Ричард Морган - Видоизмененный углерод

Я пристально посмотрел на экран. Лицо водителя дрогнуло, он с трудом перевел дыхание. С пряником мы разобрались, теперь вернемся к кнуту. Включив защитную цепь бластера, я поднял оружие так, чтобы водитель увидел, и приставил дуло к затылку Трепп.

— По-моему, я предлагаю очень выгодную сделку.

Выпущенный в упор бластерный луч превратил в пар позвоночник, память полушарий и все вокруг. Я снова посмотрел на экран.

— Твой ответ.

У водителя перекосило лицо. Транспорт начал стремительно терять высоту. Выглянув в иллюминатор, я подался вперед и постучал по экрану.

— Не забудь нарушить дорожный протокол, хорошо?

Судорожно сглотнув, водитель кивнул. Лимузин провалился вертикально вниз сквозь плотно забитые транспортом уровни и жестко ударился о землю под аккомпанемент гневных сигналов предупреждения об опасности столкновения, издаваемых соседними машинами. Посмотрев в иллюминатор, я узнал улицу, по которой вчера вечером ехал с Кертисом. Мы резко сбросили скорость.

— Открывай левую дверь, — приказал я, пряча бластер под курткой.

Ещё один судорожный кивок, и левая дверь, щелкнув, приоткрылась, затем чуть поднялась. Развернувшись, я пнул её ногой, раскрывая до конца. Где-то над нами послышались полицейские сирены. Встретившись на мгновение взглядом с глазами водителя на экране, я усмехнулся.

— Вот и умница, — сказал я, вываливаясь из приземлившегося лимузина.

Мостовая больно ударила в плечо и спину. Я перекатился набок под испуганные крики прохожих. Перевернувшись пару раз, я с силой налетел на каменное ограждение и осторожно поднялся на ноги. Проходившая мимо парочка изумленно уставилась на меня, и я оскалил зубы в улыбке, которая заставила их поспешить дальше, переключив внимание на витрины магазинов.

Я почувствовал поток горячего воздуха. Машина дорожного полицейского свалилась вниз, преследуя нарушителя. Я не двигался с места, спокойно отвечая на удивленные взгляды горстки прохожих, ставших свидетелями моего необычного появления. Интерес ко мне быстро таял. Один за другим взгляды отворачивались, привлеченные мигающими огнями полицейской машины, зловеще застывшей чуть выше и сзади остановившегося лимузина.

— Заглушите двигатели и не двигайтесь с места, — прохрипел громкоговоритель.

Вокруг лимузина быстро собиралась толпа. Люди спешили протиснуться мимо, толкаясь и пытаясь узнать, что происходит. Я прижался к стене дома, проверяя, чем обернулось для меня падение. По тому, как быстро перестали болеть онемевшие плечо и спина, я понял, что на этот раз все прошло достаточно благополучно.

— Поднимите руки над головой и отойдите от машины, — донесся металлический голос полицейского.

Поверх моря качающихся голов я разглядел водителя, выбравшегося из лимузина и принявшего предписанную позу. Похоже, он был несказанно рад, что остался в живых. Я мимолетно подумал о том, почему подобный тип нейтрализации безобидных противников не слишком популярен в тех кругах, куда я попал.

Наверное, слишком многие хотят со мной расправиться.

Пятясь, я отступил от толпы, затем развернулся и скрылся, используя ярко освещенную анонимность вечера в многолюдном городе.

Личное, как все любят повторять, мать их, является уделом политики. Так что если какой-нибудь идиот политик, облеченный властью, попытается претворить в жизнь политику, причиняющую страдания тебе или тем, кто тебе дорог, ПРИНИМАЙ ЭТО КАК ЛИЧНОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ. Злись. Заводись. Машина правосудия тебе не поможет — она холодная и неповоротливая и она принадлежит сильным мира сего, как железом, так и программным обеспечением. От рук правосудия страдают лишь маленькие люди; те, в чьих руках власть, с улыбкой ускользают от неё. Если хочешь добиться правосудия, вырви его у них из рук. Пусть это станет твоим ЛИЧНЫМ делом. Причиняй как можно больше разрушений. ГРОМКО ЗАЯВИ О СЕБЕ. Только в этом случае у тебя появится надежда, что в следующий раз к тебе отнесутся серьёзно. Посчитают опасным. И пойми правильно: это ЕДИНСТВЕННОЕ, что отличает в глазах политиков игроков и мелкую сошку. С игроками надо договариваться. Мелочь просто устраняют с дороги. И снова и снова политики будут венчать твою ликвидацию, твои мучения и жестокую смерть самым страшным оскорблением, утверждая, что это высокая политика, так устроен мир, жизнь у нас суровая и не надо принимать случившееся как ЛИЧНУЮ ОБИДУ. Так вот, посылай их ко всем чертям. Пусть это станет личным.

Когда я вернулся в «Город утех», над Бей-Сити уже поднимался холодный голубой рассвет, и все поверхности были покрыты влажным вороненым блеском недавно прошедшего дождя. Остановившись в тени под опорами автострады, я некоторое время стоял, глядя на пустынную улицу, пытаясь обнаружить малейшее движение. Мне нужно было пробудить соответствующее настроение, но в прохладном свете нарождающегося дня сделать это было непросто. Голова раскалывалась от необходимости быстрой обработки больших потоков данных, а где-то на задворках сознания плавал образ Джимми де Сото, неугомонного демона.

«Куда ты направляешься, Так?»

«Нанести кое-кому органические повреждения».

«Хендрикс» ничем не смог помочь относительно клиники, в которую меня отвезли. По тому, что Дийк пообещал Октаю показать диск, когда они вернутся «с того берега», я заключил, что клиника находится на противоположной стороне залива. Вероятно, в Окленде. Но сама по себе эта информация не имела никакой ценности даже для ИскИна. Как оказалось, все побережье залива кишело подпольными заведениями, занимающимися незаконной биотехнической деятельностью. Поэтому мне пришлось восстанавливать путь с самого начала.

«Закуток Джерри».

Тут от «Хендрикса» было больше прока. Недолго повозившись с дешёвой системой защиты, отель вывел на экран моего номера подробное описание внутренностей клуба. Поэтажный план, служба охраны, распорядки дежурств и смены. Я несколько мгновений изучал описание, разжигая задремавшую ярость, вызванную допросом. Как только небо за окном начало бледнеть, я нацепил кобуры с «немексом» и «Филипсом», прикрепил нож «Теббит» и отправился задавать кое-какие вопросы.

Возвращаясь в отель, я не заметил признаков «хвоста»; когда я уходил, его тоже не было. Наверное, и для него так будет лучше.

«Закуток Джерри» при свете дня.

Какой бы налет дешёвой эротической мистики ни окружал заведение ночью, сейчас от него не осталось и следа. Неоновые и голографические вывески, закрепленные на фасаде здания, поблекли, превратившись в кричащие безвкусные украшения на старом платье. Взглянув на танцовщицу, так и не выбравшуюся из стакана, я подумал о Луизе-Анемоне, замученной пытками до смерти, из которой ей не позволяет вернуться религия.