Любен Дилов - Научная фантастика

Да, будет сенсация, и ваша газета сообщит ее первой. Почему не сказать? Бомба уже сброшена, нам уже никто не сможет помешать, так что пишите на здоровье. Я что-то устал. Может быть, выпьем кофе?

Так вот, мы искали датчиков. Везде и всюду. Кроме конкурсов в институте, применяли метод, которым Христо когда-то нашел меня. Исследовали целые группы людей. Иногда контролировали реакции на естественный поток информации в группе. Иногда сами вносили материал для проверки. И знаете, где обнаружилась самая бурная реакция протеста… вам с сахаром?

В детском саду. Есть такая сказка, как лиса обманула волка и заставила его опустить хвост в прорубь, чтобы наловить рыбы, а зима была морозная, хвост у волка примерз, ну и так далее. Когда детям читают эту сказку, их головенки прямо кипят от возмущения волчьей глупостью. Средний уровень реакции — семь спецов, представляете?

Вы правы, это естественно. И мы были вынуждены признать, что реакция протеста у человека — врожденная и свойственна любому мозгу. Почему же позднее он утрачивает ее? Этого мы еще не знаем. Здесь можно продолжить аналогию с иммунной реакцией. Если вам сделали прививку, место укола вздулось, покраснело и так далее. После этого вы можете есть вирусы ложками и с вами ничего не случится… Возможно, мы теряем эту способность потому, что не пользуемся ею. Ведь рядом всегда отыщется некто, готовый указать, что глупо, а что — нет. И даже если этого некто не окажется, в действие вступает жизненный опыт, формальный анализ и прочее, даже, если угодно, предвзятый подход… Ведь человек способен выжить, и не прибегая к интуитивным резервам мозга, а любая способность требует тренировки, развития… Тренировка же — дополнительное усилие.

Решение? Оно несложно. Чтобы вызвать интерес к определенному роду усилий, нужно превратить их в вид спорта или игру. Вот именно, игра в Н-волну. Но для игры нужны игрушки.

Глупотестеров нет в продаже? Кто вам сказал? У вас есть дети? А вы им купили последнюю модель детского нанокомпьютера? И прекрасно сделали. За неделю продано полмиллиона. Он недорог, к тому же это самая совершенная игрушка, какая когда-либо создавалась на земле.

Да, в нашем институте. Я и сам не знаю всего, на что она способна. Конечно, нанокомпьютер может считать, обучать, играть во всевозможные игры. Может служить мини-поливизионным приемником и передатчиком УКВ на малые расстояния, например, для игр во дворе или дистанционного управления механическими игрушками. Может генерировать сказки в интерактивном режиме. С его помощью можно синтезировать простенькие мелодии или цветные картины для экрана поливизора.

Можно переводить простые фразы и выдумывать несложные языки. Можно работать с кубиком Рубика. Ну, что еще… Кстати, этот компьютер в зависимости от возможностей хозяина решает, что программировать ребенку, а что — ему самому. Да, вы правы, все это доступно любому компьютеру с соответствующими периферийными устройствами. В них-то все дело.

Столько возможностей, собранных воедино, такой набор программ, — этого еще никогда не было. Такую игрушку любой ребенок будет всюду носить с собой и не захочет с ней расставаться.

Но у нее есть еще одна функция. Она не зависит ни от программы, ни от периферийных устройств, о ней не упоминается в руководстве к пользованию. Дети сами ее обнаруживают. Нет, жесткая схема, вмонтирована в корпус. И когда микроглупотестер ловит Н-волну, раздается тоненький голосок: „Молодец!“. Нет, вот так: „Молодец!“.

А, значит, уже слышали? Ошибаетесь, другие модели не могут, только эта. А как вы думали, почему ваш сын стал прислушиваться к каждому вашему слову?

ММПП 4-12-20-28

Никогда не подумал бы, что существуют такие странные адреса. Должен признаться, что и таких странных писем мне не приходилось получать. Кто Вы? И почему не указали своего имени — по рассеянности или намеренно? „Остановись прислушайся Время дышит“ , — что Вы хотели сказать единственным путаным и коротким предложением, чуть заметно выведенным на полупрозрачном листке-паутинке — он чуть не рассыпался в прах от одного прикосновения…

В сущности, я лишь потому и отвечаю на Ваше странное послание, что очень хотел бы узнать, где Вы нашли такую тонкую и гладкую бумагу. Не сочтите это праздным любопытством, мне крайне необходим такой листок для реквизита. Я случайно выпустил его из рук и долго смотрел, как он падает на пол, — не падает, а опускается, невообразимо медленно, и по его поверхности пробегают чуть заметные морщинки, будто от вибрации воздуха… вы и представить себе не можете, что получится, если камера все это поймает! Я в ту же минуту понял, чего мне не хватает для фильма — оказывается, вот такой невесомой бумажки! Мне нужен ее плавный полет в пространстве, минуту, две, пять… сколько понадобится, чтобы стал понятен глубокий, подлинный смысл кадра! Лучшего контрапункта для завязки не найти; знаете, какое у меня будет начало?

Небытие: во весь экран — смутный серовато-беловатый свет, объемный, пористый; вдруг будто невидимая ладонь бросает на него горсть воды, и мы видим бездонную поверхность зеркала; по ней стекают капли; и уже через секунду — ее лицо и глаза, в которых вызов и удивление… Нравится? Хотите еще? Ну нет, ни слова больше, пока не сделаю фильма — будь Вы хоть сам Генчо. Признайте же, таинственный автор странного письма, что Вы — мой многоуважаемый друг Генчо, я не рассержусь… Или, может быть, Пламен? Или Камелия — тоже близкий мой друг и конкурентка, брат которой, насколько я помню, заведует какой-то типографией? А если не она, то Евстатий. Других людей, которым могла бы прийти в голову столь оригинальная идея, я не знаю.

Во всяком случае, благодарю Вас, неизвестный мой. Худо ли, хорошо ли, мы провели вместе пять лет, целых пять лет на одном курсе, и как-то неудобно расстаться вдруг и сразу, без теплого слова, — ведь Ваше загадочное письмо об этом? Будьте спокойны, я помню эти годы… Я все помню… и все же нам придется разойтись в разные стороны, это неизбежно, да и полезно. Пусть каждый из нас научится таскать каштаны из огня, пусть обожжется раз-другой, поварится в котле жизни и тогда, как поется в песне, мы встретимся снова… Конечно, встретятся те из нас, кто уцелеет! Потому что жизнь — уж вы меня извините за откровенность — это борьба за выживание, и ничего более. Все правила, которые мы создаем и сами же в этой борьбе нарушаем, даже не пытаются изменить ее цель, а только облачают ее в модные одежды. Вы согласны? А знаете, что самое скверное? Самое скверное, что я говорю совершенно серьезно.

Да, конечно, я не исключаю и такой возможности, что автор письма — кто-то из моих любимых и глубоко уважаемых преподавателей. Если так, покорно благодарю за все, чему вы меня научили, — кстати, это не так мало. За годы пребывания в институте вы научили меня с одного взгляда понимать ваши настроения, за доли секунды просчитывать биоритм вашей агрессивности (а он зависит главным образом от того, успешной ли была для вас предыдущая ночь) и наконец безошибочно угадывать, какой ответ вам хочется услышать. Загляните в мою зачетку и увидите, что я неплохо справился. Что же касается мелочей, вроде профессионального мастерства, то я учился по книгам, по фильмам больших мастеров, и представьте себе — у жизни. А жизнь, извините за откровенность… Да, на сей раз я действительно шучу, угадали.