Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

За ним шли два молодых парня в таких же серых кафтанах, с мечами в ножнах. Парни были высоки, широкоплечи и светлоглазы.

Это были Владимирко и два его товарища — Василько и Булат. Владимирко осматривал торжище и, по-видимому, искал кого-то в толпе. Наконец он заметил из-за спин биармов алый плащ Туре Хунда и направился к нему. Хунд тоже приметил ватажников. Смутная тревога не покидала его с того мгновения, как только Владимирко вышел из леса. Владимирко подошел вплотную к прилавку. Тяжелый взгляд ватажного старосты встретился с бегающим взглядом Туре Хунда — Собаки. Владимирко вытащил из-за пояса шкурку соболя и молча бросил ее на прилавок перед Хундом. Туре взял шкурку и стал оценивать ее, не сводя глаз с Владимирка и еще не понимая, чего от него хочет этот угрюмый мужик.

Толмач перевел Владимирку вопрос Туре — Собаки:

— Сколько стоит этот соболь?

Владимирко, помедлив, сказал громко, на весь торг, так, что его услышали многие биармы и викинги:

— Двадцать три жизни!

Туре — Собака нахмурился, в глазах его забегали злые огоньки:

— Я не понимаю тебя, купец!

— Двадцать три моих товарища, которых ты потопил в море.

Туре — Собака вспомнил ветреный вечер в море Ган-Вик у мыса Варгав, три поморские ладьи, шедшие курсом на полуночь. Вспомнил, как он приказал направить драккары наперерез ладьям. Ему почудилось, что он слышит крики поморов, свист стрел, гулкие удары глиняных ядер о борта ладей: викинги забросали поморов ядрами из пращей. Две ладьи, подмятые форштевнями драккаров, ушли ко дну, третья спаслась бегством… Хунд прекрасно это помнил. Однако он, не теряя самообладания, отрывисто бросил:

— Я ничего не знаю. Скажи яснее!

— Не знаешь? — гремел голос Владимирка. — Коротка у тебя память! Соболя я тебе отдам, когда ты сполна заплатишь нам за смерть побратимов!

Владимирко взял соболя и сунул его обратно за пояс.

Туре Хунд — Собака провожал его встревоженным колючим взглядом.

На шестой день северный ветер утих, облака, как раненые волки, уползли в лес. Несколько часов стояла тишина, а к ночи налетел широкий ветер с полуденной стороны. Он предвещал дождь, все сильнее раскачивал сосны и ели, раздувал сигнальный костер на берегу, сыпал в темноте искры на траву.

Туре Хунд и Карле с Гунстейном на драккарах подсчитывали барыши. Денег уже почти не оставалось, зато вороха драгоценной рухляди заполняли все отсеки и мешки, и торг можно было считать удачным. Возвратясь в Норвегию, ярлы могут выручить за мягкие товары двойную, тройную, а за некоторые меха и четвертную цену.

Туре Хунд, пересчитывая и укладывая меха с помощью Орвара, думал о нувеградце с перевязанной головой. Тревога поселилась надолго в сердце ярла. Туре чувствовал, что русобородый нувеградец пришел в Ой-Ял не один, наверняка с дружиной. Они, конечно, собираются отомстить викингам за смерть рыбаков, потопленных драккарами в море Ган-Вик.

Туре позвал на совет братьев ярлов. Викинги были уверены, что нувеградцы в сговоре с биармами, Нет, нурманны не боялись боя, но как сказать, не повернется ли к ним спиной Норна — богиня судьбы? Численный перевес был на стороне предполагаемых врагов. Нувеградцы злы, и это удесятерит их силы…

На реке ночью поднялось волнение. Драккары, стоявшие на якорях, кидало ветром из стороны в сторону. Ярлы лежали в шатре Хунда. Перед ними горел слюдяной фонарь. Карле озабоченно говорил:

— Викинги не умеют праздновать труса и не боятся звона мечей. Но стоит ли рисковать теми богатствами, которые мы добыли на торге? А вдруг удача нам изменит?

— Ввязываться в драку сейчас неразумно, — поддержал его Гунстейн.

Туре долго думал и наконец решил:

— Вышлем на берег глаза и уши. Будем следить за каждым шагом нувеградцев и биармов. Запасы денег и товаров у нас совсем иссякли. Завтра торгуем последний день, а вечером снимаемся с якорей!

Так решили ярлы. Карле и Гунстейн отплыли на свой корабль. Туре позвал Орвара и велел ему выслать на берег лазутчиков. Через некоторое время от драккара отплыла лодка с викингами, переодетыми в меховые одежды, под вид биармов. Орвар вернулся. Хунд сказал ему:

— Выполни еще одно мое поручение. Возьми с собой сильного парня, хотя бы Асмунда, и съезди на берег. Видел девушку, которая покупала бархатную накидку? Она живет на окраине Ой-Ял, ее хижина почти у самого леса. Перед хижиной стоит старый кедр. Нижние сучья у него засохли. Выкради биармийку и привези на драккар. Получишь пятьдесят эйриров серебром. Только смотри, без шума!

Привыкший повиноваться каждому слову ярла, Орвар кивнул и вышел из шатра своего хозяина.

Лес за Ой-Ял полон людей. Возле чумов из оленьих шкур, у костров сидели биармы, приехавшие из дальних стойбищ. Варили в котлах мясо оленей, говорили о выгодном обмене товарами с викингами. Они получили за свои меха немало изделий из бронзы и серебра, а главное — оружие из железа. Многие биармы с утренней зарей собирались возвращаться домой.

На некотором отдалении, в чащобе, у больших костров сидели новгородские ватажники. Торг их не интересовал. Они пришли отомстить за своих братьев. Вооруженные мечами, топорами, палицами и рогатинами, новгородцы ждали Владимирка, который ушел на совет к старейшине Хальмару.

В селении Ой-Ял в каждой хижине бодрствовали мужчины-биармы, готовые по первому зову Рагнара вскочить и ринуться в бой. Начальник дружины Рагнар тоже был на совете у старейшины.

Новгородцы сидели, тесно прижавшись друг к другу, и тихо переговаривались. Пламя костра от ветра металось из стороны в сторону. Искры падали на кафтаны ватажников и гасли.

— Надо заманить нурманнов на берег. Тут мы их и порешим. На корабли пробраться трудно, — говорил Василько товарищам. — У нас нет лодок. Они с кораблей могут залить нас смолой, засыпать глаза известью…

— А как их выманить на берег? Поднимут завтра паруса — и поминай как звали! — отозвался один из ватажников.

— Подождем, что скажет Владимирко. Пора уж ему вернуться.

Вскоре из чащи донесся голос дозорного:

— Эй, кто там?

— Это я, — ответил староста.

Владимирко подошел к костру. Ватажники освободили ему место. Владимирко сел у огня и протянул к нему руку с перстнем на безымянном пальце.

— Что говорит старейшина? — спросил Василько.

— Плохо дело, братцы. Первыми нам нападать на нурманнов не след. Хальмар говорит, что викинги приходили к нему с дарами и он обещал мирный торг. Он не хочет проливать кровь, говорит о мире…

— Ну и пес с ним! — с горячностью крикнул Василько. — Пусть он сидит с миром в своем закуте. А нам надо проучить нурманнов. Неужели, братцы, мы не сладим с ними? Эвон сколько нас! Каждый молодец стоит двух вражин. Неужто мы простим им разбой, который они учинили в море?