Джек Вэнс - Златокожая девушка и другие рассказы

«Насколько я понимаю, наш разговор останется в тайне?»

«Разумеется», – улыбка Майкрофта застыла, превратившись в гримасу вежливого внимания.

«В том, что я скажу, нет ничего незаконного – в той мере, в какой это касается меня – но я не хотела бы, чтобы вы даже намекали об этом… тем, кого это могло бы заинтересовать».

Майкрофт, сидевший за столом, выпрямился в кресле: «От адвоката ожидается, что он будет хранить в тайне сведения, полученные от клиента».

«Ладно… Что ж, дело обстоит следующим образом…» Она рассказала о Фозерингее, о Станции Эйберкромби и об Эрле Эйберкромби. Она сообщила о том, что Эрл страдает неизлечимым заболеванием. Она не упомянула о мнениях Фозерингея по этому поводу. Она сама старалась об этом не думать. Фозерингей ее нанял. Он разъяснил ее обязанности и уведомил ее о том, что Эрл Эйберкромби болен. И для нее этого было достаточно. Если бы она задавала слишком много вопросов и выяснила вещи, слишком тошнотворные даже для нее, Фозерингей нашел бы другую, не столь любопытную девушку… Поэтому Джина лишь вскользь упомянула о болезни Эрла. По сути дела, она ничего о ней не знала. И не хотела знать.

Майкрофт внимательно слушал и ничего не говорил.

«Вот что я хотела бы выяснить, – продолжала Джина. – Унаследует ли супруга Эрла его состояние? Я не хотела бы нажить кучу неприятностей бесплатно. В конце концов, Эрлу еще не исполнился двадцать один год. Поэтому я подумала: на всякий случай не помешало бы заранее удостовериться в том, что может произойти после его смерти».

Некоторое время Майкрофт не двигался – он сидел, молча разглядывая посетительницу. Затем он набил трубку.

«Джина! – сказал адвокат. – Позволь дать тебе совет. Бесплатный совет. Без каких-либо условий».

«Не беспокойтесь! – отозвалась Джина. – Мне не нужны благожелательные нравоучения. Я хочу услышать от вас то, за что стоило бы заплатить».

Майкрофт поморщился: «Ты намного умнее, чем может показаться, учитывая твой возраст».

«Мне пришлось поумнеть… Если вам нравится считать меня ребенком, будь по-вашему».

«Зачем тебе миллион долларов? Или – насколько я помню – два миллиона?»

Джина удивленно уставилась на адвоката: неужели он сам не мог ответить на такой вопрос? Или, может быть, на него действительно трудно было ответить? Пытаясь подыскать подходящие слова, она их не нашла.

«Как вам сказать… – Джина вздохнула. – Я хотела бы иметь аэроглиссер, красивые наряды и, может быть…» Перед ее внутренним взором внезапно возникла непривычная картина: ее, Джину, окружали друзья. Приятные люди – такие, как господин Майкрофт.

«Если бы я был психологом, а не адвокатом, – сказал Майкрофт, – я решил бы, что тебе не хватает отца и матери гораздо больше, чем двух миллионов долларов».

Джина страшно разозлилась: «О нет! Мне не нужны родители. Они давно умерли». В той мере, в какой это ее касалось, они умерли – в тот момент, когда мать оставила ее на бильярдном столе Джо Парльé в старой таверне «Ацтек». Джина возмущенно выпалила: «Господин Майкрофт, я понимаю, что вы желаете мне добра, но будьте любезны, объясните мне то, что я хочу знать».

«Объясню, – ответил Майкрофт, – потому что, если я этого не сделаю, это сделает кто-нибудь другой. Имущество семьи Эйберкромби, если не ошибаюсь, подлежит действию гражданского кодекса станции Эйберкромби… Посмотрим…» – повернувшись в кресле, он пробежался пальцами по клавиатуре.

На экране появился указатель Центральной юридической библиотеки. Майкрофт выбрал несколько текстов, задумчиво просмотрел их и нашел искомую информацию: «Наследник приобретает право собственности в шестнадцатилетнем возрасте. Вдова владельца станции наследует как минимум пятьдесят процентов – но, если завещание владельца не содержит особых условий, она наследует все».

«Хорошо! – сказала Джина и вскочила на ноги. – Именно в этом я хотела убедиться».

Майкрофт спросил: «Когда ты вылетаешь?»

«Сегодня, во второй половине дня».

«Думаю, что ты сама прекрасно понимаешь, что ввязалась в безнравственную затею».

«Вы просто душка, господин Майкрофт! Но я лишена всякого представления о нравственности».

Адвокат наклонил голову набок, пожал плечами и выпустил клуб дыма: «Ты в этом уверена?»

«Наверное… да, – Джина задумалась на секунду. – Надо полагать. Вы хотите, чтобы я вдавалась в подробности?»

«Нет. По сути дела, я хотел спросить вот о чем: уверена ли ты в том, что понимаешь, чего хочешь от жизни?»

«Конечно. Я хочу иметь кучу денег».

Майкрофт ухмыльнулся: «Не слишком удачный ответ. Что ты купишь на свои деньги?»

Джину охватила необъяснимая волна раздражения – ей даже стало трудно дышать: «О! Я много чего куплю!» Она повернулась к выходу: «Сколько я вам должна, господин Майкрофт?»

«Ну, скажем… десять долларов. Передай их секретарше».

«Спасибо, господин Майкрофт!» – Джина вышла из кабинета.

Маршируя по коридору, она к своему удивлению обнаружила, что злилась на себя не меньше, чем на адвоката… У него не было никакого права заставлять людей задумываться о своей судьбе! И ее это волновало бы гораздо меньше, если бы она уже не задумывалась о своей судьбе сама.

Но все это сплошная чепуха! Два миллиона долларов на дороге не валяются. Когда она разбогатеет, она заглянет к господину Майкрофту и спросит его: действительно ли он считает, что ради таких денег не стоило позволить себе несколько незначительных прегрешений?

А сегодня – наверх, на Станцию Эйберкромби! Раздражение Джины внезапно сменилось радостным возбуждением.

Пилот баржи, доставлявшей грузы на Станцию Эйберкромби, выражался без обиняков: «Нет уж, дорогуша! Со стороны такой юной, располагающей к себе особы, как ты, это непростительная ошибка!»

Коренастый, видавший виды субъект лет тридцати, пилот не сомневался в своей правоте. Его череп покрывали редкие светлые волосы, глубокие складки вокруг рта придавали его лицу циничный характер. Веббард, старший стюард Станции Эйберкромби, устроился на корме в специально оборудованном отделении. Обычной сетчатой сбруи было недостаточно для защиты его туши от ускорения; стюард погрузился по самый подбородок в резервуар, заполненный эмульсией, удельный вес которой соответствовал удельному весу его тела.

Пассажирской каюты на барже не было, и Джина соскользнула на сиденье рядом с пилотом. На ней были скромное белое платье, белая шляпка без полей и серая с черными полосками блузка.

Пилот не жаловал Станцию Эйберкромби: «Прямо скажу – это просто стыд и позор, везти такую девушку, как ты, к таким, как они… Почему бы им не пользоваться услугами своих сородичей? Так было бы лучше для всех».