Сергей Агафонов - Девочка, хочешь слетать на Марс?

— Он же тебе говорил, что летающие тарелки сбивает? — спросил старик Ольгу.

— Не ракетами он их сбивает? — ответила девочка вопросом на вопрос.

— Конечно, нет. Для того, чтобы сбить летающую тарелку, нужна микроволновая печь и одна маленькая штучка. А космодромы, те нынче частные. Один финской компании принадлежит, другой китайцы купили…

— Какая штучка?

— Ну, такая, маленькая…

— Какая? Какая?

— Скажешь тебе, потом беды не оберёшься. Собьёшь ещё гастрольный самолёт какого-нибудь бойз-бэнда…

— Так им и надо…

— Кровожадная какая.

— Смерть попсе!

— Попсе, конечно, смерть, но мы, кажется, пришли.

Перед Мстиславом Сергеевичем и Ольгой возвышался девятиэтажный дом, кажется, единственный в городе. Он тоже был заброшен, но почище прочих. Такой дом не мог не иметь лифта и, стало быть, лифтёра.

— Куда-то делись наши попутчики, — оглянувшись, сказала Ольга.

Аборигены действительно будто испарились. Они, конечно, все были правоверные мусульмане, но в Коране ничего не говорилось об этом доме и о том, что в нём время от времени происходило, вернее, от дома исходило. Аборигены не хотели лишаться последней опоры в этом изменчивом мире. Сначала русские ушли, потом американцы пришли и ушли, потом китайцы пришли и ушли, арабы пришли и ушли, даже чеченцы ушли. Всякий раз пришельцы приносили с собой всякие разные интересные вещи вроде презервативов, туалетной бумаги, электричества. Аборигенам это всё очень нравилось. Они начинали колдовать на бараньей лопатке, чтобы чужие ушли. А разные всякие интересные вещи оставили. Пришельцы подчинялись бараньей лопатке и уходили, но вещей никогда не оставляли. Ай, плохо! Один Коран остался и немцы. Но они ужасные люди, в степи свиней пасут!

Старик и девочка вошли в подъезд. В подъезде было темно и прохладно. На удивление, на стенах висели почтовые ящики в целости и сохранности. Ольга такого в Москве никогда не видала. Старик ещё помнил.

— Милости просим! — друзья услышали вдруг приятный мужской голос.

Отворилась дверь в комнату консьержки, и на пороге возник заросший мужик в телогрейке. Ольга пригляделась и обмерла.

— Балкон Андреевич! — вскрикнула она. — Вы?

— Я, Оленька, я…

— Вы — лифтёр?

— Лифтёр, — с достоинством ответил Балкон Андреевич.

— Лифтёр, да не простой, — сказал профессор, обнимая Балкона Андреевича.

— Да уж, — смутился Балкон Андреевич.

— Обслуживать космический лифт, да ещё среди дикарей, не всякому под силу, — пояснил профессор.

— Космический лифт! И мы на нём отправимся на Марс? — почти закричала Ольга.

— Ну да! — ответил ей старик.

Балкон Андреевич увлёк их в свою комнату, оклеенную старыми газетами. С пожелтевших фотографий улыбались космонавты. Хозяин стал поить гостей чаем, кормить лепёшками и расспрашивать о школе, дороге, Москве театральной и о ближайших планах на будущее.

— Когда? Когда же мы полетим на Марс? — дёргала девочка за рукава мужчин.

— Попьём чайку, подкрепимся и полетим, — успокаивал её Балкон Адреевич. — Ты, Оленька, всё такая же торопыга…. Эта торопливость мешала тебе успевать по моему предмету…

— Я просто помыться хочу поскорее. Пять дней уже не мылась. Пахну уже.

— Я не чувствую. Принюхался. У меня тут с водой туго, но, если приспичило, можно накачать ведро…

— Нам некогда рассиживаться. На Марсе помоемся, — остановил его профессор, — а вот питьевой воды в дорогу надо взять. Поделишься, Андреич?

