Хадзимэ Камосида - Кошечка из Сакурасо 5.5 [ЛП]

— Ну, какой совет нужен, Нанамин, м-м-м?

Воодушевлённая Мисаки резко приблизилась. От её волос исходил лёгкий, приятный запах.

— Н-ну… хотелось бы попросить у тебя одежду в западном стиле…

— Мою одежду? Ладно, — запросто согласилась та, не спрашивая зачем.

— Что? Л-ладно?

— Какое?

Мисаки вскочила на ноги и накидала на кровать, достав из шкафа, кучу одежды на вешалках.

— А, это, если можно… что-нибудь с гофром.

— Тогда вот это, это и вот это?

Блузка, трикотажный джемпер и мини-юбка. Их украшали миленькие рюшечки.

На некоторой одежде была бирка, словно её ни разу не надевали.

— Вот это для Нанамин самое то!

Из всех вещей Мисаки выхватила мини-юбку с рюшем и биркой.

— Кажется, её ещё не носили. Ничего?

— Ясный хобот!

Нанами не поняла, что за ясный хобот. Но если хозяин говорит, что всё нормально, значит надо принять предложение.

— Ну, быстрее примерь!

И Мисаки потянулась к Нанами.

— А?

К её изумлению, Мисаки принялась стягивать с неё одежду.

— Кя-я-я… сэмпай! Пожалуйста, стой! Сама разденусь!

— Не надо стесняться.

— Я не стесняюсь!

— Всё нормуль, нормуль.

— Ах… да говорю же! Нельзя, кя-я-я. Зачем нижнее бельё снимаешь?!

Брошенная на кровать Нанами извивалась всем телом, но руки Мисаки не думали останавливаться.

— Пожалуйста, хватит!

Она так и не позволила Нанами вырваться.

В итоге у Мисаки сорвало крышу, и она раздела ничего не понимающую девушку догола.

— З-зачем всю одежду снимать?! — запротестовала сквозь слёзы Нанами, завернувшись в простынь.

— Если раздевать кого-то, то полностью! — с гордостью на лице заявила Мисаки, и Нанами начала жалеть, что пришла.

Чувствуя себя разбито и опустошённо, она кое-как примерила предложенную Мисаки одежду. Затем робко встала перед большим зеркалом и посмотрела на себя.

Красное пальто, стильный сетчатый трикотаж. А ещё мягкая на вид мини-юбка с тремя рядами рюша. И такая короткая, что ягодицы оказались в зоне риска. Уверенности такой наряд уж точно не придавал, и Нанами, глядя на своё отражение, чувствовала себя не в своей тарелке.

— Не годится…

Её охватило лёгкое отчаяние. Нанами хоть и набралась храбрости, чтобы прийти к Мисаки за советом, но как бы итог не загнал в могилу. И зачем вообще ей пришлось раздеваться догола?..

— Нанамин, миленько! Тебя бы в невесты!

Мисаки обхватила её за талию, грозясь опрокинуть.

— П-правда?

— Правда-правда.

Пусть Мисаки говорила от всего сердца, уверенности это Нанами не придавало. Она не могла отделаться от мысли, что ей такой наряд не идёт.

— Хотела бы я родиться такой, чтобы мне подходила милая одежда…

— Всё путём! Кохай-куну наверняка тоже зайдёт!

— Что… э-э-э?! А при чём тут Канда-кун?!

— Но ты же готовишься к свиданию с ним, — как ни в чём не бывало заявила Мисаки.

— Э-это…

Нанами и не предполагала, что о её делах пронюхают другие, потому от стыда резко залилась краской. Лицо пылало. Тело пылало. И совсем не из-за пальто, надетого в помещении.

— Э-это… ну… я, да без разницы, пускай и свидание… ну… вообще и не знаю, свидание ли. Канда-кун вряд ли планирует свидание… В общем, всё не так, точно говорю…

— Нанамин.

