Фредерик Пол - Путь домой

Тем не менее, внутри кабины слышны были глухие стуки: «бамп!», «бумп!», «думп!» — это потерявшие скорость, крошечные, но очень надоедливые осколки били в наружную стенку модуля. Совсем крошечные осколочки испарялись, натолкнувшись на предохранительную оболочку из фольги, и превращались в микросгустки плазмы, и сгустки эти плюхались на внешний корпус, не причиняя вреда — звук при этом был слабее и выше тоном. Заблудшая сторожевая пчела промелькнула над пультом, и Полли сердито заорала: «Я не могу пилотировать эту кучу дерьма, мне в глаза лезут мошки!»

Но пчелу унесло прочь — локатор засек очередной метеорит, и модуль тряхнуло, затем аппарат вышел на траекторию снижения в сторону единственной подходящей прогалины из высвеченных на экране радиолокатора. До измученного Сэнди донеслось возбужденное шипение Полли. По идее предстояла самая легкая часть посадки. Модуль изрядно погасил скорость, автопилот с обратной связью должен был компенсировать случайные порывы ветра и неожиданные нисходящие потоки. Только у него не получалось. «Погода–то скверная! — фыркнула Полли. — Для такой занюханной планетки!» Космоплан бросало из стороны в сторону, что подкрепляло точку зрения Полли. Скорость относительно поверхности упала до 60–70 миль в час, но порывы ветра снаружи намного ее превышали. Ветер швырял космоплан как игрушку.

Полли посадила модуль, посадка сильно напоминала управляемое падение, но модуль строили с расчетом на грубое обращение. Модуль коснулся грунта, носовые ракеты выстрелили, гася скорость до нуля, экипаж бросило вперед, на ремни безопасности. Космоплан застыл неподвижно, прокатившись ярдов сто. До края прогалины, где гнулись, размахивая ветвями, деревья, оставалось приличное расстояние.

— Приземлились! — объявила Полли.

Они не очень это почувствовали — космоплан неприятно подрагивал под ударами ветра. Полли пару раз встревожено рыгнула и ткнула большим пальцем в кнопку видео. Над пультом вспыхнуло два экрана. На первый с орбиты передавали симулированное изображение места посадки, второй показывая реальную картину окружающей местности. Экран–симулятор затянуло льдисто–белой пеленой статики. На втором ничего, кроме почти горизонтальных струй дождя и отчаянно машущих ветвями хвойных деревьев, не было видно.

Шестиконечная звездочка, обозначавшая их позицию, на обоих экранах находилась в одном и том же месте, и она быстро мигала, показывая, что космоплан приземлился в запланированном месте.

— Почему снаружи буря? — с опаской воскликнул Оби. — Ты посадила вас в другом месте?

— Место то самое, — раздраженно пробормотала Полли. — Вот не пойму только, где этот, как его, «снег»?

Пару часов спустя Сэнди, облаченный в парку и эскимосские сапоги–муклуки, стоял в проеме наружного люта. Он нежно коснулся кармана, где лежал фотоснимок мамы, но Полли к нежностям сейчас не была расположена.

— Шагай, Заморыш! — приказала она и подтолкнула Сэнди.

Он шагнул. Шест лесенки удалось поймать вовремя, поэтому он довольно легко спустился на грунт. Промахнись он — и пришлось бы падать с десятифутовой высоты, и даже при слабой земной гравитации без травмы не обошлось бы. Сэнди медленно обошел корму посадочного аппарата, уловив в порыве ветра слабый запах алкоголя из ракетных сопел. Он определил направление и сквозь хлещущий дождь и грязь побрел в сторону ближайшего шоссе, по крайней мере, в ту сторону, где шоссе предполагалось.

Все было не так, как должно.

Планировщики миссии допустили где–то серьезную ошибку. Аппарат приземлился на территории так называемой «Аляски», в этом не было сомнения, экраны навигации подтверждали факт. Но что он видит вокруг? Аляску, как и всю остальную планету, хакхлийцы тщательно изучили во время первого посещения. На Аляске холодный климат, не считая короткого лета. Планирующие не сомневались в том, что когорта увидит снежные заносы, но если снег на Земле существовал (тысячи телепрограмм были тому свидетельством), то определенно не в месте высадки.

Сэнди же пришлось иметь дело с чавкающей под ногами грязью и слепящими хлещущими в лицо струями дождя, и ураганным ветром, а температура воздуха была достаточно высокая, и Сэнди невыносимо потел в своих мехах.

Наверняка такая буря случается не каждый день, решил Сэнди. Не раз и не два пришлось ему обходить вывернутые с корнем деревья — здоровенные стволы в сотню футов от корней до кроны, и ливень не успел до конца размыть комки земли между корнями. И воронки, оставшиеся от поваленных деревьев, были свежими.

Сэнди устало пришлепнул какое–то кусачее крылатое создание, пробравшееся под парку, — может быть, это и есть «москит»? — и вознегодовал на судьбу. Происходящее определенно ему не нравилось.

Хуже того, это была великая несправедливость. К таким условиям Сэнди не готовили. Понятие «погоды» ему было известно. О «погоде» читались лекции, а старые телезаписи метеопрогнозов рассказывали о передвижениях холодных фронтов, областях низкого давления и прочем, с демонстрацией погодных карт. Одно дело слушать о погоде, другое — испытать на собственной шкуре. Ничего подобного не испытывал ни Сэнди, ни 22 ООО хакхлийцев на борту корабля.

Новые ощущения не пришлись Сэнди по вкусу. И при таких «погодных условиях» он еще должен отыскать дорогу? Во время корабельных инструктажей все казалось проще простого, вот там горы, между ними — перевал и шоссе, которое он сейчас отыскивал, шло прямо через перевал. Но как определить, в какой стороне горы, если хлещет ливень и облака затянули небо почти над головой, в какой–нибудь сотне футов? И челнок уже пропал из виду. Сэнди остановился, с трудом извлек из внутреннего кармана радиопередатчик.

— Это Сэнди, — произнес он в микрофон. — Как у меня с направлением?

Голос Тани отозвался немедленно.

— Ты уклонился в сторону, — сердито сказала она.

— Возьми на три двенадцатых левее. И почему так долго? Ты сейчас должен быть возле дороги.

— Я и сам не прочь там оказаться, — отрезал Сэнди и выключил радио.

Он не сомневался, что передатчик понадобится вновь, поэтому вместо того чтобы сунуть его обратно во внутренний карман, перекинул на ремешке через плечо. Истекая потом и бормоча под нос проклятия, он двинулся дальше сквозь пронизывающий дождь, и подошвы скользили в грязи, и ветки хлестали лицо.

Возвращение на Землю представлялось ему совсем иначе.

Идти было нелегко даже при дневном свете, но с наступлением темноты стало намного хуже. Солнце село. Последние слабые отблески дня медленно угасли. Полная темнота! Еще одна отвратительная новость.

В темноте Сэнди поскользнулся на склоне небольшого оврага и скатился в гущу мокрого колючего подлеска.