Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

Правда, медикам и раньше бывали знакомы такие случаи: два-три дня болей, острых, сильных. Потом утихало. Сравнивали дни плохого самочувствия больных с физическими данными внешней среды — температурой, изменением влажности воздуха, направлением ветра, — никакой закономерности не прослеживалось.

Но тут, в Ницце, не только пациенты с сердечно-сосудистыми заболеваниями стали жаловаться на боли и «перебои» в сердце. Перебои неожиданно появлялись в работе… телефонной станции курорта.

Ну и ну! Одновременно «отказывались работать» сердечно-сосудистая система больного человека и… мертвая система телефонной сети… Но постойте! Не одна ли причина вызывает столь разные перебои?

Совершенно точно установлено, что автоматические телефонные станции и радиосвязь Земли очень часто страдают в результате скачка солнцедеятельности, скачка активности светила. «Так не Солнце ли причина резкого ухудшения самочувствия больных?» — спросили себя французские врачи М. Фор, Г. Сарду и Г. Валло.

Спросив себя однажды, они уже не могли отделаться от «навязчивого» вопроса. К тридцатым годам они собрали богатейшие наблюдения о своих пациентах, которые неизменно связывали с пятнообразованием на Солнце. В 84 случаях из ста внезапные смерти, инфаркты, инсульты, вспышки хронических болезней совпадали с изменениями «на лике» Солнца!

Вскоре профессор Фор сообщил, что во Франции благодаря «работе службы Солнца на медицинском поприще» удалось спасти десятки тысяч человеческих жизней. Богатый материал М. Фора и его коллег сводился в своеобразные таблицы частоты инфарктов и инсультов. Их Фор много лет посылал Чижевскому, чтобы тот мог сравнивать с таблицами солнцедеятельности.

Появился у Александра Леонидовича и другой корреспондент — советский медик-статистик П. И. Куркин. Он прислал очень интересные данные об инфарктах и инсультах по нашей стране.

Почувствовав заинтересованность в своих работах, Чижевский с энтузиазмом принялся за статистическую обработку новых данных. И опять совпадения характерных линий солнцедеятельности и хода сердечно-сосудистых и многих эпидемических заболеваний.

Пришел 1938 год. Прошло двадцать пять лет после завершения первой работы о Солнце и влиянии его на биосферу. Четверть века — срок большой. Но и сделано много. И пожалуй, самое главное — его работой стали интересоваться, к его мнению прислушиваться… А тут еще должно подойти французское издание основной работы…

Когда книга вышла — в том же 1938 году, — о Чижевском заговорил весь мир. Русского профессора Александра Чижевского вместе с известными французскими учеными д’Арсонвалем, Ланжевеном и английским физиком Бранли избрали почетным президентом I Международного конгресса по биологической физике и космической биологии, созванного в 1939 году.

Чего скрывать! — после стольких лет молчания, недоверия это было радостно, приятно, это согревало душу, поднимало настроение. Но радостнее был конверт со штемпелем казанской почты. Внизу письма под адресом отправителя стояло незнакомое имя — Вельховер. Как станет дорого оно Чижевскому с первых же строчек этого письма!

Сергей Тимофеевич Вельховер, руководивший клиникой инфекционных болезней, необычайно заинтересовался работами Чижевского. И его, пожалуй, не менее всего привлекал тот вопрос, над решением которого бился тогда ученый, — объяснение механизма закономерности связи Солнце — Земля. Поскольку Вельховер был врачом-«инфекционником», то и проверить гипотезу Чижевского он решил на возбудителях инфекционной болезни — дифтерии.

Посмотрим, что же он сообщал.

«…Я веду систематические бактериологические наблюдения за дифтерией… При обработке материала я пришел ко многим поразившим меня выводам. В Вашей интерпретации дифтерии как эпидемии имеются два момента: зеркальность (спад, утихание болезни в периоды солнечной активности и разгар ее в периоды минимумов солнцедеятельности. — В. П. ) и запаздывание дифтерийного максимума по сравнению с солнечным максимумом. Ваш принцип «зеркальности», полученный статистически, совершенно неожиданно подтвердился у меня непосредственно под микроскопом. Я решил искать эту «зеркальность» и через три опыта понял, что имею дело с поразительно точным явлением».

Вот она, статистическая «зеркальность» дифтерии, увиденная Чижевским в графиках! Теперь она налицо здесь, под микроскопом у Вельховера! Нетрудно представить себе волнение Чижевского, получившего такую дорогую для него новость. Как прав он был, заставив себя расстаться с сомнениями, одолевавшими его в минуту слабости.

В этом убеждали и чрезвычайно интересные сведения, которые приходили из далекой Японии. Там профессор Маки Таката проводил опыты с кровью человека — с этим уникально чутким зеркалом, отражающим все изменения в жизнедеятельности организма.

Для профессора Чижевского эксперименты японского коллеги были еще притягательны и тем, что он сам занимался исследованиями крови. И в 1928 году экспериментально установил влияние хромосферных вспышек на скорость оседания красной крови.

А потом отрадные данные получил и наш соотечественник гематолог Н. А. Шульц. Они сходны с выводами Такаты, хотя и совершенно независимо получены. «Тем лучше, тем лучше», — твердил Чижевский. Сочинский врач проделал великолепную работу. Он собрал и проанализировал 300 тысяч анализов крови разных лиц — кому-кому, но уж ему, Чижевскому, знакома подобная кропотливая, скрупулезная и по-своему увлекательная работа. 300 тысяч анализов крови людей, живущих в Советском Союзе, Англии, Франции, Бельгии, Италии и других странах.

Анализ недвусмысленно указал Шульцу на зависимость появления бурных хромосферных вспышек Солнца с уменьшением числа лейкоцитов в крови и одновременным повышением лимфоцитов.

Сомнений не было; кровь реагирует на Солнце.

И Александр Леонидович Чижевский отдается изучению крови со свойственной ему увлеченностью и свойственным ему неожиданным подходом — своим собственным углом зрения. Он пишет великолепную монографию «Структурный анализ крови», вышедшую в 1959 году.

Ученый ставит перед собой труднейшую задачу — выяснить проблему распределения частиц, составляющих нашу кровь, в динамике, ибо кровь неотрывна от движения. Проблема столь же увлекательная, сколь и сложная.

Проникнуть в нее — значит проложить путь к разрешению одной из существенных задач физиологии крови — узнать о физической структуре, физическом строении, физической организации движущейся крови.

С самых передовых позиций пытается взглянуть на очередной «предмет изучения» уже немолодой профессор. Для этого он использует и «Основные понятия теории вероятностей» выдающегося современного математика А. Н. Колмогорова, и «Статистические теории в термодинамике» знаменитого Г. Лоренца, и «Броуновское движение» А. Эйнштейна и М. Смолуховского.