-то? — спросил Мэл.

Феликс досадливо отмахнулся.

Ну, раз момент для извинений был упущен, можно и прогуляться. Смысл сидеть в резервации, делая вид, что очень занят работой, когда никакой работы в ближайшее время все равно не предвидится?

Мэл заглянул к Хасану, но на месте начальника застать не удалось. Мертвый сезон — практически все заняты подготовкой к Новому году. Вызовов — хорошо, если три-четыре штуки наберется. Мэл любил, когда так. Хорошая пора — пожалуй, самая спокойная за весь год.

Накинув куртку, он спустился к машине. Мысленно сказал «спасибо» дворнику, каждый раз заботливо следившему, чтобы парковка и сами автомобили были тщательно вычищены от снега и запустил двигатель.

До самых сумерек Мэл колесил по городу. Иногда из окна машины он видел Чистых. Казалось, в преддверии праздников притихли даже они. Однако, как бы Мэл ни старался отвлечься, но все его мысли упорно возвращались к Евс.