Пол Андерсон - Нелимитированная орбита [Сетевая компиляция из разных изданий]

Пока она разговаривала по видеофону, Коффин примостился на краешке кресла. Вулф непринужденно обрушил свои телеса на кушетку, заставив ее застонать. Гостиная была просторнее, чем в других домах. Потолочные балки, каменный камин и лоскутные дорожки вызвали у Коффина такой приступ ностальгии, что он, до боли прикусив губу, вынужден был напомнить себе, что на Земле подобных домов давно уже не существует. Теперь, когда заработавший фотопринтер позволил распечатать в натуральную величину заснятые на пленки книги, в домах появились библиотеки. В гостиной у Свободы полки были уже заполнены, и репринтные томики Омара Хайяма, Рабле и Кэбелла стояли так, чтобы детям было легко до них дотянуться.

Джудит заглянула в комнату.

— Он вернется, как только сможет, — сказала она. — Ему нужно отключить автоматический черпак, потому что Сабуро занят ремонтом экскаватора: там какие-то неполадки с компьютерным управлением. — Она поколебалась. — Может быть, выпьете чаю?

— Нет, благодарю вас, — ответил Коффин.

— С превеликим удовольствием, — отозвался Вулф. — И если у вас завалялась парочка ваших знаменитых ягодных пирожных…

Она благодарно улыбнулась ему.

— Конечно, — сказала она и скрылась на кухне.

Вулф протянул руку к ближайшей книжной полке, вытащил томик и закурил очередную сигару.

— Я уже и не надеюсь, что когда-нибудь сумею понять Дилана Томаса, — сказал мэр, — но мне нравятся его стихи. К тому же я сомневаюсь, что он хотел быть понятым.

Коффин сидел, выпрямив спину и глядя в стену.

Вскоре Джудит вернулась с подносом. Вулф отхлебнул из чашки и причмокнул.

— Превосходно! — заявил он. — Вы, дорогая моя, можете по праву претендовать на звание первой леди Рустама, возродившей настоящее искусство заваривания чая. Я уже не говорю о том, что листья, выращенные здесь, приобретают какой-то особый привкус, так ведь еще и температура кипения на двадцать градусов отличается от земной! Какую смесь вы завариваете? Или это секрет?

— Нет, — сказала она рассеянно. — Я напишу вам рецепт… Извините за беспорядок. Свадебные приготовления, сами понимаете. Бал завтра после захода солнца. Но вы, конечно, и так знаете, вы же получили приглашения… — Она осеклась. — Простите, мистер Коффин, мне так жаль!

— Ничего страшного. — Коффин тут же понял, что сказал что-то не то, но не сумел найти верных слов.

Она, казалось, не заметила его оплошности.

— Я говорила с Терезой, — продолжала она. — Вряд ли у меня хватило бы мужества держаться так, как она.

— Если это должно было случиться, — проговорил Коффин, — то слава Богу, что пропал не ее собственный ребенок.

Джудит покраснела от возмущения.

— Думаете, для Терезы есть разница? — воскликнула она.

— Нет. Извините меня. — Он потер глаза большим и указательным пальцами. — Я так устал, что не соображаю, что говорю. Не поймите меня неправильно. Я буду продолжать поиски до тех пор, пока… пока мы не узнаем, по крайней мере, что произошло.

Джудит взглянула на Вулфа.

— Если Дэнни погиб, — сказала она дрогнувшим голосом, — вы должны дать Терезе другого экзогенного ребенка, и чем скорее, тем лучше.

— Если она захочет, — ответил мэр. — Мальчик прожил дольше минимально установленного срока. Она не обязана брать еще одного.

— В глубине души она захочет, я ее знаю. А если она сама не попросит, заставьте ее. Ей необходимо поверить, что это… что это не ее вина.

— А как вы думаете, Джош? — спросил Вулф.

У Коффина горели уши. Эти двое обсуждали его личные семейные дела. Но они желали ему добра, и он не смел обидеть жену Яна Свободы.

— В любом случае, — с трудом выговорил он, — мы обязаны будем взять ребенка, это наш долг.

— К черту долг! — вспылила Джудит.

Коффин был так измотан, что безотчетно поддался прежней привычке монаха-космолетчика обращаться с женщиной как с неразумным дитем. И сказал:

— Неужели вы не понимаете? Три тысячи колонистов не в состоянии обеспечить генофонд, достаточный для выживания вида. Особенно на чужой планете, где необходимо максимальное разнообразие человеческих типов, чтобы люди быстрее адаптировались к непривычным условиям. Экзогены, достигнув зрелости, станут прародителями миллиона новых родов.

— Джудит — женщина образованная, — сказал Вулф.

— Ну да. Конечно. Я не… Я хотел… — Коффин сжал кулаки. — Прошу прощения, миссис Свобода.

— Все в порядке, — довольно сухо отозвалась Джудит.

Не похоже, чтобы ее обидела его глупая лекция. Но тогда что? То, что он назвал усыновление экзогенных детей долгом? Но разве это не так?

В гостиной повисла тягостная тишина. Коффин с облегчением услышал шум дрезины Яна Свободы. Шум походил на стихающий стон, сменившийся ровным и тихим гудением. Предусмотрительно приняв во внимание проблему транспорта, Свобода построил свой дом рядом с железнодорожной веткой, соединявшей его шахту со сталеплавильней в Анкере.

Стон вновь раздался и утих, когда Ян отослал дрезину обратно и вошел в дом. Брюки на нем были заляпаны маслом, пятна от красного железняка разрисовали куртку.

— Добрый вечер, — бросил он гостям.

Коффин встал и обменялся с хозяином коротким рукопожатием.

— Мистер Свобода… — начал он.

— Я слыхал о вашем мальчике. Это ужасно. Я бы сам приехал на поиски, но Изя Штейн убедил меня, что ваши соседи могут прочесать все окрестности.

— Да. Могут, но не хотят. — И Коффин выложил Яну то, о чем говорил мэру.

Свобода взглянул на жену, на Вулфа, потом опять на жену. Она стояла, прижав ко рту ладонь, и смотрела на него огромными глазами. Его собственные глаза сделались непроницаемыми, а голос лишился всякого выражения:

— Значит, вы хотите, чтобы я спустился с вами в Расщелину? Но если мальчонка там, он уже погиб. Я понимаю, это звучит жестоко, но такова реальность.

— Вы уверены? — спросил Коффин. — И вы со спокойной совестью останетесь дома, в полной уверенности, что шансов на спасение нет?

— Но… — Свобода сунул руки в карманы и уставился в пол. На щеках заиграли желваки. — Давайте будем предельно откровенны. По-моему, шансы найти мальчика живым крайне невелики, в то время как вероятность погибнуть самим более чем реальна. На Рустаме, где нужна каждая пара рук, это непозволительная расточительность.

— Нет, мистер Свобода! — в сердцах вскричал Коффин. — Такая откровенность не предельна, она бесчеловечна!

— Не более чем ваши заявления в Год Болезни, что мы не должны засыпать камнями могилы умерших, чтобы дьяволы-падалееды могли их выкопать и сожрать.

— Тогда положение было почти безвыходным. К тому же мертвым все равно.

— Зато их близким не все равно. И вообще, Бога ради, чего вы ко мне привязались? Я занят.