Джек Вэнс - Лунная Моль и другие рассказы

Таково было первое обстоятельство, в связи с которым Ховард надеялся овладеть искусством зеленой магии; второе заключалось в том, что он страстно стремился к продлению жизни – по возможности, к бессмертию. Третьим фактором была просто-напросто жажда знаний.

Конечно же, факт смерти Джералда Макинтайра, его исчезновения, его растворения в воздухе – что бы с ним ни случилось – служил поводом для беспокойства. Если Джералд достиг столь желанной цели, почему он сразу после этого умер? Была ли «неизреченная награда» настолько чудесной, настольно восхитительной, что ум старого чародея не справился с обладанием ею? (В таком случае, впрочем, «награду» вряд ли можно было назвать наградой.)

Ховард не сумел сдержаться и мало-помалу вернулся к изучению зеленой магии. Вместо того, чтобы снова вызывать призрака, беззастенчиво проявлявшего к собеседнику презрение, раздражавшее Ховарда, он решил почерпнуть информацию косвенным методом, применяя самые передовые концепции технологии и кабалистики.

Он приобрел переносной телевизионный передатчик и погрузил его, вместе с приемником, в кузов своего грузовичка. Поздним вечером в понедельник, в начале мая, он подъехал к далекому заброшенному кладбищу среди лесистых холмов и там, при свете восходящей Луны, закопал телевизионную камеру в глинистом кладбищенском грунте так, чтобы из земли выступал только объектив. Пользуясь заостренной веткой ольхи, он начертал на земле чудовищный контур. Объектив телекамеры при этом служил одним глазом, воткнутая горлышком в землю бутылка из-под пива – другим.

Глубокой ночью, во тьме, когда Луна скрылась за пеленой бледного облака, Ховард выковырял слово на темном лбу силуэта, после чего, отступив на несколько шагов, произнес оживляющее заклинание.

Земля вздрогнула и застонала – заслоняя звезды, из нее поднялся на ноги голем. Стеклянные глаза уставились сверху на Ховарда, защищенного начерченным пятиугольником.

«Говори! – воззвал Ховард Фэйр. – Энтерестес, акмаи Адонаи бидемгир! Элохим, па рахулли! Энтерестес, ХВОЙ! Говори!»

«Верни меня в землю! Пусть глина моего тела снова сольется с молчаливой глиной, из которой ты меня пробудил!»

«Сначала ты должен мне услужить».

Голем сделал шаг вперед, чтобы раздавить Ховарда, но остановился, испуганный охранными чарами: «Если у меня нет другого выбора, я услужу тебе».

Ховард Фэйр смело вышел из пятиугольника на дорогу и размотал сорокаметровую зеленую ленту так, чтобы она образовала длинную узкую римскую цифру «V». «Ступай в мир зеленой магии! – приказал он чудовищу. – Ленты протянутся на сорок миль – дойди до конца, развернись, иди назад и упади на спину, чтобы тебя поглотила земля, из которой ты восстал!»

Гоблин повернулся и побрел между зелеными лентами цифры «V»; с него сыпались комья грязи, почва содрогалась под его ступнями. Ховард Фэйр провожал глазами широкоплечую кривоногую фигуру – она удалялась и уменьшалась, не доходя до острого угла цифры «V». Вернувшись к грузовичку, Ховард включил телевизионный передатчик в глазу голема и приник к экрану приемника, завороженный фантастическими видами царства зеленой магии.

Два порождения зеленой магической сферы, Джаадиан и Мисфемар, встретились посреди кружевного серебристого ландшафта и приступили к обсуждению глиняного чудища. Чудище протопало сорок миль по району под наименованием Силь, после чего, развернувшись, потопало назад, все ускоряясь, пока, наконец, не побежало, волоча ноги и оставляя за собой россыпь комьев грязи на хрупкой мозаике из мотыльковых крыльев.

«События, события, события! – ворчал Мисфемар. – Они засоряют трубопровод времени, пока он не начинает вздуваться. А потом он снова становится прямым и стройным, как растянутая жила… По поводу этого вторжения, однако…» Он замолчал, погрузившись в размышления; серебристые облака плыли у него над головой и под его ногами.

Джаадиан заметил: «Тебе известно, что я беседовал с Ховардом Фэйром. Он настолько одержим желанием избавиться от ничтожества мира, где он прозябает, что готов на самые безрассудные поступки».

«Человек по имени Джералд Макинтайр был его дядей, – задумчиво произнес Мисфемар. – Он умолял, мы уступили. Возможно, теперь нам придется уступить Ховарду Фэйру».

Джаадиан раскрыл ладонь и раздраженно смахнул с нее каскад изумрудных искр: «События навязывают свою волю, изнутри и снаружи. Но я чувствую, что неспособен что-либо сделать по этому поводу».

«Я тоже не хотел бы стать посредником трагедии».

Снизу вспорхнуло осмысление: «Смятение среди спиральных башен! Со звоном и лязгом приползла гусеница из стекла и металла – вперив электрические глаза в Портинону, она расколола Яйцо Невинности. Всему виной Ховард Фэйр».

Джаадиан и Мисфемар с легким отвращением согласовали намерения: «Что ж, нам обоим придется этим заняться – для выполнения подобной обязанности потребуется взаимопомощь».

Они вторглись на Землю и нашли Ховарда Фэйра за отгороженным столом у стены коктейль-бара. Ховард поднял глаза, глядя на двух незнакомцев. Один из незнакомцев спросил: «Не могли бы мы к вам присоединиться?»

Ховард изучал двух субъектов в старомодных костюмах; оба перекинули через руку кашемировые пальто. Ховард заметил, что ноготь большого пальца левой руки каждого из них отливал зеленым блеском – в соответствии с предписанием.

Ховард Фэйр вежливо приподнялся: «Не желаете ли присесть?»

Зеленые призраки повесили пальто и уселись на скамью по другую сторону стола. Ховард переводил взгляд с одного на другого, после чего обратился к Джаадиану: «Кажется, я уже беседовал с вами несколько недель тому назад?»

Джаадиан подтвердил этот факт: «Вы не последовали моему совету».

Ховард пожал плечами: «Вы посоветовали мне оставаться невеждой, смириться с собственной глупостью и неспособностью».

«Почему нет? – ласково спросил Джаадиан. – Вы – примитивное существо из примитивного мира, даже если такими достижениями, как ваши, может похвалиться один человек из тысячи».

Ховард Фэйр бледно улыбнулся, но не стал возражать: «Пусть так, но приобретение знаний порождает стремление к дальнейшему обучению. Какой ущерб могут причинить знания?»

Мисфемар, на столь терпеливый, как его спутник, разгневался: «Какой ущерб? Вспомните о своем глиняном чудище! Оно осквернило на протяжении сорока миль хрупкое, изысканное покрытие, формировавшееся десять миллионов лет. Вспомните о вашей гусенице! Она сокрушила столпы из резного молока, наши башни грез, повредила сгустки нервных волокон, испускающие осмысления!»

«Чрезвычайно сожалею! – заявил Ховард Фэйр. – Я не хотел причинять разрушения».