— Ч-что такое?

— Борись!

— Д-да…

— В сочельник у вас двоих решающий бой!

Да. Именно. Мисаки в сочельник тоже постарается изо всех сил и выскажет другу детства свои чувства. Ради того чтобы остаться в Сакурасо вдвоём с Дзином, Мисаки попросила Нанами и Сорату уйти.

Почувствовав, что настало подходящее время, Нанами задала вопрос, который её терзал:

— Сэмпай, а ты… не боишься рассказывать о своих чувствах?

— Ты о чём, Нанамин?

Нанами подумала, что сказала что-то не то. Мисаки как только ни изворачивалась, чтобы рассказать Дзину о своих чувствах. И тот всегда её игнорировал… А сейчас она нисколько не боялась. Совсем не как Нанами.

И Мисаки продолжила:

— Конечно боюсь.

— Что?

— Если сказать, что ничего не выйдет, будет уныло. Я знать не знаю, что со мной случится. Вот и боюсь.

Такое… понятно без лишних слов. Из-за того что Мисаки обычно стояла на ушах, казалось, больно ей не бывает, но на самом деле это не так. Она, как и все прочие, могла кого-то любить, волноваться и страдать. Мисаки не исключение. Но она могла набраться храбрости и высказать свои мысли.

— Как у тебя это получается, сэмпай? Раскрывать чувства.

Столько раз Дзин её игнорировал, а она не сдавалась. Не отчаивалась. Смотрела только вперёд.

Нанами боялась, что, если она признается Сорате и он спишет всё на шутку, во второй раз она уже не решится.

— Вот я полюбила Дзина ещё где-то в началке.

— …

— Но поняла это только в средней. Своеобразная у меня любовь… Но тогда я не могла сказать. Всё время проводила с Дзином и боялась, что наши отношения рухнут, если признаюсь. Потому решила, что нормально и так… Это в средней школе. Мы могли быть вместе как друзья детства.

— Тогда почему?

Что-то Мисаки изменило.

— Пока я так думала, Дзин замутил с моей сестрой.

— …

— Я думала, почему не я? Всё меня бесило: Дзин, сестра. Всё достало. Но я не смирилась. Так сильно жалела… Почему, почему не смогла признаться?

Мисаки немного грустно посмеялась. Впервые Нанами видела её такой. Эта вечно яркая и сумасбродная девчонка не показывала своих ран.

— Сэмпай…

— Больше не хочу повторений. Потому решила Дзину рассказать, что люблю его. Только смотри, ничего не говори ему!

Мисаки рассмеялась без тени тревоги, и от недавней печали не осталось и следа. Она рвалась вперёд. И Нанами хотела хоть немного ей уподобиться. Хоть Мисаки и вела себя как оторва и порой доставляла проблемы, она заряжала позитивом. Такая вот у неё сила. Она по-настоящему восхищала. Нанами хотела себе такую же. Хотела следовать её примеру.

— Потому-то и ты борись, Нанамин.

— Постараюсь… Но…

Нанами ещё раз посмотрела в зеркало. Увидела своё лицо, на котором читались уныние и грусть.

— Наверное, всё-таки такой вид мне не подходит…

До дня свидания осталось две недели. Впереди ждала куча проблем.

— Эх, и что делать?

Выходные пролетели на работе и курсах, уступив место понедельнику… 13 декабря, а Нанами так и не определилась, в чём пойти на рождественское свидание.

Мисаки подбирала для неё милую одежду, и когда надевала её сама, смотрелось экстремально мило. Но когда это делала Нанами, не получалось отделаться от мысли, что что-то не то.

Если в назначенный день она явится в несвойственной для себя одежде, не подумает ли Сората чего странного? Не хотелось бы лишний раз рисковать, вдруг это помешает ему понять её чувства.

Нанами много чего напрягало… Не привыкла, как Мисаки, видеть везде позитив.