Сергей Агафонов - Девочка, хочешь слетать на Марс?

— Неужто есть такие?

— Представь себе, есть.

— Что же за книга такая? Про физику или театр?

— Ни то и ни другое. Это научно-фантастический роман Вернера фон Брауна о путешествии офицеров СС на Марс. Хотя известен фон Браун в первую очередь, конечно, не этим.

— А тем, что из людей мыло варил?

— Глупая шутка.

— Простите.

— Начал я эту книжку читать…

— И зачитались?

— Именно. А он, видя, как мне интересно, по деликатности не решился меня отвлекать, так мимо Москвы в Казахстан и завёз.

— То есть Казахстан — это Атлантида.

— В какой-то степени да. В общем же, как я теперь понимаю, в Атлантиду попасть совсем не трудно. Нужно только пойти в библиотеку…

— Что это такое? — удивилась Ольга незнакомому слову.

— Это такое место, где много книг и добрые тёти дают их всем желающим почитать на время, только записаться надо, — объяснил девочке профессор.

— Бесплатно?

— Да.

— Так вот, чтобы попасть в Атлантиду, — продолжил Балкон Андреевич, — нужно всего лишь зайти в библиотеку и взять там сочинения Платона «Тимей» и «Критий», прийти домой, завалиться на диван и начать читать. Через некоторое время…

— В форточку войдёт маленький зелёный человечек… — перебила лифтёра Ольга.

— …с большими грустными глазами, без ярко выраженных половых признаков, — поддержал её бывший учитель физики.

— …и отвезёт тебя на летающей тарелке в Атлантиду, — закончил мысль Мстислав Сергеевич.

Все расхохотались.

— Ну и как там офицеры СС на Марсе? Чего они там делали? — отсмеявшись, спросила Ольга.

— Проблему терраформирования Марса изучали, — ответил Балкон Андреевич.

— Ого! — воскликнула девочка. — Я, кажется, начинаю догадываться, в чём тут дело…

— Ну, да, они собирались расположить на Марсе печи, в которых сжигались бы унтерменшены. Дым от печей создал бы плотную углекислую атмосферу…

— Всё понятно. Ничего у них не вышло, а мы теперь каждый год празднуем 9 мая День Победы.

— И слава Богу! — сказал старик.

Все вдруг умолкли. Молчали довольно долго.

— Хорошо помолчали, — устала молчать первой Ольга.

— Да, пора и честь знать, — профессор встал и взял в руки портфель.

— Вам пора, — согласился с ним лифтёр. — Идёмте.

Балкон Андреевич проводил старика и девочку к самой обыкновенной шахте лифта. Она располагалась рядом с его комнатой. Лифтёр нажал кнопку вызова. Створки открылись. Старик и девочка зашли в кабину. Она была самая обыкновенная, только что чистая. В углу стояла двухлитровая пластиковая бутылка с водой. Последний привет от лифтёра.

Особенной была панель. На ней было двенадцать кнопок. Против каждой кнопки располагалась надпись. Некоторые были заклеены белым пластырем, а на пластыре шариковой ручкой было написано: НЕ РАБОТАЕТ.

Четвёртая кнопка снизу была подписана: МАРС.

Эту кнопку Балкон Андреевич нажал и сказал:

— Пока, ребята.

— Пока, Балкон Андреевич, — ответили Мстислав Сергеевич и Ольга.

Створки лифта закрылись. Действительно раздался звук: «вжик».

— Поехали? — со страхом в голосе спросила Ольга.

— Поехали… — ответил ей Мстислав Сергеевич и улыбнулся.

Ольга стала вспоминать памятные ей стихотворения. Не успела она дочитать про себя до конца лермонтовский «Парус», как профессор решил её развлечь короткой лекцией о межпланетных сообщениях.

— Мне кажется, Оленька, я должен тебе кое-что объяснить. Есть что-то несуразное в полёте на Марс в лифтовой кабине.

— Вот и я думаю, вы меня за дурочку держите, профессор.

Движение кабины лифта стало ощутимо ускоряться.

— Отнюдь. Просто миллионы людей были стёрты в лагерную пыль при советской власти не зря. Благодаря их труду, страданиям, смерти, в конечном счёте, наша родина обладает самым совершенным способом межпланетных сообщений. Кабина лифта так, антураж, чтобы зря не нервировать межпланетных путешественников.

— А почему мы из такой жопы на Марс летим? Нельзя было, что ли, это дом в Митино построить?

— Скажи ещё, на Остоженке?

— Скажу ещё, в Кремле!

Ускорения кабины лифта пошли толчками.

— Что ты, что ты! Нельзя! Тогда каждый, каждый, каждый…

— Вы хотите сказать, что каждый мудак сможет полететь на Марс?

— Примерно.

— Но Марс — это жопа! Вы сами рассказывали. Около Чернобыля жить лучше…

— Жопа ли? Может быть, Вернер фон Браун не всё нафантазировал в своей книге?

— Да вы что?

Вдруг наступило состояние невесомости. Профессор и девочка повисли под потолком. Их стало тошнить. Куски рвоты плавали вокруг. Ольга от омерзения закрыла глаза.

Девочка очнулась тогда, когда вновь появилась сила тяжести. Она села на пол кабины, а чья-то плохо переваренная лепёшка шлёпнулась ей на голову.

Остаток пути спутники провели за уборкой кабины. Для этого пришлось использовать всю питьевую воду, запасное бельё профессора, рубашку профессора, а потом и его майку, даже носки. После уборки всё это профессор сложил обратно в портфель.

— На Марсе сожжём и напьёмся вволю, — сказал по этому поводу профессор.

Порядок уже был наведён, когда кабину сильно тряхнула и она встала.

— Марс? — спросила девочка старика. Тот ничего не ответил.

Створки лифта ещё не разъехались, а Ольга уже зажмурилась. Когда на слух ей показалось, что путь свободен, она шагнула вперёд и наткнулась на что-то мягкое. Ольга открыла глаза и сказала тихо:

— Ой, папка…

Она вышла из лифта первой. За ней профессор.

Перед девочкой действительно стоял её отец. Почти такой же, как дома на фотографии, только постаревший. Кудели из золотых сделались серебряные. Даже шлем на нём был тот же самый, с очками-консервами. За его спиной было голубое прозрачное небо и колосилось поле какого-то злака. Вдалеке виднелись белые купола жилищ. На плече отец держал двустволку.

«Земля?» — подумала Ольга и огляделась. Они стояли на площадке, похожей на крышу обыкновенной многоэтажки. Площадка была ограждена кирпичным барьерчиком и залита битумом. В центре площадки громоздился бетонный домик с плоской крышей. Вместо железной двери у него были створки лифта. Оттуда Ольга и Мстислав Сергеевич вышли. Вокруг торчали какие-то антенны.

Отец бросился целовать и обнимать дочку.

— Здравствуй, милая, здравствуй, дорогая! Как же я по тебе соскучился! Большая какая выросла! А красавица, прямо невеста! — говорил он и говорил, не в силах налюбоваться на Ольгу.

— Где мы, папа? — слабым голосом спросила Ольга. — Мы, что ли, умерли?

— Мы на Марсе, Оленька, на Марсе!

— Марс — это жопа, папа, мне Мстислав Сергеевич рассказывал…

— Фу, какие нехорошие слова ты говоришь! Вот что значит, без отца выросла, нахваталась… — отец помрачнел и отстранился от девочки. Он поглядел на профессора.