Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

— Здравствуйте, славные викинги!

— Когда пойдем дальше?

— Уж не собираешься ли ты зимовать у мыса?

— Скоро на якорных канатах приживутся ракушки…

— Что тебе обещает морской бог Ньярд?

Туре отвечал хмуро. Пропала охота шутить.

В середине шатра, под фонарем, сгрудились бородатые люди. Они слушали кормчего Саксона, который был начинен всякими историями, как бочонок соленой сельдью. Туре сел. Орвар примостился рядом с ним.

Саксон рассказывал спокойно, бесстрастно, слегка покачиваясь, как истый скальд.

— …И вот отправились они на своем корабле на восток. Экипажа у них было двадцать четыре человека. Когда приплыли в Биармию, то пристали близ пустынного леса, и назывался тот лес Винским. В лесу жили птицы и звери, но не видно было поблизости ни одного человека. Побратимы сошли с корабля и отправились путешествовать по глухим местам…

А команде велели ждать их целый месяц.

Ходили они по лесу и все искали биармов. Провизия кончилась, стали стрелять зверье и птиц. А когда подстрелить ничего не удавалось, ели ягоды и пили сок деревьев.

Лес был непролазно густ, и платье на них скоро изодралось в клочья.

И вот наконец побратимы нашли хижину. У входа в нее мужчина, одетый в шкуры, колол дрова. «Можно у тебя отдохнуть?» — спросили они. Мужчина ответил: «Если вы люди не злые — ночуйте». Они провели у него три дня. У мужчины была дочь. Молодая красивая девушка. Она выдала Босси тайну биармов: неподалеку есть храм Иомалы, и там много золота и серебра.

Побратимы отправились к храму. По дороге встретили человека высокого роста в сером одеянии. Он оказался пастухом и вел жрице храма Иомалы пищу — двухлетнего теленка. Жрица каждый раз съедала такого теленка…

— Ну и аппетит! — заметил Орвар.

Саксон продолжал:

— Босси взмахнул дубинкой и убил пастуха. Убил и теленка. Они содрали с теленка шкуру и набили ее мхом и вереском. Геррауд надел одежду пастуха и вошел в храм…

Кормчий грубым, хриплым голосом продолжал плести затейливый орнамент, перемежая быль и небылицы. Молчаливые нурманны — воины смелые и жестокие, грубые и насмешливые, слушали его, как притихшие малые дети. Саксон говорил о кровожадной жрице, которую охраняла когтистая звероподобная тварь, о том, как побратимы-викинги победили злых духов и пробрались к истукану, которому поклонялись биармы.

При упоминании о чудовищных богатствах, попавших в руки Босси и Геррауда, глаза викингов разгорелись, и все зашевелились. Слышалось напряженное дыхание.

— Что же дальше, Саксон? — спросил в нетерпении молодой викинг Асмунд.

— А дальше вот что. Побратимы нашли в храме потаенную комнату, закрытую железной дверью, провозились целый день, но все-таки открыли эту дверь. В комнате была красавица, а у нее длинные роскошные волосы, и за волосы она была привязана к стулу, на котором сидела. Привязала ее жрица.

Геррауд уговорил красавицу уехать с ним, и она согласилась. Тогда они подожгли храм и превратили его в пепел, а потом вернулись к кораблю и подняли парус…

Асмунд размышлял над рассказом кормчего.

— А мы не увидим такой храм? — спросил он.

— Как же увидим, если его сожгли? — сказал Орвар.

— Можешь быть уверен, Асмунд, что и красавица тебе не достанется! На нее охотников будет немало, — сказал один из викингов.

— Чужеземные красавицы меня не прельщают, — отозвался Асмунд.

— Ему каждую ночь снится невеста Грида! — заметил моряк, сидевший рядом с Саксоном. — Во сне он зовет ее, кричит во все горло.

Асмунд молчал. Если бы под шатром было светлее, все бы заметили, как краска залила его щеки.

Асмунд — сын рыбака из Торгаля, сильный и рослый. Орвар польстился на его внешность и уговорил отправиться в поход. Но Асмунд боялся крови и напоминал по характеру большого миролюбивого теленка. Невеста его Грида — светловолосая, с косами до колен, в самом деле ждала его из похода.

Туре Хунд, молчавший до сих пор, сказал:

— Все это чепуха. Выдумка болтунов, слагающих саги!

Ему не хотелось, чтобы моряки думали о возможности поживиться в храме биармов. У него были на этот счет свои планы.

— Я вижу, мои викинги скучают! — бодро загремел голос хозяина корабля. — Послушаем нашего музыканта! Где Гудмунд! Где его звонкое феле? Ставлю всем три бочонка браги. Сегодня мы веселимся во славу Ньярда!

На кораблях до поздней ночи горели огни, слышались всхлипывания феле и песни подгулявших моряков.

Хальмар ждал Вейкко. Жилище старейшины отличалось от хижин других биармов разве только величиной. В остальном все так же: принадлежности для охоты и рыбной ловли, очаг из камней, окна, затянутые рыбьим пузырем. В одной из внутренних комнат-пристроек хранились бронзовые и серебряные кубки арабской работы с искусной чеканкой. Они перешли к Хальмару по наследству от отца, и старейшина очень дорожил ими.

Накат из грубо отесанных плах был низок, и дым от очага не успевал уходить в трубу. Он стлался по комнате и резал глаза.

Хальмар сидел молча на чурбане перед очагом. Рукава холщовой рубахи закатаны до локтей. Хозяин только что кончил вязать сеть костяной иглой. Черные с сединами волосы его перехвачены на лбу юфтевым ремешком с кисточкой-амулетом. Амулет хранил от злых духов.

Распахнулась дверь, и вошел старый биарм Вейкко. Хальмар молча показал ему на скамью возле очага. Из боковой двери появился юный биарм с раскосыми черными глазами, в куртке из мягкой лосиной кожи, с деревянным подносом в руках. На подносе — долбленные из березы кружки с медом, собранным в лесу от диких пчел.

Вейкко с поклоном принял угощение. Хальмар отпил из своей кружки и, поставив ее, собирался с мыслями. Вейкко терпеливо ждал.

— Близится пора торга с нурманнами, — начал Хальмар. — Скоро придут они к нам на своих разбойных ладьях. Светлые ночи пошли на убыль. Птицы умолкают рано. К жилью ночами крадутся волки. Такими волками могут оказаться и чужеземцы. Торговать придут или разбойничать?

Хальмар подумал и, глядя на огонь, сам ответил на вопрос:

— Много раз приходили они к нам. Много горя и бед привозили на своих драккарах. Помнишь, как гибли наши воины в битве у Большого оврага? У нурманнов много железа. У них кольчуги, копья и щиты, кованные на огне. В железе — их сила…

Хальмар посмотрел на Вейкко. Тот в знак согласия смежил ресницы. Старейшина продолжал:

— От утеса к утесу, от льдины к льдине, от сосны к сосне, от ручья к ручью добиралась ко мне весть на оленьих рогах, на крыльях чаек, на рыбьих плавниках… Я узнал, что Вик-Инг вышли из Сандвери пять ночей назад. Теперь они, наверное, выжидают попутный ветер у Холодного мыса. Идет к нам под полосатым парусом Туре — Собака… Мало того, что они обманывают наших людей на торге. Они оскверняют память предков и чинят надругательства над святыней. О! Придет время, Иомала разгневается и потопит их корабли в открытом море. Их железо обернется для них черной смертью.