Сергей Королев - Тайная история человечества

Находящееся на краю человечество должно стать основой, а остальные — его помощниками. Только у землян есть восприятие времени, потому что лишь они, исходя из местоположения, в нем нуждаются с точки зрения развития общегалактического разума. Землянин прошел межвидовую и внутривидовую эволюцию, что дало ему возможность быть основой или лидером. Все остальные вам помогут. Вы найдете еще много планет с похожими на вас и готовыми помогать альтерчеловеческими цивилизациями. Только поступите правильно, и вы сможете использовать энергию своей галактики, а затем войти во вселенную на равных.

В космосе мало галактик с равномерным распределением гравитации, а значит, времени. Мы помогали многим. Помогли и вам. Пересоздали вас заново на основе самого перспективного вида. Мы ждем вас».

Эмулятор упал. Он долго смотрел в небо, уже понимая, что или беспилотники не взлетят, или вирус не будет распылен. Те, кто создали это, оставили послание, должны были предугадать такой момент, да и сами черныши смогут о себе позаботиться.

Человечество как общий знаменатель — эта мысль пробуждала гордость за свой вид. Люди ожидали вторжения, а оказалось, что в космосе живут не агрессоры, и мы не должны ими стать. Вселенские цивилизации помогли людям, теперь дело за человечеством.

Первый уровень по шкале Кадышева — цивилизация, способная получать энергию от всей планеты. При помощи чернышей люди смогут этого достичь. Нужно лишь с ними взаимодействовать. Дальше — получение энергии от всей системы, а потом и галактики. Найдутся и другие альтерлюди, которые помогут землянам в этом. Если люди, конечно, не облажаются.

Дроны не взлетели — застыли на месте как вкопанные, а алгоритмы военных были удалены как мусорный код. Шокированные солдаты сидели в столовой, и лишь некоторые из них говорили. Тихо, шепотом обсуждали выступление против внедрения каких-либо программ в человеческий мозг по возвращении на Землю.

— Уверен, что хочешь остаться? — Леопольд Кривов сидел за своим столом, жевал жвачку и смотрел в глаза эмулятора.

— Да, — ответил тот. — Мне понадобится помощь. Думаю, Гарри не откажется. И еще с десяток ученых разных специальностей. Предстоит тяжелая работа — установить симбиоз.

— Они больше не будут, — Кривов поморщился, — влиять на наши разумы?

— Мы — часть целого, — ответил психомоделист. — Вместе мы — следующая ступень цивилизации. Нет, они не хотят уничтожить нас. Желают помочь. Думаю, влияние уже прекратилось. Постепенно мы все научимся входить с ними в контакт и выходить из него. По желанию воспринимать мир в разных плоскостях. А может, и как мы, и как они одновременно.

— Можешь остаться, — кивнул Кривов. — Спрошу у ученых, кто хочет с тобой.

— Почему вы мне не сказали, что я Филипп Кичинский, а не Роман Ботичелли?

Начальник экспедиции застыл в недоумении.

— Это они тебе рассказали?

— Их восприятие — это топология. Они видят мир вне любых метаморфоз и не умеют врать. Математика вообще не врет. Они смоделировали меня таким, какой я есть. Филиппом, а не Романом. Выходит, вы меня обманули.

— Эх-х, — Кривов поднялся, подошел к собеседнику почти вплотную. — Ты первый случай обратной эмуляции. Садись.

Психомоделист присел, желая выслушать объяснения.

— Роман моделировал Филиппа, но Филипп каким-то образом смог смоделировать Романа, — начал Кривов, достав изо рта жвачку. — Взял себе его личность, умения и сжился с ней, передав Роману свою вместе с тем, что мы называли пси-инфекцией. Причем ты это сделал без имплантации и обучения. Как местные. Наверху решили, что нужно дать попробовать тебе установить контакт.

— Ясно, — ответил Филипп и, не продемонстрировав эмоций, поднялся и подошел к окну.

«Какая разница, как меня зовут», — подумал он. Может, он уже мыслил не как землянин, а как нечто среднее между человеком и чернышом. Во всяком случае, на имя и предысторию ему было плевать.

«Наконец-то люди узнали, откуда и зачем пришли. Осталось лишь поступить правильно, по-человечески. Найти взаимопонимание, соединить два в одно», — думал он, смотря в окно, и видел высящиеся на километры коконы, танцующие на горизонте щупальца и необычную траву.

Его ждала работа.

Бубен сказал, что видел человека из будущего. Больше того, за деньги он обещал показать его Глебу и Соньке.

— Двадцать рублей всего! И вы тоже увидите! Это вам не какой-то иностранец! Из будущего! Человек!

Борьку с улицы Костровой за то и прозвали Бубном, потому что любил воздух сотрясать. Песню заведёт какую, не остановишь. Прошлым летом заверял, будто за фермой у них пришельцы высадились. Даже отряд собрал из мальчишек, дать незваным гостям отпор. Двое суток в засаде просидели, никаких пришельцев не увидели. Бубен сказал, мол, поздно. Разбежались они по посёлку, замаскировались под людей. Мальчишки ему не поверили, за враньё окунули головой в грязную лужу.

— И где твой гость из будущего? — ехидно спросила Соня. — Наверняка спрятался уже или замаскировался?

— Не, не, не, — замотал головой Бубен. — На ферме он бродит! Утром появляется, минут на пять, у коров молоко берёт! У Нюрки обычно. Нацедит литр и дёру к себе, в будущее.

— Чего это он? — удивился Глеб. — Своего молока разве нет?

— А пойми его, может, наше вкуснее. Или полезнее. Или делает он из него сыворотку опасную! Я сам-то случайно увидел, утром полез посмотреть, не родила ли дворняга местная щенят? А там он! Этот человек!

Соня фыркнула. Сказала, нет у неё денег. Мама дала, да. Но это на лекарства, нельзя тратить. Тем более на такую ерунду. Ушла в аптеку, не попрощалась. Глеб долго ей вслед смотрел.

— Ну, ты идёшь или нет? — толкнул его Бубен.

Деньги были, хоть и откладывал их на новый магнитофон. Думал, будет записывать разные песни по радио, потом слушать вместе с Соней. Глядишь, поцелуются. Накопил пока мало, две сотни. Да и ладно, двадцатку можно потратить.

— Айда, — потянулся, зевнул. — Когда покажешь, тогда и получишь.

Бубен согласился. Сказал, будет ждать в пять утра, около водокачки, похожей на громадную перевёрнутую гранату времён Второй Мировой.

— Позже никак? — возмутился Глеб.

— Извини, — развёл руками Бубен, — я с ним договориться не могу.

День быстро пролетел, свалилась ночь, душная и влажная. На подоконниках жужжали мухи, собаки лаяли в огородах. Глеб лежал на веранде, ворочался под тяжёлым одеялом. Не о Соне даже думал, не о бабушке, которая в доме гремела посудой. О родителях. Всё реже они приезжали домой. Всё меньше времени были с ним. Последний раз полгода назад появлялись. И дом их за рекой стоял пустой, будто мёртвый. Окна зашторены, палисадник зарос. Грустно, тоскливо. И противно до крика, до слёз. Казалось, забыли совсем родители про Глеба, как на заработки уехали в большой город. А он про них не забыл, скучал и ждал каждый день.