Джек Вэнс - Повелители драконов. Последняя цитадель. Чудотворцы

Несмотря на то, что звание Хейгдорна не наделяло его носителя никакими или почти никакими официальными полномочиями, оно оказывало всепроникающее влияние – образ жизни джентльмена, избранного Хейгдорном, имел существенное значение для каждого. Поэтому избрание Хейгдорна становилось немаловажным решением, зависящим от сотен различных соображений, и редко находился кандидат, чьи давние нарушения приличий или бестактности не становились предметом унизительно откровенного обсуждения. Даже если кандидата не оскорбляли открыто, дружеские отношения неизбежно портились, взаимная вражда обострялась, подрывались репутации. Возвышение О. К. Шарля представляло собой компромисс между двумя фракциями Овервелей – клана, которому предоставили привилегию выбора.

Оба джентльмена, сторонники каковых согласились на компромисс в лице О. К. Шарля, пользовались большим уважением, но отличались фундаментально различными подходами к существованию. Первым был талантливый Гарр из рода Зумбельдов. Гарр служил образцом традиционных добродетелей цитадели Хейгдорн: выдающийся знаток эссенций, он одевался в строгом соответствии с общепринятыми предпочтениями – каждая складка, каждая характерная для Овервелей розетка находилась именно там, где ей надлежало быть. Он умел сочетать беззаботность и чутье прирожденного поклонника мод с достоинством; его остроумие искрилось блестящими намеками и находчивыми оборотами речи; будучи спровоцирован, он умел выражаться с убийственной язвительностью. Гарр мог процитировать отрывок из любого сколько-нибудь существенного литературного произведения, он искусно исполнял пьесы на девятиструнной лютне и поэтому неизменно пользовался популярностью на Экспозиции Древних Камзолов. Никто не смел соперничать с его эрудицией антиквара: ему было известно местонахождение каждого крупного города Древней Земли, он мог часами рассуждать об античной истории человечества. В том, что касалось военного дела, в Хейгдорне тоже не нашлось бы равных ему специалистов – в этом отношении конкурировать с ним могли разве что Д. К. Магдах из цитадели Делора и, пожалуй, Брушем из Туанга. Недостатки? Изъяны? Можно было бы перечислить лишь немногие: чрезмерную пунктуальность, иногда граничившую с желчностью, а также бестрепетную неуступчивость, которую иные называли безжалостностью. О. З. Гарра никак нельзя было обвинить в апатии или нерешительности, а его личное мужество не вызывало сомнений. За два года до выборов в долину Люцерны забрела бродячая банда кочевников; они убивали смердов, похищали скот и дошли в своей дерзости до того, что пустили стрелу в грудь кадета из клана Иссет. О. З. Гарр немедленно собрал карательный отряд меков, усадил их на дюжину самоходных фургонов, отправился в погоню за кочевниками и настиг их, наконец, на берегу реки Дрены, поблизости от развалин Уорстерского собора. Кочевники оказали неожиданно упорное сопротивление, проявляя поразительную изобретательность, не будучи удовлетворены возможностью удрать, сверкая пятками. В битве О. З. Гарр продемонстрировал образцовое поведение, координируя атаку с сиденья самоходного фургона, защищенного парой меков, стоявших со щитами и отражавших стрелы. Столкновение закончилось полным поражением кочевников: они оставили разбросанными на поле боя двадцать семь тощих тел в черных плащах, в то время как только двадцать меков расстались с жизнью.

Оппонентом О. З. Гарра на выборах был Клагхорн, старейшина рода Клагхорнов. Так же, как О. З. Гарр, Клагхорн чувствовал себя, как рыба в воде, в изощренно разборчивой социальной среде Хейгдорна. Эрудицией он не уступал О. З. Гарру, хотя в случае Клагхорна она была не столь разнообразной – главным образом он специализировался в области изучения меков, их физиологии, способов общения и социальных закономерностей. Беседы Клагхорна отличались большей глубиной, нежели разговоры О. З. Гарра, но им не свойственны были особая развлекательность или язвительная проницательность; он редко прибегал к экстравагантным инсинуациям и преувеличениям, характерным для О. З. Гарра, предпочитая выражаться без прикрас. Клагхорн не содержал фан, тогда как отборный комплект из четырех Лакомых Призраков О. З. Гарра настолько радовал глаз, что на Экспозиции Древних Камзолов с ними мало что могло сравниться. Важнейшее различие между двумя джентльменами заключалось в конфликте их философских взглядов. Традиционалист О. З. Гарр, образец всеобщего страстного подражания, целиком и полностью придерживался догматов своего общества. Он не испытывал при этом ни сомнений, ни какого-либо чувства вины, ни какого-либо желания изменить условия, позволявшие более чем двум тысячам джентльменов и леди наслаждаться разнообразными преимуществами роскошного образа жизни. Клагхорн, ни в коем случае не будучи искупленцем, известен был, тем не менее, неудовлетворенностью общим стилем существования в цитадели Хейгдорн и обосновывал свое мнение настолько разумно, что многие отказывались к нему прислушиваться, заявляя, что он заставляет их чувствовать себя неудобно. Но не поддающееся определению ощущение болезненности бытия охватило всю цитадель, и у Клагхорна появилось множество влиятельных сторонников.

Когда настало время подавать голоса, ни О. З. Гарр, ни Клагхорн не смогли заручиться достаточной поддержкой. В конце концов верховные полномочия возложили на джентльмена, которому самый оптимистический полет воображения не позволял ожидать ничего подобного – на человека в высшей степени приличного и достойного, но не отличавшегося особой глубиной мироощущения, не легкомысленного, но не проявлявшего привлекательной живости характера, дружелюбного, но не склонного настаивать на непопулярном решении того или иного вопроса: на О. К. Шарля, нового Хейгдорна.

Шесть месяцев спустя, в темный предрассветный час, меки Хейгдорна эвакуировались из жилищ и покинули цитадель, захватив с собой самоходные фургоны, инструменты, оружие и электрическое оборудование. Очевидно, они давно уже планировали такой исход, так как меки тогда же покинули каждую из восьми остальных цитаделей.

Первоначальной реакцией в цитадели Хейгдорн, так же, как в других местах, было недоверчивое изумление, за которым последовали ошеломленный гнев, а затем – когда обитатели цитадели успели осознать последствия исхода меков – предчувствие надвигающейся катастрофы.

Новый Хейгдорн, главы кланов и некоторые другие видные джентльмены, назначенные Хейгдорном, собрались на официальный совет, чтобы рассмотреть возникшую проблему. Они расселись вокруг огромного стола, покрытого красным бархатом: Хейгдорн во главе, Ксантен и Иссет слева от него, Овервель, Ауре и Бодри – слева; за ними сидели другие, в том числе О. З. Гарр, И. К. Линус, А. Г. Берналь – выдающийся математик-теоретик – и Б. Ф. Вайас, не менее знаменитый антиквар, определивший местонахождение многих древних городов, в том числе Пальмиры, Любека, Эриду, Зейнсвиля, Бертона-на-Тренте и Массилии. Остальные места в совете заняли старейшины некоторых родов: Марюн и Бодюн из клана Ауре, Кэй, Розеф и Айдельси из клана Ксантен, Югус из клана Иссет и Клагхорн из клана Овервель.