Джек Вэнс - Златокожая девушка и другие рассказы

У госпожи Блэйскелл, низенькой и кругленькой, как кумкват, были серые волосы со стальным отливом, плотно прилизанные по последней моде и уложенные валиком под затылком. На ней был черный комбинезон в обтяжку – как впоследствии узнала Джина, униформа прислуги на Станции Эйберкромби.

Джина подозревала, что произвела неблагоприятное впечатление на госпожу Блэйскелл. Серые глаза начальницы обыскали ее пристальным взглядом с головы до ног; Джина проходила осмотр, скромно потупив голову.

Веббард объяснил, что Джину следовало обучить выполнению обязанностей горничной, и предположил, что госпожа Блэйскелл могла бы использовать ее в Плезонсе и в спальнях.

Госпожа Блэйскелл кивнула: «Удачная мысль. Как известно, юный владелец станции – со странностями, но в последнее время он приставал к девушкам и мешал им выполнять поручения. Полезно было бы приставить к нему такую, как она – не обижайтесь, мадемуазель, вы не виноваты в том, что с вами сделала сила тяжести – такая горничная ему вряд ли приглянется».

Веббард подал знак госпоже Блэйскелл – они отплыли в сторону и некоторое время беседовали полушепотом.

Уголки широкого рта Джины дрожали. Перезрелые болваны!

Прошло пять минут; Джина начинала беспокоиться. Почему они ничего не делают? Почему ее еще не привели куда-нибудь? Приходилось подавить нетерпение. Жизнь! Как хороша жизнь, как полна ярких впечатлений! «Останусь ли я такой же, когда мне будет двадцать лет? Тридцать, сорок?» – спрашивала себя Джина. Уголки ее рта чуть растянулись. «Конечно, останусь. Никогда не позволю себе измениться… Но жизнью нужно пользоваться в полной мере. Нужно выжимать и пробовать каждую каплю пыла и волнения». Джина ухмыльнулась. Она плавала в воздухе, дыша перенасыщенным ароматами воздухом Станции Эйберкромби. В каком-то смысле это само по себе было приключением. Хорошо оплачиваемым приключением – ей обещали два миллиона долларов всего лишь за соблазнение восемнадцатилетнего подростка. Соблазнить его, выйти за него замуж – какая разница? Конечно, речь шла об Эрле Эйберкромби и, если он был таким же «внушительным», как стюард Веббард… Джина скептически рассмотрела огромную тушу Веббарда. Что ж, два миллиона на дороге не валяются. Если дела пойдут слишком плохо, цена может вырасти. Возможно, до десяти миллионов. По сравнению с миллиардом это все равно пустяки.

Веббард удалился, не сказав больше ни слова – покачиваясь из стороны в сторону, его невесомо громоздкая туша улетела по центральному туннелю станции.

«Пойдемте! – сказала госпожа Блэйскелл. – Я покажу вам вашу комнату. Сегодня вы можете отдохнуть, а завтра я познакомлю вас с вашими обязанностями».

Госпожа Блэйскелл стояла рядом с откровенно критическим выражением лица, пока Джина натягивала черный комбинезон: «Бог ты мой! Не надо так стягивать талию! Вы и так уже выглядите, как рахитичная жертва голодовки, бедное дитя! Нет необходимости подчеркивать это обстоятельство! Может быть, мы найдем какие-нибудь надувные подушки, чтобы придать вам полноту. Это не так уж важно, конечно, потому что вы будете в основном заниматься уборкой – тем не менее, общее представление о прислуге всегда улучшается, если она состоит из привлекательных женщин, а молодой Эрл – несмотря на все его странности, хотя бы это можно сказать в его пользу – любит привлекательных женщин… Ну, а теперь нужно что-то сделать с вашей грудью – она же у вас почти плоская! Сами видите, вам практически нечего засунуть под мышки! – она указала для сравнения на свои собственные объемистые жировые выпуклости. – Что, если мы подвяжем хотя бы какие-нибудь подушечки…»

«Нет!» – содрогаясь от отвращения, отказалась Джина. Неужели они действительно считали ее настолько уродливой? «Я не хочу носить подушки».

Госпожа Блэйскелл фыркнула: «Они только пошли бы вам на пользу, дорогуша. Ведь это не я исхудала до костей».

Джина нагнулась, поправляя черные тапочки: «Нет, у вас очень обтекаемый вид».

Госпожа Блэйскелл горделиво кивнула: «Я стараюсь содержать себя в теле и поэтому чувствую себя превосходно. Уверяю вас, мадемуазель, все было по-другому, когда я была в вашем возрасте – ведь я тогда жила на Земле…»

«О! Вы не родились на станции?»

«Нет, мадемуазель. Я была одной из бедняжек, измученных и отягощенных силой тяжести, и мне приходилось тратить калории просто для того, чтобы двигаться. Нет, я родилась в Сиднее, в Австралии, в порядочной семье добрых людей, но они не могли позволить себе такую роскошь, как место на Станции Эйберкромби. Мне повезло – меня устроили здесь на работу, так же, как вас. Тогда были еще живы господин Юстус и его старая мать, госпожа Эва – бабушка Эрла, как вы понимаете. И с тех пор я ни разу не побывала на Земле. И никогда больше шагу не сделаю на Земле!»

«Разве вам не хочется снова увидеть праздничные фестивали, высокие здания, радующую глаз сельскую местность?»

«Ба! – госпожа Блэйскелл сделала вид, что сплюнула. – Почему бы мне хотелось покрыться складками и морщинами? И ездить в инвалидной коляске, чтобы родственники и знакомые показывали на меня пальцем и насмехались? Тощие, как палки, они вечно беспокоятся о том, как бы не упасть, вся их жизнь посвящена борьбе с притяжением почвы! Нет уж, мадемуазель, у нас тут достаточно великолепных видов и празднеств. Например, завтра вечером будут танцевать павану, а чуть позже – не пройдет и месяц – состоятся Большой Маскарад с пантомимой и Шествие Красавиц! Причем мне, конечно, лучше оставаться среди таких, как я, округлых людей, без единой морщинки на лице. Теперь я пополнела, как следует, и выгляжу прилично, так что ни за что не поменяюсь местами с заморышами там, внизу».

Джина пожала плечами: «Вы здесь счастливы – а это важнее всего». Она с удовлетворением смотрела на себя в зеркало. Даже если толстуха Блэйскелл придерживалась другого мнения, Джина выглядела неплохо в черном комбинезоне – после того, как подогнала его в обтяжку вокруг бедер и талии. Она прекрасно знала, что ее ноги – стройные, изящные, словно выточенные из глянцевой слоновой кости – производили должное впечатление. Даже если старый чудак Веббард и расплывшаяся во все стороны госпожа Блэйскелл так не считали. Посмотрим, что скажет по этому поводу недоросль Эрл. Как заметил Фозерингей, ему нравились земные девушки. И все же… Веббард и госпожа Блэйскелл намекнули, что это могло быть не так. Может быть, ему нравились и стройные, и жирные женщины?… Джина улыбнулась – слегка дрожащей улыбкой. Если Эрлу нравились девушки, выросшие на станции, значит, ему нравилось почти все, что угодно – лишь бы оно было теплым, двигалось и дышало. А Джина, несомненно, относилась к такой категории существ.