Роберт Абернети - Скальпель Оккама (сборник)

— Минуточку, мисс Чендлер, умерьте свой пыл. Ведь кошки — животные. Вы слишком сгущаете краски.

— Я с вами не согласен, — тихо произнес Джо Кендрикс. — Дюнные кошки — существа разумные. Убивать их — преступление. Я всегда придерживался этой точки зрения, и она же легла в основу того закона. Карен, я постараюсь держать вас в курсе дела, но у Корпуса здесь достаточно своих людей, чтобы этому помешать, и, если они как следует прижмут меня, я буду бессилен помочь вам. Впрочем, есть другой выход — я сам мог бы привезти домой остальной материал, но до моего возвращения на Землю пройдут годы. Вас такой долгий срок не смущает?

— Нисколько, — ответила Карен.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно, — сказала Карен. — С шутками, Джо, покончено.

Мы заметили эту погруженную во мрак планету случайно, только потому, что несколько отклонились от нашего первоначального курса к системе 19А49. Система 1А57, к которой мы приближались, раньше не интересовала нас: время ее существования медленно подходило к концу. Все слабее светили ее солнца, а планеты, если и была на них хоть какая-то форма жизни, поочередно вымирали.

Наш корабль «Арго XII» был подготовлен к очень длительному космическому путешествию. Мы летели уже четыре года — наших независимых локальных года, тогда как на Земле прошло значительно больше времени. Впереди нас ожидали еще три года полета до системы 19А49, давно интересовавшей земных ученых своим сильным сиянием — свидетельством того, что на ее планетах проходят своеобразные процессы, возможно, вызванные населяющими их разумными существами.

И вдруг приборы уловили слабый сигнал, который мог означать, что на одной из мрачных планет системы 1А57 обитают мыслящие существа. Импульс был очень слабым. И все же… Капитан Скейр устроил для экипажа, состоявшего из нескольких человек, нечто вроде референдума. Почти все считали: стоит сделать посадку и посмотреть, что там происходит.

Мы высадились без всяких трудностей в долине среди невысоких гор, выглядевших загадочно, но отнюдь не зловеще в бледном свете ближайшей звезды, бывшего солнца этой планеты. Пейзаж напоминал гравюру XIX века, которую я когда-то видел в большой древней библиотеке…

На планете было холодно. Но наши скафандры, приспособленные к любым условиям, могли выдержать и более низкие температуры. Как мы и ожидали, ветра не было. Пейзаж казался по-своему красивым: что-то вроде сновидения о стране ледников. Лучи угасавшего солнца отражались от гладкой поверхности долины и склонов недалеких гор радужными отблесками, навевавшими необъяснимую гамму чувств. Нет, они не внушали страха, как бывало на некоторых известных нам планетах, они не вызывали ощущения безнадежности, не наводили на мысль о гибели, ожидавшей рано или поздно все старые звездные системы, время существования которых истекло…

Первое обследование в долине ничего не дало. Никаких следов жизни. Словно с самого начала существования этой планеты она была своего рода зеркалом, отражавшим некогда интенсивный, а теперь слабый свет ближайшей звезды, рассеивавшийся и создававший разноцветную панораму ни для кого .

И все же наши аппараты улавливали импульсы, свидетельствовавшие: на планете существуют какие-то формы интеллекта. Один из нас, Векс, предположил, что они обитают над поверхностью планеты и невидимы для нас.

Капитан Скейр согласился: да, это возможно. Но уж если мы высадились, надо исследовать планету более подробно. Может быть, это что-то или кто-то находится на вершинах невысоких гор, растянувшихся почти по всей планете.

Четверо из нас поднялись на разведывательном боте, оснащенном необходимыми приборами. Мы кружились над горами и долинами, восхищаясь их пустынной, дикой красотой. Продолжалось это довольно долго без каких-либо результатов. Наконец наш бот оказался над широким ущельем, погруженным в еще более глубокий мрак, чем встречавшиеся прежде долины. И здесь приборы начали регистрировать импульсы — слабо, но отчетливо.

Мы осторожно совершили посадку на скользком дне ущелья, включив все наши прожекторы. Склоны ущелья были неровные и блестели, как и площадка, где мы сели. Тусклого солнца планеты здесь совсем не было видно, сюда доходили лишь жалкие отблески света, который в долинах был немного ярче.

Мы вращали прожекторы, вдруг луч одного из них замер примерно на середине левого склона ущелья.

— Что это может быть? — сказала Атрикс, одна из двух наших спутниц.

Вчетвером мы всматривались в освещенный круг.

— Это… — сказал Векс. — Знаете, что это напоминает? Полусферу, высеченную на поверхности горы…

— Она не гладкая, — заметила Атрикс. — Похожа на огромный… кристалл.

— Верно! — подхватил я. — Тем более отражает свет так же, как кристаллы.

— И состоит из симметрично расположенных пластин, — добавил Векс. — Но какой же он огромный, больше всех, что я когда-либо видел на Земле.

— Передвинь луч прожектора влево или вправо, — сказала Атрикс.

— Давай направим туда и остальные, — добавила молчавшая до сих пор Сивилья.

Так мы и сделали. Оказалось, кристаллов здесь несколько, более десятка, отстоящих друг от друга на двадцать пять — тридцать метров, диаметром каждый метров в десять — двенадцать. Они сверкали в лучах наших прожекторов, отражая их свет.

Тут нам пришло в голову: вдруг и на другой стороне ущелья?.. Так и было. На том же уровне по склону оказалось более двадцати кристаллов, словно близнецы похожих друг на друга. Мы заметили только, что они отличались от первых размером. Эти были поменьше.

Мы смотрели как зачарованные. Под лучами прожекторов кристаллы вроде начали оживать, словно в них что-то пробуждалось.

— Слушайте, — нарушила тишину Атрикс. — Давайте попробуем направить все прожекторы на один из них.

— Зачем? — спросил Векс.

— У меня есть идея… — Она умолкла.

— Какая? — спросил на этот раз я.

— Не скажу, сочтете меня сумасшедшей.

— Нет, Атрикс, — ответил от нашего имени Векс. — Ведь мы знаем, тебе не раз удавалось обнаружить такое, что нам бы и в голову не пришло.

Мы свели лучи всех трех прожекторов на средней величины кристалле с правой стороны ущелья.

Несколько минут мы ждали молча, не сводя глаз с кристалла. Вдруг он засиял чуть ярче, и одновременно мы уловили в наушниках нечто похожее на тихую музыкальную фразу. А потом — какие-то мелодичные звуки, наши трансляторы секунду-другую спустя перевели их:

— Больше… света…

Потрясенные, мы то переглядывались, то смотрели на кристалл, не в состоянии вымолвить ни слова. Первым пришел в себя Векс:

— Они… живые. Наверное, это только передатчики.