Рафаэль Лафферти - Лучшее [Сборник фантастических рассказов]

— Не буду я гадать три дня! Говори, или я тебя раздавлю! — пригрозил Керан дрожащим голосом.

— Вот смотрю на тебя и дивлюсь: неужто ты способен на такое? — кротко проговорила древнейшая бабушка.

Любой из парней экспедиции раздавил бы ее не раздумывая. А потом другую, и еще, и еще, пока те не раскрыли бы тайну. Если бы Керан обзавелся грозным именем и крутым характером, он так бы и поступил. Потрошитель Бэрелхауз без колебаний раздавил бы их всех. Но Керан Свайсгуд не смог.

— Расскажи мне, — простонал он. — Я всю жизнь пытаюсь узнать, как все началось. А ты это знаешь!

— Мы все знаем. Ах, как же было смешно! Экая насмешка природы! Нелепая, балаганная, бредовая шутка! Никто не догадается, и никто не поверит!

— Расскажи же! Расскажи! — Керан побледнел и весь трясся.

— Нет, нет, ты не мой ребенок, — хихикнула главная бабушка. — Что за нелепость — рассказать все постороннему? Мы не можем оскорбить чужеземца, разболтав такую невозможную, такую несусветную чушь. Он, того и гляди, помрет от смеха. Я не могу принять такой грех на душу.

— Нет, расскажи! Оскорби меня! Позволь умереть от смеха! — Но он едва не умер от разочарования, которое впилось в него, словно миллион хихикающих, улюлюкающих пчел: «О, это было так смешно… в самом начале, в начале начал!»

И они смеялись, смеялись и смеялись… пока Керан Свайсгуд, смеясь сквозь слезы, тащился к выходу. На корабль он вернулся, все еще хихикая. Перед следующим рейсом он сменил имя на Вспышку Молнии и девяносто семь дней правил в статусе короля Островом Сладкого Моря в галактике М-81.

Но это уже другая история. Не такая веселая.

Рассказ «Девятьсот бабушек» я впервые прочитал в книге «The Norton Book of Science Fiction», составленной Урсулой Ле Гуин и Брайаном Эттебери при участии Карен Джой Фаулер. Эта антология, как оказалось позже, сыграла очень важную роль в моей профессиональной жизни. Книга вышла осенью 1993 года: я тогда учился на первом i^pce аспирантуры по литературному творчеству в Университете Северной Каролины. Не могу сказать, что купил ее сразу же. Но в январе 1994-го я впервые пошел на семинар к обладателю премии «Небьюла» Джону Кэсселу. Он долго смотрел на мою рукопись, которую уже прочитал, потом перевел взгляд на меня, потом опять на рукопись и наконец изрек: «У литературы такого рода долгая и очень интересная история, и вы, молодой человек — часть этой истории, знаете вы об этом или нет».

С этого дня Кэссел стал моим «сэнсеем». Именно по его совету я купил «The Norton Book» — настоящий сундучок с сокровищами, содержимое которого шепчет начинающему писателю-фантасту: «Пиши все, что взбредет тебе в голову, лишь бы это было странно и необычно». Тем летом я поехал на семинар писателей «Кларион Уэст» и в качестве мотивирующего чтива взял с собой две толстые книги, одной из которых была антология «The Norton Book». (Вторая, к слову — «Авессалом, Авессалом!» Уильяма Фолкнера, но к ней меня никогда не попросят написать предисловие или послесловие).

