Любен Дилов - Научная фантастика

Ошибаетесь, я держу его вовсе не затем, чтобы он меня охранял от людей. Скорее, наоборот. Знаете, хочется иногда поболтать о пустяках, о чем-то незначительном, говорить глупости… В малых дозах глупость обладает неким терапевтическим действием, помогает расслабиться, отдохнуть. Мне тоже иногда ужасно хочется болтать чепуху, но не могу. Не могу побороть себя. Стыдно. Что поделаешь, профессиональная деформация. Кроме того, меня многие знают и остерегаются, наотрез отказываются разговаривать о погоде, например. А собака служит поводом для невинной человеческой беседы. Особенно если и у собеседника есть собака. С собакой меня принимают, без собаки — нет. Вообще человек с собакой всегда вызывает интерес и доверие к себе. Так что собаки нам очень нужны. Ну хорошо, спрашивайте дальше.

Э-э-э, нет. Подробно рассказывать нет смысла. И вспоминать неприятно. Это в какой-то мере сугубо личные проблемы. Не принято. В конце концов, никто нам не был виноват, но приходилось очень туго. Хорошо еще, что к тому времени институт успел завоевать имя. Не будь мелких, но нужных чудес наноэлектроники, которые он постоянно выдавал, нам бы не выдержать. Но мы не только устояли, но и свыклись. И даже расширили поле деятельности.

Я начал ходить в кино, в театр, на выставки, смотреть передачи поливидения. Забросил конференции… тихо, пес… и переключился на премьеры. Меня приглашали наперебой. Всегда находился человек, готовый с удовольствием провести меня на чью-то премьеру. Но встречали меня без особой радости, конечно. Художники первыми придумали и пустили в ход лозунг: „Глупо, но талантливо“. И пошло-поехало: „Глупо, но шикарно“, „Глупо, но красиво“, „Глупо, но интересно“, „необходимая доза глупости“, „Глупо, но целомудренно“, „интеллигентная глупость“ и прочее, и прочее. Словом, заварилась каша.

Появились шутники, которые всюду носили с собой коробки, имитирующие глупотестер, — корпус такой же, а внутри простая схема, которая выдает на дисплей случайный набор чисел. Потом в продаже появились дамские сумочки в дизайне тестера и с надписью: „Вижу насквозь!“. Но это еще цветочки…

Хуже всего были сознательные мистификаторы, выдававшие себя за Специалистов. Они нанесли страшный вред. Тщетно мы добивались, чтобы контроль за глупотестированием был полностью передан нам, — каждый руководящий работник требовал, чтобы у него на письменном столе стоял глупотестер, рядом с видеофоном и нанокомпьютером.

Примерно в то же время возникли клубы дураков. Может быть, вы помните девчонок, которые с гордостью носили огромные значки с надписью: „Я у мамы дурочка“… Вы „Элементарную социологию“ читали? Люди думали, что глупотестер не сегодня — завтра станет частью их повседневной жизни. Это не входило в наши планы, но ничего невозможного здесь в принципе нет. Прибор недорог, а методика несложная. Вы знаете, к тому времени я так натренировался, что прибор реагировал, если я пристально смотрел кому-нибудь в глаза, вот так… А картина? Сам рисовал. Не модерн, а керосиновая лампа. Конечно, никогда не видели, они уже во времена моего детства были антикварной редкостью. Лучше всего мне удаются старые лампы, а эта нарисована совсем недавно. У меня их целая серия. Да нет, просто захотелось… Нет, другого не пробовал… Знаю, что не смогу.

Но вернемся к нашей теме. Получалось некрасиво: кокетство собственной глупостью вошло в моду, превратилось в некоего рода интеллектуальный снобизм. Люди защищали свое право остаться такими, каковы они есть.

И тогда Христо сказал: хватит! Это уводит нас от главной цели! И был, конечно, прав. При всей популярности глупотестирование так нигде и не ввели, — ни в одном научном учреждении, ни в одном институте, ни в одном университете, словом, нигде, кроме как у нас. Работать, в вашу газету? Ну, нет. Уровень у вас повысится, а читателей растеряете…

Пора было менять тактику и разрабатывать стратегию. Да, у нас были планы. Грандиозные. Первое: внедрить тестирование в средствах научной информации. Представьте себе: информационный потоп мелеет и превращается в ручеек чистого золота, экономятся огромные средства. Второе — на высвобожденные средства провести самый масштабный в истории эксперимент в области образования. Методами глупотестинга скрупулезнейшим образом отобрать кадры, разработать программы, содержание и методику обучения в первой супершколе. Ее первый супервыпуск — первые суперучителя, второй — также, и так до тех пор, пока все дети не пройдут через идеальную, умную школу. И наконец третье — человечество делает гигантский шаг прямо в далекое будущее…

Нет, никто этого плана не отвергал. Он никогда и не выносился на обсуждение. План был глуп, и мы это поняли безо всякого глупотестера. Интересно, что на сей раз мой датчик молчал. Понимаете, мы мечтали. Мы были утопистами. Кстати, вы читали „Утопию“ Томаса Мора? А „Город солнца“ Кампанеллы? А французских утопистов? Вы знаете, я на их книги не реагирую. Хотя с точки зрения нынешнего дня в них немало абсурдных представлений, да и сами они сумели наделать немало глупостей. Особенно Сен-Симон. Но это прекрасно… Конечно, красота не извиняет глупости, но ведь речь идет не о хорошенькой девушке, а о будущем. Мечта может быть наивной, но не может быть глупой. Во всяком случае, против такой глупости мой мозг не протестует. Видно, не такой уж я безупречный датчик. Но извините меня, я отклонился от темы.

Так вот, главная трудность была в том, что не хватало датчиков.

Пока я сеял панику среди художников и поэтов, Христо искал. Искал и я. Искала вся лаборатория, весь институт. Мы объявляли конкурсы, проверяли тысячи желающих. Профессия Специалиста казалась людям легкой, интересной и престижной. Многие почему-то считали, что поскольку ни в чем не разбираются, это позволит им стать идеальными датчиками. Но это — далеко не достаточное и даже не необходимое условие… Оказалось, что у огромного большинства претендентов реакция на глупость слабая или ее нет совсем. На тестах они срезались один за другим, а вместе с каждым неудачником срезались и мы.

Нет, я не уникален. Есть и другие, но нас оказалось мало, — неожиданно мало. Не могу назвать цифры, а тем более имена. Остальные и сами не знают о своих способностях. И это правильно.

Иные из них не годятся для нашей работы, потому что не обладают чувством юмора, а без этого невозможно стать хорошим Специалистом. Им самим непонятно, почему их считают конфликтными личностями. А Специалисту нужно умение быть терпимым к людям, способность с кем угодно вести спокойную и приятную беседу, как, например, мы беседуем с вами… Да ничего я не хочу сказать… Есть и другая причина, и она гораздо важнее. Это я настоял на том, чтобы они не узнали о своих способностях, — конечно, не потому, что хотел остаться единственным. Наоборот. Понимаете, эти люди… они мне очень близки и дороги… больше, чем кровная родня. Видите ли, мы понимали, что войну с глупостью нельзя вести как баррикадный бой, да это и не нужно. И все же для успеха требуется армия, а не горстка людей. Какой же смысл переворачивать их жизнь вверх дном? Что толку быть идеальным диагностом, если не умеешь лечить? Я просто не мог сказать им, что они — не такие, как все, и что нас ничтожно мало… Словом, мы было решили, что всему конец. А оказалось, что это — лишь начало.