Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

Прямо на восток от входа находится первый зал пещеры, который, отмечает Рычков, «от света снаружи можно и сеньми назвать». На правой стенке путники увидели три довольно большие скважины, но из-за крутости стен, без лестницы осмотреть их не смогли. «Сие место, — пишет Рычков, — никакой темноты не имеет, ибо довольно освещается оно предписанным первым притвором, или сеньми, отколь выход на свет; и можно почесть его за такое место, в котором для нужной обороны не одной тысячи оружейных людей способно стоять может».

В углу зала блестели, переливаясь, «ледяные столбики, длиною аршина на два, а иные и выше сажени, лед их был весьма чистой и прозрачной».

Арка открывает второй зал, «где навалены поперек всей пещеры каменья большие и малые». Здесь же удалось осмотреть несколько побочных ходов, которые в свое время (по мнению Рычкова) служили удобным убежищем для защиты и являлись ближайшим выходом на поверхность горы. В этом зале было тепло, так что путники «принуждены были, скинув шубы, в одних камзолах ходить, хотя в самый тот день прежестокий мороз был».

В третьем зале Рычков нашел, как он выражается, «сухую человеческую голову», пролежавшую в пещере многие сотни, а может быть, и тысячи лет. Здесь же, на стене, путники заметили летучих мышей, они были так смирны, что их без труда снимали со стен пещеры.

Груды камней затрудняли проход в другие залы, факелы слабо освещали стены и потолок. Пробираться приходилось через глыбы камней ползком или согнувшись. Наконец путники достигли последнего, шестого зала. По правой стороне его два низких грота. Из первого Рычков нашел лаз в небольшую пещеру, из второго грота хода никуда нет. По левой стене, возле входа в зал, высится ровная площадка и над ней высокий свод, в котором виден вход наверх, но без лестницы туда влезть было нельзя. С площадки узкой цепью пролезли лежа в небольшую комнату. Это была самая конечная комната пещеры.

П. И. Рычков не только осмотрел пещеру, но и собрал о ней все легенды. Ему рассказывали, что здесь «в древнейшие времена живали люди, и имели хлебопашество свое, довольно лесу, лугов, всяких угодий, и множество скота и лошади».

Другие уверяли, «что из оной пещеры в старину на поверхность горы в разных местах бывали выходы, но ныне, где те выходы, не знают…».

Рядом с пещерой есть озеро Конский Выгон, название его связано с преданием. В давние времена башкир Усергенской волости Кунурбай, ночуя у этого озера, поймал зверя, похожего на собаку. Вышел из озера старый человек и попросил отдать ему зверя, обещая за это подарить жеребца, от которого у башкир будут хорошие кони. Кунурбай согласился, и старик вывел ему из озера «преизрядную лошадь», притом дал ему и узду с прибором серебряным, приказав, чтобы он, седши на лошадь, отнюдь не оглядывался, но ехал бы прямо в свое жилище. Башкир слова не сдержал и оглянулся — прекрасные лошади выходили из воды. После этого часть лошадей бросилась обратно в озеро. С тех пор эти места славятся прекрасными лошадьми.

Рычков сообщает и достоверные события, которые произошли в тех местах. В 1754 году вспыхнуло восстание против царского произвола на крупнейших заводах Южного Урала. В следующем году восстание охватило большинство районов Башкирии. В пещере на реке Белой восставшие крестьяне «жен и детей своих… тысячи по три и более душ, под прикрытием нескольких из своей братии, в сей пещере с своим имением оставляли; да и скот их при них же был, который они пасли на горах, а когда нужда требовала безопасности, то и оной загоняли в пещеру».

Рычков незамедлительно отослал подробное описание пещеры в Академию наук в Петербург. Вскоре, в марте 1760 года, оно было напечатано в первом общедоступном научно-популярном журнале Академии наук — «Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие» под названием «Описание пещеры, находящейся в Оренбургской губернии при реке Белой, которая из всех пещер, в Башкирии находящихся, за славную и наибольшую почитается».

До сих пор этот труд Рычкова был известен только по журналу. В библиотеке Центрального государственного архива древних актов в коллекции известного историографа Г. Ф. Миллера, с которым Рычков находился в постоянной переписке, обнаружено «Описание пещеры», выпущенное отдельной книгой. Это издание не было известно ученым и библиографам. Выпущенное, видимо, небольшим тиражом, оно в настоящее время представляет чрезвычайную библиографическую редкость. Академия наук, напечатав труд Рычкова дважды — в журнале и отдельным изданием, — несомненно, по достоинству его оценила и пыталась привлечь внимание к малоизученным землям Урала.

И в заключение о том, какое название имела пещера на реке Белой. Местные башкиры называли, да и сейчас называют, пещеру Шульган-Таш. Речка Шульган, что в трех километрах севернее входа в пещеру, «проваливается», исчезает, и снова на поверхность земли появляется только при выходе из пещеры. Происхождение названия «Капова» точно неизвестно. Так она могла быть названа потому, что раньше местные жители считали ее искусственной, выкопанной их далекими предками. П. И. Рычков считал пещеру произведением природы, но расширенной и приспособленной для жилья древними людьми Академик И. Лепехин, посетивший пещеру в 1776 году, заметил, что «каплющая вода делала особливый тихий и жалостный звук». Исследовавший пещеру в конце XIX века член географического общества Ф. Симон полагал, что название «Капова» пещера получила «от капообразных наплывов по стенам, придающим ей особенную прелесть».

Много загадок еще не разгадано в окрестностях Каповой пещеры. В сочинениях Рычкова «Описание пещеры» есть слова, обращенные к нам, его потомкам — к ученым, путешественникам, краеведам: «Ежели б в вышеозначенные непрерывные Уральские горы и происходящие от них отроги, кои начинаясь от хребта Уральского продолжено на немалое расстояние, испуская из себя многие реки и источники, осмотрены были чрез людей ученых и любопытных, то всемерно б нашлось в них много таких вещей, которыя б служили к немалому приращению народной и натуральной истории здешних мест».

Как-то ялтинскому журналисту-книголюбу А. И. Анушкину местный фотограф А. И. Рябцов подарил комплект еженедельного приложения к газете «Русский листок» за 1905 год. Любопытный сам по себе, еженедельник заинтересовал книголюба владельческим книжным знаком — овальной печаткой, на которой значилось: «Из книг Муратовой Е. М. № 3826». Кто она? Затем в фондах городской библиотеки и в некоторых личных библиотеках ялтинцев были обнаружены другие книги с той же печаткой. Начались поиски. Они привели в краеведческий музей, в областной архив, на квартиры ялтинских старожилов, и выяснилось: поселившийся в Ялте перед войной М. В. Трофимов, будучи человеком преклонного возраста, заказал для книг своей библиотеки печатку с именем жены Е. М. Муратовой. В результате дальнейших поисков, занявших несколько лет, и вырисовалось все то, о чем рассказано ниже.