Из всего, представленного в антологии, больше всего мне в душу запал рассказ «Девятьсот бабушек». Во вступлении к книге Урсула Ле Гуин пишет о склонности писателей-фантастов превращать метафору в литературную реальность, и в рассказе Лафферти в точности описывалась одна из основополагающих метафор, усвоенных мною еще в детстве, когда я жил в сельском доме в Южной Каролине. Меня учили почитать предков — длинную их вереницу, уходящую в прошлое, и чем дальше, тем меньше они становились из-за расстояния. Их тайны и знания тщательно оберегались, и, продираясь сквозь дебри последних годов XX века, я словно слышал их тихие голоса, журчащие, как вода в ручье; я был почти уверен тогда, что они смеются. Более того, самые значимые из моих предков — проводники культуры и в особенности языка — были женщины. Незабываемые «живые куклы» планеты Проавитус (как мне сказали, в переводе с латыниproavitus значит «предки») — воплощение знаменитой фразы Фолкнера из «Реквиема по монахине»: «Прошлое никогда не умирает Оно даже не прошлое».

Перечитав сейчас рассказ Лафферти, я всерьез задумался о судьбе проавитов. Что происходит с ними в промежутке между двумя последними фразами? «С помощью препаратов, созданных на основе их знаний, можно бесконечно продлевать жизнь», — говорит Вырубала Крэг, который спит и видит свою команду «королями патентной медицины». Сможет ли «невинный народ» пережить вмешательство Крэга в свою органическую химию? Не забывайте, что Лафферти почти всю свою жизнь прожил в Оклахоме, штате, отнятом у коренного населения усилиями энного числа Вырубал. И над многими произведениями писателя, словно тень, нависает история эксплуатации коренного населения Северной Америки; это, как и язык индейцев, главная и неизбежная тема его великого романа «Окла Ханнали».

Я уверен: Лафферти точно знает, что случится с проавига-ми, но избавляет читателя от этого знания, «переводя стрелки» на «другую историю, не тагую веселую». Как сказала бы древнейшая бабушка, подобные шутки лучше не рассказывать посторонним; вот и Лафферти не хотел расстраивать незнакомцев такими «невозможными» подробностями.

Посмотрите в окно. Что вы там видите? Банда на углу развязала драку: подростки тыкают штопорами друг другу в лицо; разноцветная тележка точильщика звенит колокольчиками; полная женщина в слишком коротком цветастом платье обихаживает свой газон; воют пожарные сирены: на пятом этаже горящего здания в западне оказались дети; бешеная собака вцепилась в ногу разносчика буклетов Адвентистов Седьмого Дня; реклама предстоящих выборов красуется на новеньком фургоне. Что-то еще? Или это все? Не нужно обладать таким уж особым даром, чтобы увидеть не совсем привычные детали.

А теперь посмотрите снова. Что вы видите? Как обычно: пустую улицу. И вот ее описание:

Бордюрный камень, без которого машины не могли бы подъезжать к дому. Почтовые ящики, без которых связь с миром стала бы ограниченной. Телефонные столбы и провода, без которых коммуникации бы прекратились. Водосточные трубы, желоба и люки, без которых в дождь вас бы затопило водой. Асфальт, без которого резина на вашем автомобиле приказала бы долго жить через месяц. Легкий ветерок, без которого день будет испорчен. Что это? Вещи привычные и очевидные. Настолько очевидные, что становятся невидимыми. Сколько почтовых ящиков и пожарных гидрантов вы заметили сегодня? Нисколько? Вряд ли. Вы прошли мимо десятков таких приспособлений, но не увидели их. А ведь они чрезвычайно ценны и абсолютно необходимы. И сообщество с хорошо отлаженной жизнью их полностью игнорирует.

Писатели-фантасты — очень небольшое сообщество. У него есть яркие представители. Найт, Шекли, Старджон, Бредбери, Кларк, Воннегут. Их мы видим, замечаем, знаем, в чем их особенность. Но жизнь этого сообщества заметно обеднеет без не бросающихся в глаза и не «звездных» авторов, которые пишут рассказ за рассказом — не громкие хиты, но по-настоящему прекрасную прозу. Вроде тех, прочитав которые, долго обдумываешь, повторяя: «Отличный рассказ!» И быстро забываешь имя автора. Возможно, позже ты снова вспомнишь рассказ: «Ну да, это же о том, как… — и потом морщишь лоб и говоришь: — Черт, как его имя? Он написал много хороших рассказов, настоящий писатель…»