Антон Морозов - Рассказы. Выпуск 2 [Сквозь поколения]

Сама не зная почему, Анна улыбалась.

— Я умру? — спросила она беззаботно.

— Рано или поздно. Без t-инъекций твой организм постепенно утратит способность к регенерации. Но надо понимать, что даже при таком раскладе ресурсов у тебя хватит на очень долгую по меркам смертных жизнь. Ты уверена, что это того стоит?

Анна наклонила голову, пытаясь рассмотреть пейзаж за Первым Щитом. Зеленые и серые пятна пульсировали, увеличивались и снова уменьшались в размере.

— В моей жизни впервые появилось что-то настоящее, — наконец сказала она. — Я как будто смотрю на себя со стороны и начинаю понимать ценность каждого мгновения. Знаю, звучит пошло, как в дешевой мелодраме, но это правда. Ни одно из этих мгновений уже никогда не повторится.

Сай молчал. Анна понимала, что он против ее решения, но вслух об этом не скажет. Ей хотелось объяснить ему так много, но мысли путались в голове, сбиваясь в нагромождения литературных штампов из прочитанных когда-то книг.

— Я смогу подарить новую жизнь. Даже две — мой номер ведь тоже кому-то достанется, — сказала она, будто оправдываясь. — Разве не в этом смысл?

Он вздохнул, повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза.

— Я буду помнить тебя всегда. Даже когда забуду свое собственное имя. Береги себя, Анна.

Анна с нежностью обвила его руками, запустив пальцы в темные жесткие волосы.

— Прощай, — прошептала она, взялась за ручку чемодана и ступила на траволатор, ведущий к КПП. Сработал датчик, лента загудела, сменив ход с плавного на более быстрый. Это была ее музыка — спокойное вступление в привычной тональности и резкий переход в другую. Анна знала, что обратно она уже не вернется. «Модуляция» — отозвался эхом ее внутренний голос.

Красивый густой туман, как вкусное мороженое, найденное в холодильнике супермаркета, — продукт случайности, а не стараний. Природа — мастерица рандома. Сегодня у вас солнечное утро, а завтра — такой себе стильный Сайлент Хилл, из глубин которого должен выйти не то ежик, не то пирамидоголовый убийца с огромным тесаком.

Но сегодня из влажной дымчатой субстанции на обозрение честному люду вышел высокий худощавый человек в старинном костюме шута с тем самым колпаком, под которым у шутов по обыкновению хранится мудрость. Вот он — дурак, под чьим дурацким обличьем скрывается тайна.

Шут жил. Странствовал. Существовал. Так долго, что никто и не помнил, откуда и когда он появился. Словно тот родился одновременно с миром. Менял облик, потешался над обитателями тех мест, где оказывался.

Он наслаждался возможностью делать глупости совершенно безнаказанно. И стремился, чтобы эти глупости никогда не были во зло. То партию кокаина в Колумбии заменит пакетами с ванильным сахаром, то в небольшой европейской стране киллер выстрелит в президента пластиковой пулькой от страйкбольного ружья. То многотонная бомба, падающая на мирный город на Ближнем Востоке, разбросает повсюду плюшевых мишек.

Он мог прийти на собрание Ку-клукс-клана в маске чернокожего и шутить над собравшимися. Как-то бессмертный и неуязвимый балагур украл у террориста взрывчатку, а самого незадачливого смертника телепортировал в Диснейленд в костюме Гуфи.

Шуту нравилось рушить стереотипы, преподавать урок глупцам, в трусах пробуждать смелость, наивным открывать глаза на реалии жизни.

По-детски наивный, но мудрый. Беспечный, но всегда готовый к неожиданностям. Все это удивительным образом сочеталось в нем, как тысячи монеток разных стран, лежащих на дне фонтана в центре Рима.

Сначала люди отрицали существование шута, считали его мифом, а каждое появление приписывали каким-нибудь безумцам и фанатикам. Потом те, кто столкнулся лично с мифическим созданием, пытались его поймать или убить, но всякий раз терпели поражение. Смеющийся паяц ловил собой серебряные пули. Улыбался вбитому в сердце осиновому колу. И даже после падения на голову термобарического снаряда вышел, поклонился невидимой публике и растворился в воздухе.

А потом… потом о нем почти забыли. Он стал частью культуры. Кто-то считал его архетипом самого Творца. Другие говорили, что это ипостась Локи. Кому-то и вовсе было чхать на факт существования странного персонажа, что то и дело появлялся в неожиданных местах.

Так продолжалось, пока влиятельные люди, называющие себя Комитет, не озаботились существом, регулярно срывающим их планы. Уж слишком часто неизвестный в дурацком колпаке оказывался там, где они пытались переписать историю свинцом и кровью.

Глава европейского «филиала» организации — сэр Генри — регулярно получал отчеты о том, как некто в шутовском костюме мешает операциям, появляясь в разных точках земного шара. Директор и раньше слышал о чем-то подобном. Но сейчас наглец (если тот действовал в одиночку) перешел дорогу лично ему и его коллегам.

Туман рассеивался. Из него, словно из горячего душа, вышел худощавый высокий человек с нарисованной улыбкой. Он подмигнул снайперам на крыше и исчез. Очередной политик пережил покушение, сам того не подозревая.

Финита ля комедия

В доме с химерами горела тусклая лампочка. Окна закрыли тяжелыми бронированными роллетами, всюду установили детекторы движения, а на всех постах выставили по двое часовых. Хозяева явно ждали гостей холодным осенним вечером.

В комнате сидели трое. В высоком кожаном кресле с резными подлокотниками устроился хозяин дома — немолодой мужчина, на чьем хмуром усталом лице читалось явное недовольство. Старик пытался усилием воли сдерживать дрожь в руках, но пальцы не слушались. Тогда он крепко обхватил деревяшки, стараясь не выдавать волнения.

Рядом стояли его личный помощник и рослый атлетичный охранник, время от времени слушающий что-то в наушнике. Напротив, закинув ноги на стол из красного дерева, расположился партнер сэра Генри — «Второй после бога», как называли его в Комитете, — Ричард Оффенбах.

— Снова он? — старик поморщился.

— К сожалению, он в очередной раз рушит наши планы, — ответил помощник, — снова. Срыв покушения на президента Эквадора, перехват трафика из Колумбии, несколько неудавшихся взрывов в Афганистане. И всюду он. Теперь добрался до Европы.

Старик с трудом привстал, и его тут же подхватил под руку охранник.

— Нужно найти способ поймать или прикончить эту тварь. Уверен, что существует метод.

— Генри… — обратился к нему коллега, — я бы не был в этом столь уверен. Если он тот, о ком я думаю, мы вряд ли в силах его даже удержать взаперти.

— Дик, я слишком стар, чтобы сомневаться, и слишком опытен, чтобы оставить все как есть. Позвони Кецаву. Он в таких делах лучше нашего разбирается. Если мы оба думаем о чем-то в равной степени нестандартном.