Фредерик Пол - Путь домой

Наступил кризис, с отчаянием подумал Мандин, не переставая стучать по клавишам своего пульта, выбрасывая распоряжения и мучительно ожидая, каким образом отзовется на это прежде мгновенно действующее, а теперь невероятно медлительное табло. Именно сейчас им было особенно необходимо ощущать пульс рынка, чтобы точно определить, когда потихоньку прекратить распродажу и начать незамедлительно скупать акции ДМЛ. Через его плечо метнулась чья-то рука и что-то схватила.

— Осторожнее, приятель! — хрипло крикнул Мандин, поднимая глаза. Но это был всего лишь Дел Дворкас, забравший назад повестку, которую его люди недавно вручили Мандину.

Его лицо было бледным, но сосредоточенным. Он молча порвал бумажку.

— Твоя взяла, — сказал он Мандину, бросая обрывки на пол. — Я знаю, когда прекратить ставки на проигравшую лошадь, Чарльз. И не забывай, кто именно отправил тебя к Лавинам.

Суждение трезвого политика, с удивлением подумал Мандин. Это был будто голос из могилы, голос Райана.

И благодаря этому он понял, что они победили.

Этот вечер они праздновали в Белли-Рэйв. Оно показалось им наиболее подходящим местом. Торжество было тихим, но гордым. Они добились своего, добились все вместе. И им всем принадлежало наивысшее сосредоточение могущества, которое когда-либо могло существовать на этом свете.

Даже теперь они еще не в полной мере осознали величину своего богатства. Мандин и Норвел замучили себя подсчетами своей доли капитала ДМЛ — получалось почти семьдесят процентов. Они вернули себе все свои собственные акции и скупили, наверное, акции Нельсона, Котта и еще многих других. Это означало, что они основательно потрясли запасы Грина и Чарльзуорта. Но теперь уже было безразлично, кто был прежним владельцем этих акций. Их было достаточно, чтобы организовать фирму «Дома Лавина», а не «ДМЛ-Хауз». Именно ту фирму, которой она должна была быть с самого начала.

— «Электроприводные тротуары», обычные акции, — прочел Хаббл. — Двести пятьдесят сертификатных листов.

Дон стал рыться в бумагах, сделал нужную пометку и ответил:

— Отмечено.

Хаббл аккуратно отложил в сторону поручительство и взял другое.

«Национальные цветные металлы», — ба! Да ведь это Нельсон! «Цветные металлы», тысяча пятьдесят акций. — Он почесал затылок. — Я, что ли, купил их? А, теперь это все равно! «Тиога Пойнт Корпорейшн», ну-ка, погодите. — Он внимательно осматривал биржевое поручительство. — Кто-нибудь слышал о существовании такой фирмы? «Тиога Пойнт Корпорейшн»? Мы, кажется, овладели контрольным пакетом.

Никто ничего не слышал о такой фирме. Хаббл пожал плечами, разгладил поручительство и передал его Дане.

— Эй, малышка. Похоже, это фабрика по изготовлению кукол. Теперь она будет твоей.

Дана поначалу изумилась, затем вид у нее стал враждебным, после чего она вконец смутилась. Взяла поручительство и стала его разглядывать.

— Куклы, — произнесла она, удивленным тоном, будто не понимая, что значит это слово.

Хаббл швырнул остальные поручительства в портфель и хлопнул Дона Лавина по плечу.

— Пошли они все к черту. Закончим завтра. Наши приобретения не очень-то сбалансированы… — его лицо стало необыкновенно моложавым и энергичным, когда он широко заулыбался. — Делая их, мы несколько спешили, но в любом случае, похоже, мы теперь владеем по куску от всего, чего угодно.

— Нам это пригодится, — сказала Норма, уютно положив голову на плечо Мандина. — Эти старые чудовища в своих стеклянных бутылях…

Мандин погладил ее по руке.

