Хадзимэ Камосида - Кошечка из Сакурасо 6 [ЛП]

Но большинство равнодушно проходило мимо, смотря строго перед собой. Сегодня был последний шанс… В итоге главным врагом, который нависал над Соратой и остальными, стало равнодушие.

Полный разгром. И невозможно придумать способ выбраться из ямы.

Но всё же почему?

Почему в душе настолько спокойно? В голове Сораты, который почти не слушал урок, не было и следа беспокойства. Время уже ушло.

Он понимал. С конца прошлой недели… или даже ещё раньше. Неосознанно он представлял себе такое будущее. Глядел воочию на исход, при котором не получилось собрать подписи. И когда увидел это и получил от судьбы мощный удар под дых, сердце разбилось вдребезги… Потому он заранее подготовился.

До чего мерзкий защитный инстинкт.

Но если спрашивать, сдался ли он полностью, то нет. После уроков он ещё намеревался провести последний сбор подписей.

Сората не хотел верить, что логично всё прекратить. И он вовсе не ждал чуда. Просто действовал так, как считал правильным. Противоречил сам себе, но твёрдо верил, что ни в чём не ошибается.

Когда он это понял, в душе загадочным образом прояснилось, и тяжёлая атмосфера развеялась.

«Всё-таки сдаться?»

Настало время спрашивать у дождливых небес.

Внезапно по барабанным перепонкам ударил звук падения огромной дождевой капли.

И раздался он не снаружи.

Даже близко. Совсем рядом…

Тело само двинулось в сторону звука, и Сората, которого потянуло невидимой силой, увидел за соседней партой Нанами.

Она сидела, выпрямив спину, и смотрела прямо вперёд. И выглядела она так, словно внимательно слушала Кохару. Но тут Сората заметил у неё на щеке следы слёз…

— !.. — издал он беззвучный удивлённый возглас. В тот миг, когда профиль Нанами попал в его поле зрения, от макушки к позвоночнику по нервам понёсся разряд тока.

Парень внимательнее посмотрел на Нанами, но её взгляд ничего не выражал. От обоих глаз тянулись следы слёз. Вода наполнила свой сосуд полностью и перелилась через край. Вот так Нанами и плакала.

Две реки текли по щекам, собирались в огромные капли на подбородке и падали на тетрадь, размывая записи в нечитаемые кляксы.

Заметив что-то странное, Кохару прервалась. И в повисшей тишине остался лишь звук слёз Нанами, который разлетался по всем углам скучающего класса.

Проблема одноклассницы захлестнула всех, и начали шептаться.

— Что? Нанами, что такое? Всё нормально?

Её близкая подруга — низкорослая Такасаки Маю — придвинулась ближе и проверила состояние девушки.

— Не понимаю. Похоже, плачет, — ответила переживающей Маю Хондзё Яёй — третья подружка в их компании. Она ещё раз беспокойно посмотрела на Нанами.

Другие одноклассники тоже бросили фразы «Что с ней?» и «Чё там?». Сората, недовольный перешёптыванием окружающих, позвал Нанами:

— Аояма.

Но не дозвался. Лишь слёзы срывались с её уст.

— Ч-что с тобой, Аояма-сан? — Застигнутая учительницей врасплох, девушка наконец опомнилась. — Всё в порядке?

Кохару подошла к Нанами, чтобы проверить, в чём дело.

— Я… — шмыгая, начала та.

Она сама не заметила, что плачет.

К тому же странно смотрела на Сорату. Чтобы уйти от её взгляда, парень нарочито громко отодвинул стул и встал. И прежде чем его успели спросить, что случилось, он заявил:

— Сэнсэй. Аояме, кажется, нездоровится. Я отведу её в медпункт.

— А, хорошо, пожалуйста, — на автомате ответила слегка оторопевшая Кохару.

— Пошли, Аояма.

Сората взял Нанами за руку, почти насильно поднял на ноги и, уже ничего не говоря, увёл из класса.

Пока они не дошли до медпункта, Сората молчал. Он знал, почему это произошло с Нанами, но не мог выдавить из себя и слова. Предел есть у всех. Парень до сего дня множество раз об этом думал.

В медпункте на первом этаже доктора не оказалось. То ли ушла в туалет, то ли появились дела, но кабинет оставили открытым.

Сората молча усадил Нанами на кровать.

Плакать девушка перестала, но глаза ещё были влажные — могла в любой момент опять залиться слезами.

Пока Сората ломал голову, что сказать, со стороны Нанами раздалось:

— Да всё нормально. Вернись в класс, Канда-кун.

— Но…

— Правда, я уже в норме. Просто немного растерялась.

Она вытерла тканью слёзы, шмыгая носом и стараясь не смотреть на Сорату.

— Надо лучше держать себя в руках.

На лице Нанами не читалось ни горя, ни сожаления, ни досады, ни злости. Были только следы слёз. И печаль. Бездонная печаль о проваленном прослушивании и загубленной карьере сэйю.

— Уже завтра, — решительно сказала она, имея в виду выпускную церемонию. — Не хочу ходить мрачной хотя бы до выпуска Камигусы-сэмпай и Митаки-сэмпая, — напомнила Нанами и улыбнулась. — Пожалуйста… оставь меня одну.

— …

А можно ли её сейчас оставить? Нанами выглядела такой уязвимой. Плечи, спина, руки, ноги… даже её гордый голос — всё вдруг стало хрупким.

— Если будешь рядом, я не расслаблюсь.

От услышанных слов у Сораты напряглись уголки рта.

— Хорошо… Если что случится, зови. Обязательно зови.

— Угу, как только приду в себя, тут же вернусь в класс.

— Ага. Тогда буду ждать там.

— Угу.

Нанами, помахав рукой, проводила Сорату глазами, и тот вышел из медпункта.

Когда парень поднимался по лестнице, зазвонил мобильник. Сората без задней мысли вытащил телефон из кармана и увидел на экране имя Кадзуки.

Сората знал, что проектное заседание идёт с десяти утра. Вполне нормально, стань результат уже известным. Других причин для звонка ведь не было.

Но сердце не сорвалось с цепи. Вернее, Сората уже перенервничал из-за Нанами, а при виде имени Фудзисавы Кадзуки сердце никак не отреагировало, потому что и так работало на пределе.

Парень ответил на звонок.

— Да, это Канда.

— Физкульт-привет. Это Фудзисава.

— Физкульт-привет.

— Говорить можешь?

— Да. Типа перерыв.

На самом деле нет, но Сората решил, что неважно.

— Проектное заседание окончено.

Если окончено, значит и результаты известны, судьи вынесли решение. Хотя по голосу Кадзуки он не понял, «жив» или «мёртв».

— К превеликому сожалению, на этот раз провал, — без предупреждения выдал правду-матку Кадзуки.

— Вон… как.

Сората думал, что ничего не чувствовал, но тело всё же дёрнулось, а в груди заныло будто от удара. Тело, которое всегда казалось прозрачным, заполнилось до краёв эмоциями, которые походили на чернила моллюска. От кончиков волос до пальцев на ногах его окрасило беспросветной чернотой.

— Канда-кун.

Голос Кадзуки звучал где-то вдалеке. Нет, скорее это сознание Сораты улетело куда-то вдаль.

— Да?

Кадзуки глубоко вздохнул, не зная, стоит ли говорить дальше.

— На самом деле на проектном заседании среди рассматриваемых была другая ритм-игра.