— Разумеется.

— Как на Марсе? — удивилась Ольга. — Вы же, Балкон Андреевич, нам в школе говорили, что туда только при удачном стечении обстоятельств три года лететь.

— То на ракете, Оленька. Вы же с профессором на лифте туда отправитесь. Вжик, и там.

— Как в мультфильме «Три банана», помнишь? — вступил в разговор Мстислав Сергеевич.

— Они таких мультфильмов не видели.

— Бедные.

— Никакие мы не бедные. Вы, Балкон Андреевич, лучше расскажите, как вы здесь очутились? Про то, как вас с «Тойоты» попёрли, я знаю.

— С удовольствием расскажу. За чаем только и рассказывать…. Уволили меня, значит, с квартиры я съехал и с маленьким чемоданчиком вещей отправился на вокзал. Надо, думаю, в Москву возвращаться, как говорится, тоску разгонять. Но не тут-то было. В кассе билетов не оказалось. Ждать надо. То есть они были, но в нагрузку к ним давали собрание сочинений Кафки. На чешском языке. На кой мне оно, если я его уже по-немецки читал. А мне Прага уже надоела. То есть, конечно, совсем наоборот. Просто в Праге я потерпел довольно-таки серьёзную неудачу. В общем, мне неприятно было здесь оставаться. Ну, выпил я «бехеровки» и поехал в аэропорт. Там, натурально, билетов тоже нет. То есть как бы они были, но в нагрузку к ним давали собрание сочинений, вы не поверите, всё того же Кафки. На немецком языке. А на кой он мне? Я же уже читал его, и как раз на немецком языке. Я снова выпил «бехеровки» и посетил автовокзал. На автобусе хотел на родину вернуться. Вы будете смеяться, но мне опять стали всучивать вместе с билетом собрание сочинений пресловутого Кафки, теперь уже на русском языке. За евро, представляете. На кой он мне за евро, если я его в Москве за рубли могу купить и выиграть на разнице курсов! А мне говорят, мол, вы сначала до Москвы доберитесь. Я тогда купил там же на автовокзале майку с портретом Кафки, надел её, выпил ещё «бехеровки» и вышел на трассу стопить. Первый же трак остановился. «Куда вам? — спрашивает драйвер, натурально по-немецки, весь такой накачанный в наколках, в кабине «Раммштайн» молотит. — В Дахау или Освенцим?» — шутит, значит. Я Кафку в оригинале читал, так что кое-что мерекаю. Опять же бабушка мне на идиш колыбельную пела. «В Атлантиду», — отвечаю, вспомнив, как слышал где-то, что якобы каждый дойч одной ногой в этой самой Атлантиде стоит. «Гуд, юде», — говорит мне драйвер и жестом садиться предлагает. Ну я чемоданчик свой закинул, и мы тронулись…

— Как же вы в Казахстане оказались? — перебила Балкона Андреевича Ольга.

— Так драйвер в Казахстан ехал, местным фольксдойч гуманитарную помощь вёз. Не хотят немецкие немцы к себе больше фольксдойч из бывшего СССР принимать. Пусть, говорят, на месте остаются, а мы их подогреем чуток. Потому что, мало того, что они в Германию приезжают, а немецкого языка не знают, они ещё и учить его не хотят, хотят, чтобы русский язык третьим государственным языком стал.

— А второй какой? — удивилась Ольга.

— Турецкий.

— Ага… Всё же зачем вы в Казахстан-то поехали, вы же в Москву, домой, хотели?

— Да разговорился я с драйвером, оказались мы родственные души.

— Ну да? Вы же, Балкон Андреевич, того…

— Душа, деточка, к форме носа и цвету шевелюры отношения не имеет. Душа, она гуляет и селится где хочет. А помогло нам сблизиться вот. что. Увидал я у него в бардачке книгу, которую с детства мечтал прочитать.