— Не знаю, — произнес он, сделав некоторую паузу. — Они ведь, по сути своей, покойники. Единственное, ради чего они живут, это власть, а раз мы перехватили у них рынок, мы отобрали у них власть. Следовательно…

Он замолчал. Весь дом задрожал и застонал. Ослепительно белая вспышка света озарила комнату снаружи, затем стала оранжевой и потухла.

— Что это? — спросил Норвел, прикрывая рукой свою жену.

Никто ничего не понял, и все побежали на верхний этаж, где было единственное в доме окно со стеклами. Но, как оказалось, осколки этих стекол уже засыпали деревянный пол комнаты.

Над покрытым шлаком заливом, там, где стоял и разрушался старый Нью-Йорк, медленно поднималось грибообразное облако.

— Грин и Чарльзуорт, — задумчиво произнес Норвел. — Как мне кажется, вы не единственный, кто понял, что они покойники по всем статьям.

Они долго стояли у окна, наблюдая, как облако уносится за океан, глядя на этот иллюзорный памятник самоубийства жадных подонков, на этот единственный памятник, который они заслужили.

— Пора спускаться вниз, — сказал Мандин. — Надо произвести генеральную уборку.

Джону Уильяму Вашингтону, которого шестеро друзей и старая воспитательница обычно зовут просто Сэнди, сегодня исполнилось двадцать два биологических года и одиннадцать месяцев. Сам он себя считает молодым человеком приблизительно двадцати двух лет от роду, хотя на борту хакхлийского корабля счет времени идет не по земным годам. Во всяком случае, возраст Сэнди не соответствует времени, которое прошло с момента рождения. Большую часть пути корабль летел с околосветовой скоростью, поэтому замедление времени сбило все часы с толку. Сэнди в прекрасной физической форме, исключая мелочи вроде частичной глухоты (но этот недостаток легко устраняется с помощью слухового аппарата, которым его снабдили хакхлийцы) и чересчур коренастой фигуры. При росте в пять футов и пять дюймов он весит целых двести фунтов. То есть столько бы он весил на Земле, а в поле притяжения корабля вес его увеличивается еще на тридцать процентов. У него хватает силенок, чтобы держать в вытянутой руке груз, равный собственному весу, но Альберт Эйнштейн был прав (в данном случае, как и во многих прочих) — все относительно. Среди экипажа гигантского звездолета Сэнди чувствует себя беспомощнее щенка, и у него есть второе прозвище, к которому товарищи прибегают, если сильно рассерчают на Сэнди, — Заморыш.

Во сне Сэнди послышался чей–то тоненький голосок, словно издалека кричавший: «Отпусти его, Сэнди—Заморыш, отпусти, кому говорят!». Это был не сон. Кричала Полли, подружка Сэнди по когорте. Тон был добродушный, но несколько нетерпеливый. Сэнди слышал ее плохо по простой причине — ночью слуховой аппарат опять выпал.

— У нас с утра работа! — заорала Полли, и от выдоха ее на макушке у Сэнди зашевелились волосы.

Выдох у Полли был кисловатый, но Сэнди он не казался противным. Он поспешил отодвинуться подальше. В когорте Полли была не самой крупной, но временами любила покомандовать.

Сэнди отпустил Демми, которого обнимал одной рукой, освободил Елену, которую обнимал другой, сел, потянулся и зевнул. Потом посмотрел вокруг и вставил в ухо слуховой аппарат. Когорта храпела вповалку на циновках в углу тренировочного зала. Нередко случалось, что по пробуждении Сэнди обнаруживал на собственной спине ножищу Основы(Основа — персонаж комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь». Остальные члены когорты также носят имена персонажей этой комедии: Лизандр, Елена, Титания (Таня), Ипполита (Полли), Деметрий (Демми), Оберон (Оби). (Прим. перев.)) или в собственном рту — клешню Титании. Но сегодня утром Сэнди оказался наверху и побыстрее спрыгнул на пол, пока не началась неизбежная утренняя потасовка.