Антон Морозов - Рассказы. Выпуск 2 [Сквозь поколения]

Оглашение сроков происходило уже под аккомпанемент босых шлепков по полу. Константин с алой рабочей футболкой в руках растерянно пер на худощавую фигурку в костюме не по размеру.

— Да я ж не сделал ничего! Вы же этого типа видели! Ему ж в морду надо было дать, а я сдержался. Для него «урод» — комплимент, как я считаю. А вы меня за комплимент — на галеры теперь? Это что за дела-то за такие?

Директор сдернул с переносицы очки, нижний правый угол его лица аритмично дергался.

— Слушай, Костя, мне геморрой не нужен. Ты вчера покупателя оскорбил, я ему сказал, что приму меры. И я приму, Костя, не сомневайся. Потому что я не знаю, что это за человек такой, и тем более не знаю, чей он сын-племянник-зять. А если он каким-то чудом сохранил о вчерашнем вечере память, то может сюда заявиться. И я, Костя, хочу быть уверен, что ты ему на похмельный глаз не попадешься. Ни сегодня, ни в ближайшие дни. Так что на галеры, не на галеры — зови как хочешь. Но работаешь ты теперь на пятаке за рампой, понял?

И он ушел, не дождавшись ответа. Да и едва ли Константин ответил бы. Он бестолково мял зубами язык, а руками футболку.

Пожалуй, если бы знал, как пройдет этот день, то нашел бы слова.

Вонь. Ржавчина. Гниль. Весь супермаркет сваливал за рампу испорченное оборудование, всевозможный неучтенный бой, потерявшие актуальность маркетинговые материалы. Годами. Беспорядочно. А теперь ему предстояло все перебрать. Металлический лом, картон и пленку — на сдачу. Непотребное — на выброс. Что возможно — восстановить и поставить на учет. Запалетованно. Аккуратно. Чинно.

Он копался в этой клоаке восемь часов с перерывом на обед. Во имя полного социального пакета и отчислений в пенсионный фонд. Пот. Мозоли. Гнев. Хотя часу примерно на третьем желание уволиться растворилось. Погано, конечно, но две недели — разве ж срок? В армии-то Константин год провел. Да и ипотека, в конце концов. Поиски работы сейчас не с руки.

Автобус выехал на встречную полосу. Пассажиры потянулись к правым окнам. Авария. Видимо, одна машина перестраивалась, а другая в нее въехала. По итогу два ряда заблокировано. Первый автомобиль был пуст, а за рулем второго девушка в слезах кричала что-то в телефон. Напугана. Не без причины — крепкий паренек в коротких шортах изрыгал истошные вопли, время от времени хлопая по крыше и порываясь открыть дверь. Другой молодой человек схожего типажа бродил, согнувшись, вокруг машин и то и дело проводил по бамперу ладонью. Наверняка ведь уже давно стоят! Небось, парни периодически меняются ролями. Пост сдал. Пост принял. Только девочка плачет бессменно. Бессменно и безнадежно. А вокруг — вязкий траффик. Море скуки с островком драмы.

По автобусному салону зашелестели разноголосые шепоты с общим лейтмотивом — теперь, мол, ясно, отчего пробка. Хотя, насколько помнил Константин, пробка в это время на этой улице неизбежна. Вариативна лишь ее беспросветность. И содержание автобусных шепотов. Либо «А-а-а, так вот оно чего! Ну теперь понятно, почему все еле плетутся», либо «И чего все еле плетутся, не пойму. Проклятие какое-то!».

Автобус вернулся в свою полосу. Под потолком началось кулинарное шоу. Торчащие из белоснежных рукавов ладони интенсивно нарезали, натирали и взбивали. По шеям пассажиров загуляли кадыки. Не забыть бы в магазин по пути заскочить.

По мере приближения к конечной остановке автобус сбрасывал лишний вес пассажиров и все ускорял свой бег. Константин стал продвигаться к выходу. Туда же устремилось абсолютное большинство оставшихся обитателей салона. Его остановка очень популярна. Недалеко от нового жилого комплекса. Долевое участие. Ипотека. Серый ключ. Сырой подвал. Единственный доступный вариант для многих. Вот и разбегается небогатая молодежь от городского центра, точно волны от брошенного камня.

Костя остановился возле двух оживленно беседовавших женщин. Они были из тех немногих, кто к выходу не стремился. Одна, очевидно, играла в диалоге первую скрипку. Ярко напомаженный рот глухо басил, руки хлопотали в размашистых жестах, позвякивая браслетами из пестрых камешков; кораллового цвета блузка от театрального дыхания колыхалась надорванным парусом. Собеседнице оставалось только заглядывать в обрамленные густыми тенями глаза, кивать седой головой и всячески выражать интерес вперемежку с одобрением.

— …Потому антибиотики — мера крайняя и сомнительная весьма. У нас принцип какой? Подобное — подобным. А что нам предлагают господа фармацевты? Они именно господа, можете поверить. Уж, во всяком случае, в товарищи они нам не годятся! — на этом моменте седая женщина неуверенно хихикнула и принялась тонкими пальцами теребить кончик хвоста. — Они там что-то нахимичили, расфасовали, сами же якобы проверили и сами же и одобрили. Потом ценничек налепили и всех строем направили пить. Можете сами в интернете посмотреть, какие у них там яхты в итоге оказались. А ведь на все вопросы природа уже ответы дала. Нужно только правильно воспользоваться. Потому первым делом мы вам всю химию отменяем, чтоб без перекрестных реакций, и будем подбирать гомеопатический курс. Тут все очень индивидуально, не то что «хватай таблетку — пей», нет! У нас подход тоньше, потому надежней. Как-никак науке четыре с гаком сотни лет, и никого она пока не разочаровала. Ну, кроме пары фармкорпораций, им из-за нас на хлеб с маслом не хватило. А вот гляньте хоть на меня! Сколько мне, по-вашему, лет?

Торможение. Двери. Реверберирующая иностранная речь. Выходящая толпа всколыхнулась и потекла. Константин весь чесался от возмущения. Подобное они, видите ли, подобным лечить собрались! Химию первым делом отменят! Это же, вполне вероятно, убийство происходит на глазах у толпы. Долгим, мучительным способом загоняют женщину в могилу. Если не убийство, то покушение точно. По меньшей мере — мошенничество.

Переполненный негодованием, Константин выпалил с порога:

— Бредни это все! Неразбавленные.

Уже на улице, обдуваемый вонючим пригородным ветерком, от которого успел отвыкнуть, он подумал, что зря ввинтил эту неразбавленность. Детство какое-то. Дразнилка. А дело серьезное. Хотя сложно к этим людям относиться серьезно. Сложно осознавать их реальность.

Буквально пару дней назад Константин читал про японский, кажется, термин. Обозначает состояние, в котором человек вдруг отчетливо осознает, что все вокруг — такие же сложные личности со своими мотивами, как и он сам. Неудивительно, что в русском языке аналогов этому термину не нашлось. Уж больно стереотипные персонажи населяют наши города. Фарфоровые куклы. Пугающе реалистичные фарфоровые куклы. Впрочем, японцы это слово, наверное, тоже выдумали исключительно для литературы. А может, и не выдумывали вовсе. Социальные сети — сомнительный источник знаний. Постправда, опять же.