Джек Вэнс - Повелители драконов. Последняя цитадель. Чудотворцы

«Что вы имеете в виду? – полюбопытствовал Бодри, джентльмен с неподвижным, словно каменным лицом. – Что значит „заняться звездолетами“?»

«Их нужно предохранить от повреждения! Что еще? Они связывают нас с Исходными Мирами. Надо полагать, обслуживающие их меки еще не покинули ангары, так как, если они хотят нас истребить, то постараются не допустить нас к звездолетам».

«Может быть, вы желаете выступить с отрядом смердов и захватить контроль над ангарами?» – слегка неискренним тоном предположил О. З. Гарр. Он и Ксантен издавна соперничали и терпеть друг друга не могли.

«Вполне может быть, что нам больше не на что надеяться, – откликнулся Ксантен. – Тем не менее, как атаковать врага, командуя отрядом смердов? Лучше будет, если я полечу к ангарам и произведу разведку. Тем временем, может быть, вы и другие джентльмены, накопившие опыт боевой стратегии, возьмете на себя вербовку и обучение ополченцев-смердов».

«В этом отношении, – возразил О. З. Гарр, – я хотел бы дождаться вынесения окончательных решений советом. Если окажется, что предложенный вами образ действий оптимален, разумеется, я приложу все свои навыки и познания в максимальной возможной степени. Если ваши способности могут найти лучшее применение в том, чтобы следить за деятельностью меков, надеюсь, у вас хватит великодушия сделать то же самое».

Два джентльмена обожгли друг друга ненавидящими взглядами. Год тому назад их взаимная неприязнь чуть было не привела к дуэли. Ксантен, высокий джентльмен с красивыми руками и ногами, отличался прирожденным изяществом манер, но обычно пребывал в состоянии нервной подвижности и отличался склонностью к порывистой непринужденности, не вязавшейся с истинной элегантностью. Традиционалисты считали его «недолепым», то есть проявлявшим почти неуловимые на первый взгляд небрежность и недостаток пунктуальности, а это делало, по их мнению, сомнительным его избрание главой клана.

Ксантен отреагировал на замечание О. З. Гарра безразлично-вежливым тоном: «Буду рад взять на себя эту задачу. Так как время не ждет, я покину совет сейчас же, рискуя быть обвиненным в опрометчивости. Надеюсь, завтра я смогу вернуться и представить отчет». Он поднялся, отвесил церемонный поклон Хейгдорну, попрощался с другими советниками широким взмахом руки и удалился.

Он направился к чертогу Ислдюнов, где у него были апартаменты на тринадцатом этаже: четыре комнаты, меблированные в стиле Пятой Династии – так называли историческую эпоху в Исходных Мирах системы Альтаира, откуда человеческая раса вернулась на Землю. Его нынешняя сожительница, Араминта из рода Онвейн, отсутствовала, будучи занята своими делами, что вполне устраивало Ксантена. Засыпав его вопросами, она не поверила бы простому объяснению, предпочитая подозревать, что ему назначено свидание где-то в сельской местности. Честно говоря, Араминта ему порядком наскучила, причем у него были основания считать, что она тоже к нему охладела – или, возможно, его высокое общественное положение не предоставляло ей всех тех возможностей председательствовать на роскошных мероприятиях, на которые она надеялась. У них не было детей. Дочь Араминты от прежнего любовника была зачтена за ней. Поэтому ее второй ребенок должен был быть зачтен за Ксантеном, что не позволило бы ему зачать другого ребенка. 3 3 Численность населения цитадели Хейгдорн была зафиксирована; каждому джентльмену и каждой леди разрешалось иметь по одному ребенку. Если случайно рождался лишний ребенок, родитель должен был найти опекуна такого ребенка из числа бездетных джентльменов и леди – или избавиться от лишнего ребенка каким-либо иным способом. Как правило, в таких случаях ребенка поручали заботам искупленцев.

Ксантен сбросил желтые одежды, предназначенные для совета, и с помощью молодого самца-смерда надел темно-желтые охотничьи бриджи с черным кантом, черную куртку и черные сапоги. На голову он натянул шапку из мягкой черной кожи, а через плечо перекинул сумку, сложив в нее заряженное оружие: подпружиненное лезвие и лучемет.

Покинув апартаменты, он вызвал лифт и спустился к арсеналу на первом подземном ярусе, где его обычно должен был обслуживать клерк-мек. Теперь Ксантен, преодолевая сильнейшее отвращение, вынужден был самостоятельно зайти за прилавок и рыться на полках и в шкафах. Меки взяли с собой большинство спортивных ружей, дробовиков и тяжелых лучеметов: зловещее обстоятельство, встревожившее Ксантена. Наконец он нашел стальную плеть, запасные патроны-аккумуляторы для лучемета, связку зажигательных гранат и мощный монокль.

Вернувшись к лифту, он поднялся на верхний этаж, мрачно подумывая о том, какой утомительный подъем по лестнице ожидал джентльменов и леди после неизбежной поломки механизма лифта в отсутствие способных отремонтировать его меков. Он представил себе бессильную ярость строгих традиционалистов, таких, как Бодри, и усмехнулся: наступали времена, полные неприятностей!

Остановившись на верхнем этаже, он прошел к парапетам и завернул в радиорубку. Как правило, там сидели меки, закрепившие на шипах провода, соединенные с аппаратурой, и распечатывавшие сообщения по мере их поступления. Теперь перед механизмом стоял Б. Ф. Робарт, неуверенно вращавший ручки настройки – рот его кривился от унижения, вызванного необходимостью заниматься такими низменными вещами.

«Какие-нибудь еще новости?» – спросил Ксантен.

Б. Ф. Робарт мрачно усмехнулся: «Люди на другом конце этой путаницы проводов разбираются в ней лучше меня. Иногда я слышу голоса. Насколько я понимаю, меки атакуют Делору».

Вслед за Ксантеном в рубку зашел Клагхорн: «Я не ослышался? Делора потеряна?»

«Еще не потеряна, Клагхорн. Но дело к тому идет. Стены Делоры – не более чем колоритные развалины».

«Тошнотворная ситуация! – пробормотал Ксантен. – Как могут разумные существа причинять такое зло? Спустя столько столетий, как плохо мы их понимали!» Произнося эти слова, он тут же осознал, что позволил себе бестактность: Клагхорн посвятил изучению меков большое количество времени.

«Сам по себе мятеж меня не шокирует, – сухо отозвался Клагхорн. – Человеческая история знает тысячи подобных революций».

Слегка удивленный тем, что Клагхорн сослался на человеческую историю, говоря о восстании нелюдей, Ксантен спросил: «Вы никогда не подозревали, что меки способны на такую жестокость?»

«Нет. Никогда. Увы, не подозревал».

Ксантен подумал: «Клагхорн необычно чувствителен. В конце концов, его можно понять». Принципы, сформулированные Клагхорном перед выборами Хейгдорна, никак нельзя было назвать простыми, причем Ксантен не претендовал на окончательное их понимание и не вполне поддерживал цели Клагхорна в той мере, в какой он их понимал, но было совершенно очевидно, что мятеж меков подорвал основы мировоззрения Клагхорна – вероятно, к некоторому злорадному удовлетворению О. З. Гарра, теперь убедившегося в справедливости традиционалистских представлений.